Измена. Чтобы разлюбить (СИ) - Норт Лаура

— Ну, это надолго… — вздохнула я и улыбнулась напоказ, когда вернулась к своему столу. Хотя мышцы лица с трудом мне повиновались.

Но со стороны, наверное, выглядело естественно, потому что никто не обратил внимания.

Я тихо собралась, сказала девочкам, что чувствую себя не очень, живот болит, ну вы понимаете. А ждать, пока они решат там свои важные мужские дела — не хочу. Потом всё доделаю.

И быстро ушла.

На ходу я вносила Филиппа в чёрный список, звонила маме, предупредить, что срочно уезжаю на неопределённый срок, да, вот так, бросив всё, нет, не хочу об этом говорить, не надо спрашивать. Всё в порядке, нет, не всё, но я справлюсь. Я перезвоню.

Звонила Диле, сказать, что меня некоторое время не будет, но я скоро с ней свяжусь. Нет, на этот номер звонить не надо.

Делала ещё один звонок — последний с этой симки.

На том конце провода мне сказали: «Конечно, приезжай! Я всё время дома!»

Я разломала и выкинула симку. Стремительным шагом дошла до дома — до своей квартиры, которую всё ещё продолжала снимать. Документы, ключи и карточки были у меня в сумочке. Осталось взять немного сменной одежды, кое-какие мелочи. Вызвать такси со стационарного телефона, про который никто не помнил — потому что зачем, если есть сотовые? И уехать на автовокзал.

Один автобус в нужном направлении, недорогой телефон, новая симка, другой автобус, третий…

Я ехала почти сутки.

Ледяной панцирь за это время не растаял, стал только крепче, мешая мне дышать. Промораживая меня. Вызывая дрожь.

Мне было холодно. Несмотря на жару.

Я пыталась думать о том, что произошло — но не могла. Мысли ускользали из моей головы. Я засыпала, просыпалась, опять засыпала.

И мёрзла, мёрзла, мёрзла…

Со стороны я, наверное, походила на больную.

Да так оно и было.

Мною владела только одна мысль — скрыться. Убежать. Уехать от той разрывающей боли, которая ждала меня там, под ледяным панцирем.

Но я носила эту боль с собой. Куда бы ни ехала.

Спустя долгие часы я приехала. Спросила дорогу.

Подошла к нужному дому, надеясь, что не ошиблась адресом.

Позвонила в звонок на двери. За тёмно-зеленым деревянным крашеным забором звонко и задорно залаяла собака.

Калитка распахнулась.

И я выдохнула.

56 глава

Позже я удивлялась чёткости своих поступков в тот день. Все действия будто спланированные, отработанные много раз.

Объясняла я себе это тем, что мои эмоции в тот момент были заморожены. Иначе я просто не смогла бы ничего сделать.

Наталья, хорошая знакомая по общежитию, добрый и отзывчивый человек, всем готовый прийти на помощь, давно звала меня в гости. В отличие от многих, кто с радостью готов был приехать ко мне, на юг, на море, она сама звала меня к себе.

Она открыла калитку, держа на руках годовалого ребёнка, очаровательную малышку. Охнув, позвала свою мать, и меня проводили в пустующую сейчас половину дома. Лидия Андреевна, статная женщина лет пятидесяти, всё ещё красивая, с незакрашенной сединой в русых волосах, потрогала мой лоб, нахмурилась, и развила бурную деятельность. Я не заметила, как оказалась переодета, накормлена, напоена, уложена в постель.

Я заболела.

Мне достало ещё сил позвонить мама и Диле, сказать, что я в гостях у подруги, попросить не давать номер Филиппу и вообще ничего про меня не говорить — и я отрубилась.

Неделю я провалялась с температурой. Неделю за мной ухаживала мать моей подруги.

Вызывали и врача. Пожилая кругленькая женщина в очках осмотрела меня, на бумаге прописала мне всё, что положено, а на словах сказала, что это нервное, скорее всего от сильного потрясения. Нужен покой, сон и хорошее питание. И всё пройдёт.

— Прости, Натка, что приехала к тебе в таком состоянии. — я слабо улыбнулась.

— Да ты чего! Я сама же тебя звала приезжать, если будет плохо!

— Я болею, а у тебя маленький ребёнок.

— Ничего, ты же видишь — мама меня сюда и не пускает, сама управляется. Она тебя быстро на ноги поставит, вот увидишь! Она у меня знаешь какая? Ух! Поправляйся, скорее! Гулять пойдём.

Наталья разговаривала со мной, стоя за окном, облокотившись на подоконник снаружи.

Теплый вечер сменил жаркий день, тень от деревьев протянулась и закрыла весь дом, даря долгожданную прохладу.

Дом этот стоял на окраине города, в частном секторе. Почти в сельской местности. Здесь у многих были сады, огороды, домашняя живность. Не было слышно городского шума. В положенное время орали петухи.

Я знала, что где-то невдалеке была небольшая речушка, а чуть подальше и лес.

Хорошее место для того, чтобы прийти в себя.

Где тебя почти никто не знает.

Где ты никого не знаешь.

Где можно спокойно подумать обо всём, разложить жизнь по полочкам. И вспышки узнавания не будут ослеплять тебя болью то и дело.

Но… первое время я гнала от себя мысли о том, что случилось. Мне нужно было время…

Когда я выздоровела и выползла на свежий воздух, я поняла, что всё это время слышала в доме только женские голоса. Не сразу, но я решилась задать вопрос:

— А… вы живёте одни?

57 глава

— Одни. — с некоторым вызовом подтвердила Натка. — и нам так лучше!

Почему-то меня это успокоило.

— Да, я просто спросила, на всякий случай. Мало ли, вдруг я кому-то помешаю. — примирительно сказала я.

— Нет. Здесь никто никому не мешает. И не помешает. Ничего такого, ты не думай… просто не всем мужчинам нужны свои дети. А тогда зачем нужны такие мужчины, правда? По крайней мере нам с мамой. А ты… тебя кто-то обидел?

— Я сама себя обидела. Выдумала то, чего нет и сама же расстроилась. — я почувствовала, как защипало в глазах и сжало в груди. Только этого мне не хватало! Я вовсе не собиралась плакать, тем более из-за этого обманщика!

— А… он знает об этом? Вы разговаривали?

Слова подруги показались мне странными. Я не ожидала от неё такой реакции, у меня даже слёзы высохли. Честно говоря, я думала, что она будет ругать Филиппа и сочувствовать мне. Я даже приготовилась оправдывать Филиппа и обвинять себя…

Потому что он ничего не обещал мне.

Потому что я сама пошла в ловушку.

Потому что не собиралась с ним оставаться.

Потому что…

Потому что надо думать головой и не поддаваться на уловки того, кто уже предал однажды.

— Нет. — я покачала головой. — Какие разговоры? Мне было так плохо, что я могла только бежать…

— Расскажешь, что случилось?

Рассказать? Прямо сейчас? Я почувствовала, что у меня перехватило горло.

— Нет! Нет… я… не могу сейчас. — проговорила я севшим голосом и для верности помотала головой.

— Расскажешь, если сама захочешь, хорошо? Просто помни — не всегда то, что кажется однозначным, такое и есть на самом деле. — примирительно сказала Натка. — У меня-то ситуация была однозначнее некуда, но я знаю такой… такие случаи, когда всё оказывалось не так. А люди не поговорили и потом жалели.

— Спасибо тебе. Большое. За всё, что ты делаешь. Не знаю, как бы я справилась… — мой голос дрогнул.

— Всё будет хорошо. Вот увидишь. Всё пройдёт.

Как бы я ни избегала боли, как бы ни хотела ничего вспоминать — от жара болезни моя ледяная корка растаяла и осыпалась.

Я выздоровела.

Пришла в себя.

И реальность обрушилась на меня.

Снова и снова всплывали в голове те самые слова. И от них было не убежать, не заткнуть уши, не отмахнуться. Они звучали и звучали у меня внутри. Я вспоминала, как Филипп пытался поговорить со мной. И замолкал. Значит, вот это мне хотел сказать? И не мог?

Я пыталась их заглушить делами — напрашивалась помогать по хозяйству. Но мне поручали только что-нибудь несложное, не позволяли сильно напрягаться. И мысли никуда не уходили, продолжали меня мучить.

Я чистила овощи, помогала делать закатки. Помогала готовить.

Слушала рассказы Лидии Андреевны — а она много чего могла рассказать, я даже заслушивалась её историями и только в эти моменты забывала о своей боли.