Ухожу на обед в офицерскую столовую, домой заскочить никак не получается, о чем Лисичке сообщил, естественно.
Сажусь за стол, тут же пара командиров подсаживается. С одним у нас были небольшие терки, это его сынок распрекрасный на мою Ульянку тогда устроил охоту. Резников. Вроде мы всё выяснили, но вижу, смотрит он с опаской.
— Товарищ генерал, — начинает не он, другой, полковник Петренко, — наслышаны о вашем переводе. Правда, что к нам Фролова сюда… посадят?
— Не посадят, а поставят, как минимум, — усмехаюсь, — да, правда. Фрол на самом деле уже сегодня должен быть у меня.
— А вы, значит… в столицу? Или…
— В столицу. Рано мне еще “или”. Послужу Родине.
— В Министерстве?
— И там тоже, да. Дел достаточно.
— Ну, что ж… а… Свадьбу-то тут сыграете?
Усмехаюсь.
— И тут тоже, а как же? Устроим праздник!
— Это что за праздник вы собираетесь устраивать во вверенном мне гарнизоне? — зычным голосом сообщает мой друг генерал Фролов.
Встаю, подаю руку, обнимаемся, смеемся, похлопывая друг друга по плечам.
— Пока еще это мой гарнизон, не гони коней.
— Не гоню. Но готов принимать базу и знакомиться с личным составом.
— Прекрасно, вот сегодня в ресторане и начнем знакомиться, вечером. А пока садись, щи нынче тут отменные и картошка с грибами.
После обеда забираю Фролова в кабинет.
Обсуждаем прежде всего присягу.
До нее фактически сутки остались.
Меня слегка потряхивает, потому что знаю — приедет бывший Эвелины, который пока еще по закону ни фига не бывший.
То, что она его сумкой по мордасам била — факт, вот только… Дамочка она у меня взрывная, горячая, может… Может, это не злость, а темперамент? Чувства? Обида была за его блядство.
Если сейчас он ей напоет о чувствах, не захочет ли она снова на гражданку переехать?
— О чем задумался, Зимин?
— Так, о девичьем…
— О девичьем… Ясно. Я вот тут тоже вспомнил… девичье… Я же местный. Батя мой аккурат в этом гарнизоне служил, в тридцать пятом полку, и жили мы в городке с моих восьми примерно до восемнадцати.
— А потом армия?
— Институт сначала. Поступил в столичный, в Бауманку, мечтал о ядерной физике.
— И как же тебя обратно в армию занесло?
— Занесло. Сюда вот обратно занесло ненадолго… Первая любовь, понимаешь.
— Понимаю, такая любовь была, что ты от нее в армию сбежал?
— Типа того. Ладно, Зимин, пойду я устраиваться.
— Вечером ресторан, при твоей же гостинице. Ты же там остановился, или на служебной уже?
— Гостиница.
— Квартиру я тебе освобожу, наверное, через пару недель, когда уже всё устаканится. Могу пока служебное дать.
— Разберемся. До вечера.
— До вечера.
А вечером в ресторане нас с Фролом ждет двойной сюрприз…
Глава 40
Эвелина
— Георгий.
— Он же Гора, он же Гога, он же Гоша, — представляя друга, дурачится, вспоминая известный советский оскароносный фильм, мой генерал.
— Очень приятно, Эвелина.
Фролов берет мою руку и целует по всем правилам, склонившись над ней.
Тоже генерал. Тоже боевой.
Тоже, как и мой Зимин, такой мужик, от которого — ух, просто мурашки по телу и румянец. Не у меня, нет — я-то уже при своем, а вот девушки и женщины, которые сидят за соседними столиками, заметно подтянулись.
На Зимина уже никто не смотрит — его рука на моей талии словно приклеена, да, думаю, о моей стычке с Ларисой весь городок наслышан.
Но мы первый раз с ним вот так, официально вместе вышли, так сказать, в люди.
Мне, честно говоря, немного боязно, несмотря на всю мою внешнюю браваду.
Боязно не потому, что переживаю о том, что кто-то может моего мужика у меня отбить. Нет. Этого я то-очно не позволю! Нет уж!
Боязно, даже сама не знаю почему.
Никогда у меня такого не было, а вот теперь… Хочется ему соответствовать. Быть на его уровне, ему под стать. Не хотелось бы в грязь лицом ударить.
Поэтому и за платьем сегодня неслась к портнихе голову сломя. И туфли выбирала, пол магазина перемерила. Хорошо, что тут хозяйка не Лариса. Ларкин, кстати, бутик был закрыт, и вывеска — переоценка товара. Шла мимо и разговоры слышала, мол, Ларка совсем офигела, еще, что ли, цены поднимет? И ответ — да не будем просто к ней ходить, и всё, и вообще, жалобу на нее накатаем. Получается, реально Лариса тут уже многим поперек горла. Что ж.
В общем, платье, туфли, чулки, белье, всё по высшему разряду для моего генерала.
Он после службы заскочил душ принять, замер в коридоре — я же всё примерила сразу. Ну… специально, конечно.
— Что, Олег Янович?
— Богиня…
— Надеюсь, Афродита?
— Лучше. Моя Богиня.
Подошел, обнял, прижимая…
— Ты хотел освежиться?
— Это предложение?
— Только раздеться мне нужно здесь.
— Я помогу, у меня черный пояс по раздеванию.
— Ну вот, кстати, это сейчас не в твою пользу, бабник.
— Ты не поняла, по уставу же всё, по уставу, Рыженькая моя…
Целовал сладко и в душе мыл тщательно не себя, а меня.
— Горячая ты какая там, жаркая, такая… гостеприимная, Эва… Ева моя.
— Зимин… Не могу больше…
— Давай, девочка, хорошо же…
— Опоздаем…
— Фрол подождет, он понятливый…
Сейчас, глядя в глаза тому самому Фролу, всё-таки краснею.
Он же понял причину переноса встречи на полчасика?
Ладно, мы же не дети, в конце концов.
Совсем не дети.
Официантка приносит меню, стреляет глазками на Фрола.
— Девушка, и что вы нам посоветуете? Закуски, горячее?
— У нас сегодня бефстроганов хорош, буженина в закусках, рыбка малосольная, стейки, семга на гриле, баклажаны с чесночком.
— Ну, с чесночком нам не надо, мало ли, — усмехается Фрол, нагло облизывая ее фигурку, девушка смущается. — Или несите, что уж там, чеснок не так страшно, да, Зима?
— Лисичка, ты как к чесноку?
— Не нацеловались еще, генералы? Давайте баклажаны, я люблю.
— Не нацеловались, даже не надейся, рыженькая.
Делаем заказ смеясь, мужики начинают разговор о службе, о жизни, что-то вспоминая из армейского, я внимательно слушаю, интересно, изредка отвлекаюсь на публику в ресторане.
Наш стол притягивает внимание, но не только наш.
Вижу поодаль компанию женщин, к которым явно нагло пристают мужики, сидящие за столом напротив. Я не слышу, что там происходит, но не всем дамам нравится подобное внимание.
На сцене уже начала выступление какая-то группа, поют популярные песни из восьмидесятых — сейчас это прямо модная тема.
— Потанцуем, Эва?
Генерал подает мне руку, встаю. Ведет он уверенно, прижимает крепко. Смотрит в глаза.
— Что?
— Вот думаю, за какие заслуги мне такое счастье?
— Это я-то счастье, Зимин? — посмеиваюсь. — Ты меня еще совсем плохо знаешь.
— А мне не надо знать, я чувствую. Давай выбирать день, Лиса.
— День?
— Замуж пойдешь за меня?
— Ты вот так предложение делаешь? Без кольца? Без антуража?
— Тебе антураж нужен? Всё будет, и кольцо, и прочее, ждать просто не могу уже.
— Почему?
— Опасаюсь, что уведут, — усмехается, но глаза серьёзные.
Мимо нас быстро проходит женщина, которую хватает за локоть мужик.
— Стой, сказал, потанцуем!
— Пустите меня!
— Харе ломаться, Алёнушка, давай уже, будь нежнее, не чужие люди.
— Пусти, я сказала!
— Эй, старик, проблемы? — Зимин тут же вписывается.
— Проблемы я решаю, товарищ генерал, просто дамочка немного ломается, всё нормально.
Наглая рожа усмехается так пошло, мерзко, а женщина, примерно моего возраста, может, чуть моложе, смотрит с ненавистью.
— Сказала, отвали от меня.
— Я не понял, дама тебя попросила отвалить, что не ясно?
Фролов материализуется рядом, и я вижу дикий взгляд, который бросает на него незнакомка, даже рот открывает от удивления, он тоже оглядывает ее потрясенно.
