Когда она влюбляется (ЛП) - Сэндс Габриэль

Я останавливаюсь перед зеркалом, и Рас поднимает глаза от своего телефона. Он бросает странный взгляд.

Я чувствую, как на моих щеках появляется румянец. — Что?

Убрав телефон в карман, он делает несколько медленных и обдуманных шагов ко мне. Я чувствую, как сердце замирает в горле.

— Я никогда не говорил тебе, что я о тебе думаю, — говорит он, проводя большим пальцем по нижней губе и глядя на меня так, словно я что-то съедобное.

О чем он говорит?

О. Точно. Мой разум настолько сосредоточился на этом моменте, что забыл обо всех других.

Он останавливается прямо за моей спиной, достаточно близко, чтобы я почувствовала тепло его тела, распространяющееся по моей спине. Наше отражение заставляет нервы рассыпаться по моей коже. Он намного больше. Выше. Пока я переодевалась, он снял пиджак, и эта рубашка не скрывает мускулистых линий его плеч и рук.

— Хочешь послушать? — Эти слова прозвучали из его груди.

— Конечно, — легкомысленно отвечаю я. Я ожидаю, что получу что-нибудь о том, как я хорошо убираюсь или как ему нравится моя стрижка.

Вместо этого его глаза темнеют. — Ты восхитительна. Самая красивая женщина, которую я когда-либо видел.

Внезапно у меня перехватило дыхание. Я сжимаю бедра, пытаясь сдержать жар, который появляется у меня между ног.

В зеркале я вижу, как его взгляд опускается ниже, отмечая это небольшое движение. Воздух в комнате давит на меня. Я настолько ошеломлена, что не могу сформулировать адекватную реакцию, хотя не уверена, что таковая вообще существует в данном контексте.

Видимо, он замечает мое замешательство, потому что проявляет милосердие и дает мне выход. — Как сидит платье?

Я сглотнула. — Бретельки слишком длинные.

Мой голос такой слабый, как будто я только что пробежала марафон.

— Дай мне посмотреть.

Он поднимает руки к моим плечам и кладет их поверх тех мест, где мои пальцы держат бретельки. Я отпускаю руки и позволяю ему действовать.

— Я думаю, их нужно отрегулировать, по крайней мере, на дюйм.

Рас просовывает указательные пальцы под бретельки и осторожно натягивает их.

Я вдыхаю, когда ткань расправляется на моих грудях, давя на затвердевшие соски. Тепло в моем центре настойчиво пульсирует.

— Ну как? — пробормотал Рас, его горячее дыхание ласкает мой затылок.

— Может быть, еще немного.

Еще один рывок. Я прикусываю губу, чтобы не задохнуться. Мои соски напрягаются еще сильнее, и он никак не может не заметить, как они давят на тонкую ткань платья в отражении.

— Это хорошо, — вздыхаю я.

— Подожди, — говорит Рас, его голос становится хриплым. — Мне нужны булавки.

Я берусь за дело, наши руки при этом скрещиваются.

Когда он возвращается, в его взгляде чувствуется несомненный голод. Я наблюдаю, как он нажимает большим пальцем на ремешок и проталкивает булавку.

Я вздрагиваю, когда вторая булавка проскальзывает сквозь ткань и протыкает мою кожу.

Он щелкает языком. — Черт, мне очень жаль.

— Ничего страшного.

Но он не верит мне на слово. Он снимает ремень с моего плеча, и каждый его кончик пальцев проводит по моей коже горячим клеймом. — У тебя кровотечение.

Кто-то наполняет воздух в этой комнате электричеством. Оно скользит по моему лицу, шее, груди, и я не знаю, как его выключить. — Я... Все в порядке.

— Мне не нравится видеть, как тебе больно.

Слова повисли в пространстве вокруг нас. Все, что я слышу, - это громкий ритм в моей груди.

Медленно, так медленно, что я думаю, что мне это привиделось, он опускает голову и прижимается губами к моему плечу.

Мое дыхание останавливается. Его горячий язык проводит по моей коже, и я чувствую его там, где не должна. Мои глаза закрываются. Внутри меня появляется новая потребность, которая гудит в моих костях. Она несет в себе отголоски того украденного поцелуя в темной кухне Дамиано.

Это так неправильно. Именно таких неприятностей я боялась, когда говорила себе, что должна держаться от него подальше. Я никогда не чувствовала себя так рядом с другим мужчиной.

— Рас, мы не должны этого делать, — пробормотала я, задыхаясь.

Его губы прижимаются к моей коже. — Тогда скажи мне остановиться.

Я намереваюсь отстраниться, но вместо этого прижимаюсь к нему всем телом.

Он издает звук удовлетворения и проводит ладонью по моей талии.

Я чувствую, как его зубы легонько вгрызаются в мою кожу, и мои губы раздвигаются. Моя грудь вздымается и опускается. Он проводит ладонью вверх по центру моего живота, пока ткань не останавливается и он не сталкивается с голой кожей над низким вырезом платья.

Он приникает ртом к чувствительному месту, где моя шея переходит в плечо, и поднимает взгляд, чтобы встретиться с моим в отражении. Я слегка выгибаюсь, так, что моя задница прижимается к передней части его бедер, и там я соприкасаюсь с чем-то, что, я уверена, заслужило не один комплимент.

Он издает низкий стон. — Черт.

Не сводя с меня глаз, он просовывает руку через прореху в передней части моего платья, нащупывает одну грудь и сжимает ее.

Мои мысли разбегаются, когда он сжимает пальцами мой сосок. Я не ожидала, что он зайдет так далеко, но я также не ожидала, что буду испытывать такое возбуждение от происходящего.

Боже, я в полной заднице.

Раздается стук в дверь.

Мы расступаемся, и воздух в комнате начинает пульсировать от напряжения.

Рас тяжело вдыхает, поправляет брюки и смотрит на меня.

Я поправляю платье. — Заходите.

Входит Бенджамин, волоча за собой вешалку с одеждой. Рас заканчивает с другой булавкой и зовет его, чтобы проверить правильность маркировки.

Мы получаем согласие, и я иду снимать платье. Я задергиваю штору и прижимаюсь лбом к зеркалу. Я была права. Находиться рядом с Расом - ужасная идея. Но когда я открываю глаза и смотрю на светло-розовую отметину, которую он оставил на моем плече, я не уверена, что у меня хватит сил удержаться.

ГЛАВА 17

РАС

Врываться в кабинет Гарцоло я не собирался, но подвернулся прекрасный случай, когда мама Джеммы написала мне, чтобы я взял Джемму с собой на поздний обед с Клео после встречи в универмаге.

Пьетра отвезет их домой, так что на сегодня я свободен.

Мы с Джеммой не разговаривали во время десятиминутной поездки в ресторан. То, что произошло в примерочной, кажется, лучше не комментировать, хотя мне до смерти хочется знать, что творится у нее в голове.

Я привык расширять границы и совершать необдуманные поступки, но вот к чему я не привык, так это к тому, что Джемма, как никто другой, является моим добровольным соучастником.

Глядя на нее, стоящую перед зеркалом в этом чертовом платье, я думал только о том, как несправедливо, что Мессеро будет иметь честь обладать ею до конца своих дней.

Этот идиот не понимает ее. Я видел это, когда наблюдал за ними вместе на Ибице. Он был как робот рядом с ней. Едва прикасался к ней. Даже не разговаривал с ней.

Если бы она была помолвлена со мной, я бы не терял ни секунды. Она была бы прикована к моему боку. Если бы она захотела есть, я бы ее накормил. Если бы она хотела сидеть, то сидела бы у меня на коленях. Если бы она захотела принять душ, я бы вымыл каждый сантиметр этой идеальной кожи, а потом снова вымазал бы ее грязью.

Я сжимаю челюсти. Я схожу с ума.

Я вставляю кончик ножа в замок на двери и поворачиваю его. Замок поддается с тихим щелчком.

Я проскальзываю в комнату и закрываю за собой дверь.

На то, чтобы обшарить кабинет, у меня уходит меньше пяти минут, и я не нахожу абсолютно ничего ценного. Неудивительно, что этот замок не удержал бы от проникновения даже ребенка. Это место просто для показухи. Гарцоло, должно быть, занимается своим настоящим бизнесом в другом месте, или он отлично справился с задачей, вычистив все до моего прихода.

Я выхожу из кабинета, останавливаюсь у бара в гостиной, чтобы плеснуть немного виски в хрустальный стаканчик, и беру его с собой, направляясь наверх, в свою спальню.