Чувства на камеру (ЛП) - Курто Челси

— Мэгги Хьюстон. Ты что, снова меня соблазняешь?

— Соблазнять — это если бы я провела телефон между ног и показала тебе, какая я мокрая.

Я стону и прячу лицо в подушке.

— Чёрт побери, ты опасная женщина. Прекрати, а то я закажу Uber, чтобы ты привезла свою задницу ко мне.

— Ты можешь приехать ко мне. — Это робкое предложение, и я знаю, что ей неловко это говорить. Она кусает губу и отводит взгляд.

— Посмотри на меня, дорогая. — Её взгляд возвращается на экран. — Поверь мне. Если бы моей дочери не было дома, я бы уже стоял у твоей двери.

— В таком случае… Хочешь поужинать со мной на этой неделе? Я знаю, что ты занят, как и я, но…

— Выбери день, Мэгги, и я буду там, даже если мне придётся полностью перенастроить свой график.

— Как насчёт вечера четверга? Это всего через три дня.

Я улыбаюсь ей, усталость и радость накрывают меня, как прилив.

— Придётся купить тебе кофе после этого, чтобы выполнить обещание моей надоедливой дочери, но да. Четверг. Это свидание, милая.

Глава 31

Эйден

Я измотан.

Мэгги и я разговаривали три часа, рассказывая друг другу обо всем, что происходило в наших жизнях за последние несколько недель, пока мы были в разлуке. Когда мы, наконец, попрощались, и она заснула прямо на телефоне, было почти четыре утра. Мой будильник сработал чуть позже шести, и я никогда в жизни так сильно не ненавидел этот звук.

Я зеваю и тру виски, пытаясь прогнать начинающуюся головную боль. Быстрый взгляд на расписание гласит, что у меня есть свободный час, и мне срочно нужно выпить кофе, чтобы не уснуть. Вместо того чтобы идти к старой банке кофе в комнате отдыха, которое стоит там уже никто не знает сколько времени, я решаю спуститься в кафетерий, мне нужно сменить обстановку и немного размяться.

Вот почему я ложусь рано. Я — зомби, не способный нормально функционировать на следующий день, если не лягу спать до десяти вечера.

Еще раз зевнув, я захожу в лифт и становлюсь в угол. Два врача входят за мной и кидают мне приветственный взгляд. После приветствия они наклоняются друг к другу и начинают шептаться. Внимание ко мне значительно возросло после фотосессии. Я знал, что это случится. Это было неизбежно, когда фотографии стали вирусными, но все равно неловко осознавать, что тебя обсуждают твои коллеги, а не кто-то незнакомый в интернете.

Я игнорирую разговор рядом и подгоняю ногу в такт джазовой музыке, тихо звучащей по динамикам. Это успокаивающая мелодия, которая впервые за несколько дней утишает мой мозг.

Двери открываются, и я даю всем выйти, прежде чем сам выхожу. Мой телефон жужжит в кармане, когда я вхожу в переполненный кафетерий. Медсестры и родственники пациентов мечутся в выборе еды.

Когда я вытаскиваю телефон, на экране вижу номер Мэйвен. Я собирался ответить на её сообщение, когда чье-то плечо столкнулось с моим. Меня отшвыривает в сторону, и телефон падает на пол.

— Черт, — говорит чей-то голос. — Прошу прощения.

Я знаю этот голос.

Этот голос шептал мне на ухо, как близка она была к оргазму, как сильно она во мне нуждалась. Этот голос говорил мне спокойной ночи вчера по FaceTime, с усталой улыбкой. Я закрываю глаза и глубоко вдыхаю.

Не может быть. Мне, наверное, привилось это. Придумал себя то, чего хочу. Подожду пять секунд, а потом взгляну.

Я медленно считаю, отвлекаясь от неминуемого разочарования, которое придет, когда я узнаю, кто только что врезался в меня. Это, наверное, кто-то из ординаторов, уставший, не выспавшийся ребенок. Не может быть, чтобы это была она.

Один. Два. Три. Четыре. Пять.

Я открываю глаза и поднимаю подбородок. Там, в трех футах от меня, с кофе в руках, синем комбинезоне и с хвостиком, стоит Мэгги.

Она смотрит на меня, её челюсть опущена, глаза широко раскрыты. Её тело как будто парализовано, она стоит, как статуя, среди людей, идущих мимо.

— Эйден? — шепчет она.

— Мэгги? Что… что ты тут делаешь?

— Я работаю здесь.

— Ты работаешь здесь? В «Аптаун Медикал»?

— Да.

— В нейрохирургии на восьмом этаже?

Мэгги кивает.

— А ты… ты тоже работаешь здесь?

— На втором этаже.

Её рука летит ко рту.

— Педиатрическая онкология. Боже мой, ты серьезно?

— Я начал свой четырнадцатый по счету рабочий год.

— Я не могу… это… — Она качает головой, её губы дрожат. — Прости. Я знала, что увижу тебя через пару дней, но это совсем другое — встретить тебя здесь, в месте, где мы оба… дерьмо. Мы работаем в одном здании. Я немного в шоке.

— Это шок хорошего или плохого рода? — спрашиваю я.

— Хорошего, — отвечает Мэгги. — Я правда имела в виду, что сказала этой ночью. Я так сильно по тебе скучала. Больше, чем кто-то должен скучать после нескольких часов, проведенных с мужчиной, но это правда.

Мы разговаривали часами прошлой ночью, но я не успел сказать ей, как сильно хочу быть с ней. Я не признался ей, что она — все, о чем я думал, каждый час, проведенный в раздумьях, была ли она в порядке, счастлива ли она.

Черт побери, Шон, и его знак от вселенной.

Как иначе объяснить, что женщина, в которой я безумно влюблен, случайно сталкивается со мной в кафетерии места, где мы оба работаем? Божественное вмешательство? Судьба? Простое гребаное везение?

Что бы это ни было, я ухвачу удачу за хвост. Я больше, черт возьми не буду ждать, потому что она смотрит на меня, ожидая, что я скажу, и мне не хватает времени, чтобы рассказать ей все.

— Господи, Мэгги, — наконец выдавливаю я. Моя рубашка стянет кожу. Лицо горячее. Я хочу обнять её и не отпускать. — Ты выглядишь потрясающе. Я так скучал по тебе, милая. Так неимоверно сильно. Больше, чем любое дурацкое сообщение или звонок по FaceTime могут выразить.

— Ты правда скучал? — её вопрос шепотом, сомнительный, как призрак признания и болезненное ожидание услышать, что еще я скажу.

— Каждый божий день был мучением. Я не знал, можно ли мне скучать по тебе, или вообще чувствовать что-то большее, чем временное влечение. Потом я понял, как пусто в моей квартире без тебя. Какая тусклая моя жизнь без твоего смеха. Это была всего одна ночь, но я бы скучал по тебе целую вечность.

Слёзы катятся по её щекам, и она вытирает их тыльной стороной руки. Она сокращает расстояние между нами, обнимая меня за шею и притягивая к себе. Я целую её подбородок, щеку, лоб. Целую каждый кусочек её кожи, чтобы компенсировать время, что мы провели в разлуке.

— Я был дураком, когда отпустил тебя, — шепчу я в её шею. Мои ладони скользят по её спине, останавливаются на талии. Не могу привыкнуть к тому, как идеально она вписывается в мои объятия. Как будто часть меня — моей души — была потеряна, пока она не прижалась ко мне. И теперь я полноценный.

— Мы были в шести этажах друг от друга все это время. Мы могли бы не найти друг друга, если бы не фотосессия, — Мэгги прячет лицо в воротнике моей рубашки, слёзы окрашивают мой галстук. Я обнимаю её крепче, ощущая тот же прилив грусти и сожаления, почти удушающее чувство. — Я это ненавижу, Эйден.

— Нет, — говорю я решительно. — Я бы всегда нашел тебя, дорогая, даже если мне пришлось бы искать в каждой чертовой больнице. Я бы разрушил мир, чтобы узнать твоё имя и найти твою улыбку. И когда бы я это сделал, я бы сразу понял, что ты — моя. Так же, как я понял, когда только вошел в тот склад. Моя жизнь была скучной, пока я не встретил тебя. Теперь все, что я вижу — это цвета, свет и твоё прекрасное, совершенное лицо. Я хочу тебя, Мэгги Хьюстон, всю оставшуюся жизнь провести с тобой.

Звук звенящих подносов, запах пиццы и картошки фри, взгляды сотни людей, наблюдающих за тем, как мы обнимаемся в центре переполненной комнаты, исчезает, пока не остаемся только мы двое. Время замирает, точно так же, как это было, когда мы впервые пожали друг другу руки, когда я поцеловал её, когда я погрузился в неё. Я жду, чтобы узнать, чувствует ли она то же, что и я. Все зависит от этого следующего момента.