Сломанная защита (CИ) - Вечная Ольга

Потоптавшись на месте, свекровь уходит, а я продолжаю работу, думая о том, что даже если вдруг Влад исчезнет, я еще не скоро смогу распрощаться с душкой-Богдашей.

Андрей не звонит. Я знаю, что он много работает, но роза непоправимо испорчена, а мне хочется новых цветов от него. Субботу коротаю за уборкой, воскресенье провожу с вернувшимися с гор родителями.

А в понедельник прямо с утра в офис заявляется Голубев, будто его не ждут в его компании к еженедельной планерке.

Идет по коридору победителем, здоровается со всеми подряд. На подходе к Свете он говорит:

— Принеси-ка мне кофейку, красавица, в наш с Лидией офис, — подмигивает моей секретарше. Та приоткрывает рот от удивления. Бросает взгляд на меня, сидящей напротив через стекло. Я напрягаюсь всем телом и отрицательно качаю головой.

— Ваш кофе в автомате на первом этаже, — цедит моя умница сквозь зубы.

— Я уволю тебя первой, — невозмутимо угрожает Влад, поворачивается ко мне и натыкается взглядом на Богдана.

С одной стороны, я понимаю, что через телохранителя он не пройдет, но мне все равно не по себе. Я хватаю телефон и пишу Андрею: «Он здесь». Ответ приходит незамедлительно:

«Что Богдан?»

«Стоит между нами».

Влад кому-то звонит, и в отличие от своей матери — не мне. Навострив уши, я догадываюсь, что он говорит с Осадчим. Некоторое время тот объясняет, почему Голубеву следует немедленно уйти. Влад смотрит прямо на меня, а у меня нет сил делать вид, что не замечаю. Наши глаза встречаются, я как загипнотизированная обезьянка не могу отвернуться от удава. На его лице отражается так много эмоций: боль, разочарование, неконтролируемое желание, от которого волосы встают дыбом. Голубев резко разворачивается и направляется к лифту. Он присылает мне сообщение: «Тебе бы следовало дружить со мной, моя маленькая рыжая девочка», потом добавляет: «Ты ведь не хочешь снова горько плакать, Лидия?»

Горько плакать. Снова.

Я неосознанно втягиваю голову в плечи и сжимаю колени, как слышу страшный грохот: по пути к выходу Влад вдруг кидается к стене и срывает огромный плакат с нашим логотипом, а потом пинает полутораметровую вазу с искусственными цветами, которая падает и разбивается вдребезги.

— Скоро все будете искать новую работу! Все! — орет он, после чего заходит в лифт. — Лидия, я жду твоего звонка! — кричит в никуда. Я предупреждала персонал, что Голубев будет пытаться испортить всем настроение, но такого не мог представить себе никто. Все пораженно переглядываются, перешептываются. Вместе с Богданом мы мерим коридор широкими шагами, пока не подоспевает уборщик.

Стоимость вазы Андрей также возместит из своего гонорара?! Меня переполняют обида, страх и злость! Мы добровольно пустили это чудовище к себе в офис! Я тут же пересылаю Андрею все сообщения и слова Голубева, пусть советует, что дальше делать.

«Скоро он дождется. Дружбы, блть. Без охранника — ни шагу».

«Конечно, но мне все равно страшно. Андрей, сделай что-нибудь, мне страшно!»

Примерно минуту он думает, потом приходит сообщение:

«Встретишь со мной Старый Новый год?» Сегодня как раз тринадцатое января.

«Да», — отвечаю.

«В пять к твоему дому подъедет машина, номер я скину позже, поедешь вместе с Богданом».

Глава 30

Лидия

Черный мерседес останавливается у моего дома в назначенное время. Мы с Богданом выходим из подъезда, он галантно открывает мне дверь и помогает сесть на заднее сиденье, укладывает сумку в багажник, сам занимает место рядом с водителем.

На выезде из города машина плавно останавливается, чтобы подобрать Андрея Осадчего, который, едва усевшись рядом, сразу же обнимает меня одной рукой и притягивает к себе. Я честно собиралась поздороваться, подколоть насчет провала идеи тридцатидневного воздержания, отпустить острое замечание по поводу его щетины, но, едва увидев этого мужчину, чувствую, как начинает дрожать нижняя губа. А когда утыкаюсь носом в его грудь, вдыхаю аромат знакомой туалетной воды, я просто закрываю глаза и расслабляюсь.

Скучала сильнее, чем планировала.

Он чувствует мое состояние и обнимает крепче. Его рука заметно напрягается, образуя вокруг меня стальную защиту. Мы ничего не говорим друг другу, даже банальные приветствия не слетают с губ. Мы не виделись, не созванивались и не переписывались ровно неделю после того, как он подарил мне розу. За это время накопилось много невысказанных мыслей и невыраженных эмоций, но в итоге хочется молчать. Он здесь, со мной, остальное позже.

В машине жарко. Примерно через полчаса Андрей снимает куртку, он одет в тонкий темный свитер и джинсы.

— Можешь тоже снять пальто, ехать долго, — предлагает мне. Я радуюсь новости, потому что просто ехать с ним в тишине и спокойствии — очень хорошо, это намного лучше, чем слоняться по квартире одной или успокаивать родителей, повторяя одно и то же.

Андрей помогает мне раздеться. Я удобно устраиваюсь на его груди, пока он обменивается общими фразами с водителем, которого зовет Лешей. Затем говорит с Богданом, который обращается к нему как к боссу, что, в общем-то, логично, ведь именно Осадчий оплачивает его услуги.

— Взгляд нехороший у него, — говорит Богдан осторожно, и я понимаю, о ком речь. — Но хвост-то прижал. Видно было, что не ожидал. Заявился хозяином, а бежал, как щенок.

— Глаз с нее не спускай.

— Разумеется.

Они говорят обо мне так, будто меня здесь нет, и отчасти я понимаю, зачем Андрей это делает: чтобы я боялась и не совершала глупостей. Напрасно! Я прекрасно знаю, на что способен мой бывший муж. И его обещание заставить меня горько плакать — не пустая угроза.

— Ты не удалила его сообщения? — спрашивает Андрей.

— Нет, конечно, как ты и сказал. И камеры засняли его показательное шоу.

— Хорошо. Мы его посадим. Жаль, не я лично, но по моим крючкам Новикова легко докопается.

— Посадим? Ты серьезно? — я даже поднимаюсь, чтобы заглянуть в его глаза. — За угрозы?

— Причем здесь угрозы? А, нет, я не об этом. Но о них тоже расскажи юристу.

— Ты думаешь… он совершит преступление, и тогда… — мой голос выдает мое состояние, я напрочь забываю, что мы не одни. — Нужно чтобы он что-то сделал мне, да?

— Ты с ума сошла? — обрубает Андрей, хмурясь. — Он тебя пальцем не тронет. — Осадчий снова обнимает меня и крепко прижимает к себе, почти до хруста косточек. — Никто тебе ничего не сделает, это даже не обсуждается.

— Лидия Николаевна, только через мой труп, — не оборачиваясь, добавляет с переднего сиденья Богдан.

— Только через наши с Богданом трупы, — повторяет Андрей.

— Меня тоже запишите! — робко встревает водитель. Его неуверенный голос разряжает обстановку, мы трое не сдерживаем смешков. В зеркале заднего вида я вижу, как густо краснеет водитель, который сам не понял, как вылез на передовую.

Осадчий просит включить музыку, с Лешей они понимают друг друга с полуслова, и дальше мы едем, слушая что-то из современной классики. Прибываем в поселок около десяти вечера, за окном давно темно, редкие фонари освещают ровную, как стекло, асфальтированную дорогу, по обочинам скопились горы белого снега, над головой раскинулось звездное небо. Мы в каком-то элитном дачном поселке, улица состоит сплошь из огромных кирпичных коттеджей, окна верхних этажей выглядывают из-за высоченных заборов. Шлагбаум, охрана, освещение — все говорит о полной безопасности.

С одной стороны, мне немного жутковато — я единственная девушка в компании трех мужчин, ни одна живая душа не знает, где я и с кем. С другой стороны — я прекрасно понимаю, что из-за Голубева у меня развилась паранойя и далеко не все мужчины на этой планете мечтают переспать со мной.

Осадчий, правда, мечтает, сто процентов, вон как обнимает всю дорогу, трется губами о мою макушку. Его пальцы периодически сжимаются в кулаки — несмотря на наличие телохранителя, он никак не может расслабиться.

Когда мы заходим в потрясающий, как из доброй сказки, дом, я, наконец, вижу его лицо в ярком освещении и поражаюсь — Андрей, оказывается, в бешенстве. Клянусь, я ни разу не видела его таким, хотя мне казалось раньше, что он меня ненавидит и всячески это демонстрирует при любом удобном случае.