Когда она влюбляется (ЛП) - Сэндс Габриэль

— У тебя есть своя территория?

— Прямо на границе между Мессеросом и Рикки. В последнее время там было немного напряженно. — Он посмотрел на меня. — Может быть, ты слышал?

— Я думал, что вопрос уже решен.

— Да, Риччи трахнули большим фирменным страпоном Мессеро-Гарцоло. На восстановление у них уйдет не меньше десяти лет. — Он приносит два эспрессо и садится напротив меня. — Так чем я могу помочь?

Я делаю глоток. Вкусно. Крепкий и горький.

— Ты, наверное, уже догадался, что из-за недавнего слияния наших семей у Дамиано теперь есть общие деловые интересы с Гарцоло.

Оррин кивает. — Я узнал об этом от Кала.

— Мессеро тоже в этом замешан.

— Верно. Он помолвлен с другой девушкой Гарцоло, не так ли? Как ее зовут... Джиа? Я видел ее всего один раз мимоходом, но такую задницу не забудешь, понимаете, о чем я?

Я делаю глоток эспрессо, чтобы прогнать вспышку недовольства. —Ее зовут Джемма. В любом случае, я здесь для того, чтобы провести проверку. Мы хотим быть уверены, что наши американские друзья обладают всеми необходимыми возможностями для транспортировки нашей продукции.

— Очень благоразумно.

— Если есть причины сомневаться в том, что они могут это сделать, мы хотим быть в курсе.

Глаза Оррина вспыхнули. — Ты беспокоишься о Риччи? Как я уже сказал, они в смятении. Они потеряли слишком много ребят, чтобы представлять серьезную угрозу, независимо от того, насколько они жаждут мести.

— У меня такое ощущение, что команда Гарцоло тоже сильно пострадала.

— Так и есть. Думаю, именно поэтому он работает сейчас по-другому.

— Как по-другому?

— Он… — Оррин пожимает плечами. — Осторожный. Некоторые говорят, что он стареет. Он отказался от некоторых старых маршрутов.

Интересно. — Он чего-то боится? Или просто не хватает людей?

Оррин поставил свою чашку и скрестил руки. — Я не знаю подробностей. Это не совсем в моей компетенции. Мои ребята не очень часто имеют с ним дело.

— Ты можешь узнать больше?

За окном кафе проезжает мусоровоз. Сейчас идет снег.

— Я могу поспрашивать. У нас скоро игра в покер. Может быть, кто-то из них знает больше.

— Никто не должен знать, что я спрашиваю.

Оррин ухмыляется. — Я не вчера родился.

Он наклоняется над столом и встречает мой взгляд. — А теперь расскажите мне побольше о подделках, которыми так славятся наполетани.

Через полчаса я закончил разговор с Оррином. Парень явно хочет заключить с нами собственную сделку, и я оставляю его, думая, что шансы на это велики, и еду обратно в резиденцию Гарцоло. В десять у Джеммы назначена встреча, на которую я должен ее отвезти.

После этой встречи я настроен оптимистично. Оррин, похоже, знает здесь толк. Он чужак в семьях, но у него гладкий язык, благодаря которому он вхож к людям.

Не мешает и то, что его команда приносит Мессеро неплохие деньги. Он сказал мне, что платит им за защиту, чтобы никто не пытался посягнуть на территорию его бригады.

Интересно то, что он сказал о Гарцоло. Когда я ужинал с командой Стефано, они много говорили о своем бизнесе. Не было ни единого намека на то, что их амбиции явно уменьшились. Я видел стол, полный голодных мужчин.

Если Гарцоло действительно сокращает свою деятельность, то его команда не может быть счастлива. Им нужно есть. Значит, либо они все отличные актеры, либо за этим стоит чертовски веская причина.

Я должен выяснить, в чем дело.

Я паркуюсь у дома и набираю расплывчатое сообщение Дамиано, чтобы сообщить ему, что у меня есть зацепка. Приятно получить что-то так быстро. Я бросаю телефон на центральную консоль и облегченно выдыхаю.

Тап-тап.

Я бросаю взгляд в сторону и вижу, что Джемма стоит с другой стороны машины, ее волосы собраны в хвост. Когда я отпираю дверь, она запрыгивает внутрь. На ней самое пушистое зимнее пальто, которое я когда-либо видел, поверх леггинсов и спортивного бюстгальтера. Мой взгляд падает на ее подтянутый живот, и тепло устремляется прямо к моему паху.

Черт.

Я ломаю голову, куда мы едем, стараясь не обращать внимания на пьянящий женский аромат, наполняющий машину.

О, точно. Пилатес.

— Готова?

— Да.

Я обхватываю руками руль и выезжаю из подъезда.

Зачем я вчера рассказал ей о Нунцио? Это не та история, которой я делился со многими людьми, но когда она спросила меня о моем имени, что-то заставило меня сказать ей правду.

— Скажи мне, что ты убил его.

У меня сжалось нутро. Она сказала это с затаенной яростью, как будто ей не все равно.

А может быть, это просто мое воображение. Видит то, что хочет видеть.

Чувствует ли она эту связь между нами? Она всегда ее чувствовала. Да, с того самого первого дня, когда она укусила меня, и меня не волнует, что она настаивает на обратном.

На Ибице именно эта связь позволила ей быть такой охренительной рядом со мной.

Ты сам это сказал. Она просто вымещала свою злость на тебе.

Может быть, сначала, но не потом. Не в моей квартире. И уж точно не в том универмаге.

И не сейчас, когда она смотрит на меня этими прекрасными серыми глазами, словно пытаясь понять меня.

Я тоже пытаюсь понять ее.

Внутри нее горит огонь, но я подозреваю, что ее семья всю жизнь пыталась его заглушить.

Сделать ее послушной.

Заставить ее подчиняться.

Очевидно, что они держат ее под контролем. Она трусится перед родителями так, как никогда не трусилась передо мной.

Чего она боится?

Возможно, ею движет не страх. Возможно, это чувство долга, которое родители внушали ей всю жизнь.

— Что будет, если ты не выйдешь замуж за Мессеро? — спрашиваю я, пытаясь проверить свою теорию.

В ее взгляде мелькнуло опасение. — Почему?

— Еще на Ибице ты сказала Вэл, что это очень важно для выживания твоей семьи.

Она двигается в своем кресле.

— Мы уже говорили об этом, не так ли? Это то, что сказал мне Папа. Он сказал, что союз с Мессеро укрепит нашу репутацию после неразберихи с Риччи. Когда у нас с ними все пошло наперекосяк, дела на какое-то время стали плохи.

— Насколько плохо?

— Они убили кучу наших людей. — Она смотрит в окно, прежде чем сказать следующее. — Наших дядей. Наших двоюродных братьев.

— Вэл не часто говорит об этом.

— Ее ведь здесь не было, не так ли? — В ее тоне проскальзывает некоторая резкость. — Он ускорился после того, как она убежала.

Я хмурюсь. Неужели это заставило Джемму усвоить определенный урок о том, что происходит, когда ты идешь против своей семьи? Не потому ли она так упорно спорила с Вэл, когда та только заикнулась о расторжении помолвки с Мессеро?

Неудивительно, что Гарцоло не нужно было много говорить, чтобы убедить ее в том, что этот брак не подлежит обсуждению. Она была подготовлена к этому.

Рационализируя этот брак, Джемма всегда говорит о других людях. Чего они хотят. В чем они нуждаются. А как же ее собственные потребности? Знает ли она вообще, что это такое? Или она всю жизнь училась их подавлять?

Я сглатываю, не обращая внимания на неприятный привкус во рту. Это просто пиздец. Гарцоло перекладывает ответственность за всю свою семью на плечи Джеммы. Это бремя должен нести Гарцоло, а не она.

Мы подъезжаем к светофору, и она смотрит на меня. — Если мой брак поможет сделать так, чтобы этого больше никогда не случилось, то это выгодная сделка, ты так не считаешь?

—Ты действительно думаешь, что этого будет достаточно? В сфере деятельности твоего отца мир не бывает долгим.

По ее лицу пробежала тень. — Я бы не смогла жить с собой, если бы знала, что могла помочь своей семье, но решила этого не делать.

Сердце защемило между ребрами.

Она решительно настроена на это.

Это должно быть хорошо. Мне должно быть легче сосредоточиться на том, ради чего я сюда приехал. Но, черт возьми, мне не очень приятно слышать, как она говорит о том, что готова принести себя в жертву. А уж Мессеро и подавно. Этот человек никогда не оценит подарка, который ему преподнесли. Джемма заслуживает большего.