Кончай печалиться, и тебе мужика найдем! (СИ) - Юнина Наталья

Босая, в той самой сорочке, которую какого-то хрена я выбрал сам. И которая точно так же могла подвергнуться моему повышенному слюновыделению, не будь таких размеров кровать. Ну или если бы я не прекратил заниматься маринованием, а именно подталкиванием к реализации ее желаний. Да ну на хер все это. Что с нее взять-то?

Какой я в принципе жду инициативы от женщины, у которой был один мужик и то сомнительного качества? Плюс в придачу отсутствие секса хренову кучу лет. Да она даже по пьяне попросила свет выключить. Из-за несуществующего целлюлита? Дура. Какое на хрен тут маринование? Трахнуть, желательно, побыстрее, а потом уже разруливать.

В память тут же врезается вчерашнее видео. В доме все адекватные люди после пьянки спят. Кухня в нашем распоряжении. Никто сюда не зайдет. И стол добротный. Не развалится. И поза у Али подходящая. В очередной раз воспроизвожу в памяти увиденную картинку. Резкий захват, потянуть на себя, ну а дальше по другому сценарию. Как недоумок в кино я дышать ей в лицо не буду. Вот только резинок нет. Ай, ладно, буква ю похую.

Делаю пару шагов к плите и хватаю Алю за шею. Точь-в-точь как в кино. Правда, со значительной поправкой. В кино никто не получил по голове чем-то тяжелым. Чувство такое, словно у меня в ушах повторяющийся звук удара в колокол. В глазах искрит или нет?

– Ну ты и придурок, Вдуев, – слышу где-то рядом с ухом Алин голос и в этот момент она усаживает меня на стул.

Перевожу взгляд на плиту. Теперь понятно, что по башке я получил сковородкой.

– Спасибо, что не с разогретым маслом.

Заботушка, твою мать. Очередное дежавю. Снова Аля в панике с разыгравшимся чувством вины сует мне очередную заморозку и прикладывает ее к голове.

– Ты о чем вообще думал?!

– О реализации твоих сексуальных фантазий, Гитлеровна. Нос, башка. Остались только яйца. Не смей их трогать, фашистка.

– А тебе не кажется, что с друзьями не реализуют такие фантазии? – сучка. Моими же картами кроет.

– Я принял удар за дебила, который к тебе подкатит. Теперь будешь знать, чем закончится сия фантазия. Не благодари.

– Дорогой мой друг, ты кое-что забыл. Это надо делать не втихушку и в ванной. Так что все норм, еще реализую.

– Я тебя умоляю, на кухне хоть пол не скользкий. Есть шанс просто получить по мордасам сковородой. А в ванной с такой фашисткой как ты – без шансов выжить. Сначала лейкой шибанешь по морде, потом поскользнусь на твоем мыле и башкой о кафель. Был Костя, остались одни кости.

– Я бы тебя не стала добивать. Не утрируй.

– Да ладно?

– Ну, хватит. Я же не специально. Как я должна была отреагировать на то, что меня кто-то внезапно хватает за шею?

– А в кино это было внезапно?

– Да, блин, Костя. Она знала кто это сделал. Ты действительно не понимаешь разницы? – дебилизм ситуации состоит в том, что нет – не осознавал. Увы, как бы сейчас ни гудела башка, Адольфовна права. – Давай вызовем такси. Надо сделать тебе ренгтен.

– Какой к черту ренгтен? Я в порядке.

– Нет, мне так будет спокойнее.

– Давай ты будешь так заботиться о своих пациентах. А я не он. Сказал, что в порядке, значит – в порядке.

Хотя, в каком я порядке, если меня торкает от того, что эта фашистка за меня переживает. Закрываю глаза и в этот момент ощущаю, как она проводит по моим волосам рукой. Правду говорят, что женщины обладают невидимым глазу оружием. Вот как она это делает? Кайф в чистом виде. Осталось только замурчать в ответ на эту…ласку?

– Кость?

– Ммм?

– Хочешь сиську покажу? – да вашу ж мать, рентген надо все же делать. Интересно, о чем она в реале меня только что спросила? Хотя, похрен. А вот то, что я как кот льну к ней – нет. Я ведь не Артемон, а Аля не валерианка. Какого черта меня заклинило на ней? – Хочешь? – вновь ее голос вырывает меня из блаженства.

– Что? – нехотя разлепляю глаза.

– Сиську покажу.

– У меня галюны или ты правда предложила мне показать сиську?

– Не галлюцинация. Большинство мужиков плывут от вида обнаженной груди. Что-то типа анестезии. Вот я и подумала полечить тебя немножко. Хочешь?

– Спрашивает она еще. Конечно, хочу.

– По моей задумке ты вообще-то должен был отказаться.

– Видала, – тычу фигой, на что оба начинаем смеяться. – Дай для анестезии еще потрогать, и я сразу вылечусь.

– А это уже не по-дружески.

– Подруженька, ты так-то моя жена.

– Только на бумаге, дружище.

Редкостная стерва. Угораздило же втюхаться в такую. Однако, кое-что радует. Несмотря на наидебильнейшее начало утра, сейчас, когда я трусь об Алю как самый настоящий кот, пусть и затуманенным разумом, все же осознаю, что что-то изменилось. То ли в ее поплывшем взгляде, то ли в располагающей улыбке. Сейчас я уверен, что не получу ни по одному важному органу.

Поднимаюсь со стула и выхватываю из Алиной руки заморозку. Зараза усмехается в голос, когда я сжимаю ее за талию и усаживаю на кухонный стол. Задираю сорочку, обнажая бедра, при этом неотрывно смотрю в ее глаза. Не выдержав моего взгляда, она едва заметно улыбается и закрывает глаза. Руки потряхивает от предвкушения.

Наклоняюсь к ней и целую в едва приоткрытые губы. При этом руки живут своей жизнью. То едва прохожусь пальцами по внутренней стороне ее бедра, то сжимаю отнюдь не ласково.

Стягиваю вниз лямки ее сорочки. Сейчас, при виде ее обнаженной груди, в прямом смысле чувствую себя котом, который вот-вот лизнет сметану. Пиздец, я встрял. Накрываю ее грудь и, сжав в ладони полушарие, наклоняюсь к ее шее. Аля вздрагивает и в этом момент я отчетливо слышу чье-то хмыканье. Знакомое старческое хмыканье!

– Хм-хм. Не хотелось бы вам мешать. Но, во-первых, это не спальня и здесь люди едят и пьют, во-вторых, на столе нельзя сидеть, Аля. Это к безденежью, – да чтоб тебя, старая вешалка! Перевожу взгляд на раскрасневшуюся Алю, пытающуюся нащупать лямки сорочки. Благо у меня в этот момент руки работают нормально. Одним движением натягиваю лямки и перевожу взгляд на грымзу.

– А не пойти ли вам, Изольда?

– Мне? И куда же?

– Желательно, в жопу.

Глава 25

Кажется, я впервые готова реально убить бабушку. Ну хоть одна отдушина, хотя бы Костя послал ее в задницу!

– Правду говорят. От осинки не родятся апельсинки. Какой дед, такой и внук.

– Ну, главное, что не какая бабка, такая и внучка. Остальное можно пережить, – парирует в ответ Костя.

Я же, как была в заторможенном состоянии, в таком и осталась. И если бы не Костя, так и осталась бы на столе. Он подхватывает меня за талию и ставит на пол. С пылающими щеками поворачиваюсь к бабушке и одариваю ее таким злобным взглядом, что на мгновение она даже теряется, что ей совершенно не свойственно.

– Могла бы для приличия выйти и не мешать двум взрослым людям.

– Детка, у меня питьевой режим. А вода только здесь.

– Еще есть из крана. Могли от туда попить, – бросает Костя, подходя к плите.

Выливает яичную смесь в раковину и открывает холодильник. Достает что-то в пакете и яйца. Это еще как понимать? Наклоняется ко мне и шепчет на ухо.

– Я не люблю омлет. Хочу яйца на сале с кровянкой и колбасой. Надо хорошенько подкрепиться, – уже громче говорит он, ущипнув меня за попу.

– Мне тоже два яйца. Только поменьше масла, – ну какова стерва. То мою личную жизнь хочет устроить, то намеренно гадит!

– А я думал, вы когда похлебаете водицу, соизволите оставить нас вдвоем.

– Чтобы моя внучка и дальше сидела на столе? Нет уж, Константин, это к безденежью.

– Бабушка, тебе нельзя яйца. В них много холестерина. Тебе лучше уйти в предоставленную тебе комнату.

– Внученька, не звезди. Да и ты мне статины прописала. Мне два яйца и, желательно, убрать сверху белок. Я скоро вернусь.

– Вот же сука. Как ты ее терпишь?

– Я вообще не понимаю, что с ней. Ты почему-то ей резко разонравился.

– Да похрен мне на ее симпатию. Мне твоя важнее, – блин, я чокнулась. Почему-то от этих слов пресловутые бабочки в животе проснулись от спячки. И чувствую я себя сейчас на все двадцать, когда впервые влюбилась. Такая же дура. Наверное, и выражение лица словно у недоразвитой. Ну я же в него не влюбилась. Не влюбилась же? – Ты слишком много думаешь, – вдруг произносит Костя. – Лучше бы помогла мужу справиться со стояком, – берет мою руку и кладет на свой бугор. А вот теперь бабочки начали отплясывать ламбаду. Ну точно дура, радуюсь, что у мужика на меня стояк. Господи, спасибо.