Сломанная защита (CИ) - Вечная Ольга

Ничего подобного. Вот сейчас он действительно ненавидит. Глаза потемнели и как будто из-за череды бессонных ночей впали, взгляд тяжелый, челюсть напряжена так, что ходят желваки.

Меня осеняет, что на самом деле прячется за его спокойными советами и уместной отстраненностью. После сообщений от Влада Андрей опасается, что у него может сорвать крышу. Либо он проведет эту ночь со мной, либо натворит непоправимых глупостей.

Не сдержавшись, он повышает голос в телефонном разговоре:

— А что, без меня этот вопрос решить невозможно? Нужно именно сейчас, в половину одиннадцатого, мне лететь в офис? Вот именно, я позвоню завтра. До свидания, — потом поворачивается ко мне: — Это по работе, извини. Смотри, вон лестница на второй этаж, там спальни. Эта — ведет в подвал. А здесь гостиная.

Он старается придать голосу веселые интонации, рассказывает, что дача принадлежит родителям его партнера в фирме, просит, чтобы я чувствовала себя как дома. Это совершенно особенное место — очень любимое, и чтобы я не сомневалась — здешние двери открыты только для членов семьи и ближайших друзей.

Пересылая ему сообщения Влада, я провоцировала его на реакцию. Я хотела от него защиты, каких-то действий немедленно, а не через месяц. Да, делала это умышленно, но сейчас я впервые задумываюсь о том, к чему это может привести.

— Андрей, у тебя все хорошо на работе? — спрашиваю на всякий случай.

— Как обычно. А у тебя?

— И у меня. Ты нервничаешь, вот я подумала, вдруг что-то стряслось?

Он подходит к окну, я присоединяюсь, и мы оба смотрим на заснеженный двор. Я робко беру его руку, он не отвечает на рукопожатие, но и не отталкивает меня.

— Я не думал, что он припрется, — обнимает меня одной рукой. — Я ему запретил до февраля соваться к тебе. Черт, я не знаю, как будет лучше. Я опасаюсь, что если выдам нас открытой агрессией, ответка не заставит себя ждать. Но ничего не делать тоже нельзя, он меня вынуждает.

— Все хорошо, со мной был Богдаша.

— Я знаю, что с тобой был Богдаша, — отвечает резко. — Я ему плачу, чтобы он был всегда с тобой. Если бы его в этот момент не было, он бы до конца жизни не смог устроиться даже охранником в чмошный супермаркет.

— Мой грозный Андрей Осадчий, — тяну я, улыбаясь. Кладу ладонь ему на плечо, но он дергается, будто пытаясь стряхнуть, потом поспешно берет мою руку и прижимает тыльной стороной ладони к губам, целует.

— Прости. Взбесили его смс-ки, скоро он сам будет горько плакать, — смотрит вдаль. — Меня нервируют заминки. Обычно людям есть что терять. Они ведут себя осмотрительно. Они слушаются, если объяснять доходчиво. Их можно напугать. Этот же склонен к импульсивным поступкам. Он всегда был таким?

Мне кажется, или слова звучат как укор? Я растерянно пожимаю плечами: когда мы были женаты, он, конечно, не угрожал мне. А когда я отчитывала его за пьянки, он на коленях вымаливал прощение. Кошмар начался, как только я решила развестись.

— Тебе не стоит на него срываться, — говорю я серьезно. Он бросает на меня беглый взгляд. Понятно, как это выглядит: я его накручиваю и тут же пытаюсь успокоить. — Он, я уверена, не ожидал, что со мной будет Богдаша. А так — ну пусть ходит, крушит мебель, подумаешь… Вызову полицию, пусть оплачивает убытки, если испортит что-то ценное.

— Мы посадим его по закону, — говорит Андрей. — За то, что он сделал, его место в тюрьме. Если закон нам не поможет, я решу как-нибудь иначе.

— Андрей, — мне становится страшновато от его интонаций, я легонько прошу его повернуться, привстаю на цыпочки и целую в губы. Они у него обветренные, жесткие, хочется смягчить и обласкать. — Покажи мне дом, пожалуйста.

Глава 31

Здесь и правда довольно мило. На всех горизонтальных поверхностях расставлены десятки статуэток, сувениров, рамок с фотографиями. На полу разложены коврики будто ручной работы, такие делала моя бабушка в деревне. К холодильнику магнитиками прикреплены детские рисунки. Мебель, шторы, цвета — все подобрано по хозяйскому вкусу, а не безлико для сдачи в аренду.

Телохранитель докладывает, что дом безопасен, — это совершенно ни к чему, но Богдан не может выполнять работу вполсилы, он начеку каждую секунду. Андрей отправляет его к водителю в соседний домик для гостей.

— Я в восторге от дома, Андрей! — говорю, с восхищением рассматривая старомодную тканевую люстру над головой. Где они такую взяли?

— Да, мы мечтали в студенчестве закатить здесь шикарную вечеринку и позвать всех красивых девчонок и молоденьких преподавательниц из универа, — рассказывает Осадчий с хитрой улыбкой, его интонации наконец-то становятся легче, взгляды — добрее, — и сильно обижались, когда родители Глеба категорически отказывали. Сейчас, когда мы стали старше, оба понимаем, что это было бы лишним.

— Твой друг не против, что ты здесь со мной?

— Нет, конечно. Он знает, что у меня все под контролем, — он по-хозяйски заходит в котельную, добавляет отопления, затем разжигает камин в гостиной. — Иногда я привожу сюда родителей, они жуткие домоседы — если их не сгрести в охапку, могут за год ни разу не свернуть с маршрута работа-дом-пятерочка. А здесь им нравится.

— У тебя много друзей?

— Нет. Да и с тем же Казаковым бывали разные времена, мы же работаем вместе, а это чревато. Но обычно нам удается выплывать.

Пока я привожу себя в порядок с дороги, Андрей разбирается, как включить двухметровую елку в гостиной у камина. Я помогаю ему вскипятить чай, сполоснуть от пыли бокалы, в которые он разливает вино.

К половине двенадцатого нам удается организовать уютную полянку у камина. Мы пододвинули два кресла поближе, поставили столик между ними. Я вытягиваю ноги в шерстяных носках, наслаждаясь живительным теплом от огня, Андрей дважды ходит курить.

— Спасибо, что привез меня сюда. Так спокойно на душе, — говорю с легкой улыбкой.

— Спасибо, что приняла приглашение, — парирует он мою атаку вежливости, а потом приглашает к себе на колени. Я устраиваюсь поудобнее, обнимаю его за шею. Его волосы приятно пахнут шампунем. Андрей выглядит очень расслабленным, закатал рукава свитера, обнажив предплечья, снял часы и положил на столик, рядом с мобильным. Где-то без пяти двенадцать он, наполнив наши бокалы, вдруг спрашивает:

— Лидия, — делает небольшую паузу, и я понимаю, что разговор пойдет о чем-то личном или неудобном. Ему самому немного неловко: — Мы не предохранялись в прошлый понедельник.

— Да, я сдала анализы, свою справку пришлю тебе на неделе.

— Я не об этом. Если ты окажешься беременной, ты ведь сразу скажешь мне? — он ловит мой взгляд, мы смотрим друг другу в глаза, мне почему-то сильно хочется с ним целоваться. Возможно, дело в паре глотков вина или в волшебном тепле, исходящем от настоящего огня.

— Завтра-послезавтра как раз узнаем, — пожимаю плечами, смущаясь. — Какой результат тебе больше понравился бы? — и тут же жалею, что озвучила этот вопрос. Очень боюсь разочароваться в этом мужчине. Пытаюсь себя настроить, что заводить детей именно сейчас — идея опасная, и настолько логичный человек, как Осадчий, непременно это понимает, да и сама я пока не готова. С ним заводить семью. Наверное. Но как же не хочется разочаровываться! Хоть кулачки держи, да разве это помогает взрослым людям справляться со взрослыми сложностями?

— Я бы, конечно, впал в шок. Но это была бы хорошая новость.

— Правда? — я произношу эти слова не с надеждой — скорее, со скептическим окрасом. Дескать, сама считаю иначе. Андрей нужен мне, но я не готова пока демонстрировать, как сильно.

— Да, я думал об этом еще в прошлый понедельник. О, полночь! Со Старым Новым годом, Яблочки!

— Поздравляю, мой Президент, — мы чокаемся, обмениваясь манящими взглядами и легкими касаниями. По глоточку отпиваем из бокалов, а затем с удовольствием целуемся, но не спешим продолжать. Оба знаем, чем завершится эта ночь, и нам нравится оттягивать заветный момент. Мне нравится. Я все еще на его коленях, он обнимает меня, поглаживая то бедра, то талию. А ведь еще… не нацеловалась, если честно. Секс с ним отличный, но все же он — это кульминация. Я не хочу лишать себя всего, что ей обычно предшествует.