Когда она влюбляется (ЛП) - Сэндс Габриэль

И все же я ничего не могу сделать. Не тогда, когда она уверена, что это правильно.

Когда мы доходим до студии пилатеса, она поворачивается ко мне, выражение ее лица серьезное. — Рас?

— Да?

— То, что произошло в гримерке... Это не должно повториться.

Я должен был догадаться, что это произойдет, но услышать от нее эти слова все равно как удар в живот. Мы идем разными путями. Пути, которые не должны переплетаться. Все, что между нами происходит, должно закончиться, несмотря на то, как это заманчиво. Потому что, как бы меня ни тянуло к ней, она не предназначена для меня.

Ее глаза ярко горят, когда она удерживает мой взгляд, ожидая, что я подтвержу ее слова.

В итоге я отвожу взгляд. — Я заеду за тобой через час.

ГЛАВА 18

ДЖ

ЕММА

Следующие несколько дней мне удается продержаться дома, избегая общения с Расом наедине.

Свадебный организатор приходит в дом, показывает Клео, маме и мне постельное белье, варианты центральных украшений, приносит образцы тортов. Я задаю множество вопросов, заставляя себя занять мысли чем-то другим, а не человеком, живущим в двух шагах от меня. Мое усердие заслужило похвалу мамы и недовольный взгляд Клео.

— Ты можешь успокоиться? — спрашивает она после того, как планировщик уходит в пятницу. — Ты устанавливаешь слишком высокие стандарты.

— Как Людовико? Я ничего не слышала о нем с тех пор, как вернулась.

Она ухмыляется. — Я тоже. Видимо, он сомневается во мне после нашей последней встречи.

— Я никогда не спрашивала тебя, что произошло.

— Говоря словами мамы, я ела так, будто впервые пользовалась столовыми приборами, а когда Людовико прокомментировал это, я сказала, чтобы он оставил меня в покое. Он назвал меня нелюдимой. Я сказал ему, что у него, наверное, маленький член.

Я потираю висок. — Клео...

— Что? Наверное, это правда, потому что после этого он очень разозлился. Мама с тех пор пытается все уладить, но я надеюсь, что ей это не удастся. Я его ненавижу.

— Он будет сегодня в "La Trattoria "?

— Я так не думаю.

Сегодня мы ужинаем с Мессеро. Насколько я знаю, Рас не был приглашен, и это к лучшему, поскольку я больше не уверена в своей способности вести себя с ним спокойно.

Сны о сексе не перестают мучить меня. Когда я просыпаюсь, мое тело гудит от желания, а бедра влажные. Мне стало так плохо, что я пытаюсь исправить ситуацию самостоятельно, но у меня ничего не получается. Мой вибратор сломан уже несколько месяцев, и я не могу найти способ доставить новый в дом так, чтобы мама об этом не узнала. С тех пор как Вэл сбежала, она проверяет все наши посылки.

Я не знаю, как заставить себя кончить пальцами. Видит Бог, я пыталась, но у меня никогда не получалось. Я подхожу так близко, но так и не переступаю грань.

С настойчивой пульсацией между ног мне пришлось бороться весь завтрак. Во время которого Рас сидел прямо напротив меня.

Это была пытка.

Как будто его прикосновение каким-то образом закодировалось во мне на клеточном уровне, и теперь моя кожа запрограммирована жаждать его.

Я думала, что несколько дней минимального контакта охладят наши с ним отношения, но, насколько я понимаю, это не сработало.

Я жажду его присутствия. Его голоса. Его улыбки.

Но я знаю, что если потакать этому желанию, то все станет только хуже, когда он неизбежно уйдет. Поэтому я пытаюсь загнать свои чувства в маленькую коробочку и засунуть ее поглубже в глубины своего сознания.

— Я пойду оденусь. — Клео поднимается с дивана в гостиной и проводит ладонями по бедрам. — Мама очень старалась не опаздывать. Тебе не показалось, что она была более взвинченной, чем обычно?

— Я не уверена.

В последнее время я не очень внимательно слежу за маминым настроением.

Клео протягивает ладонь. — Пойдем. Я принесу бутылку вина, и мы сможем напиться перед ужином.

Это плохая идея, но в кои-то веки я соглашаюсь. Мне нужно что-то, что снимет напряжение, и я смогу наклеить улыбку и изобразить идеальную невесту.

К тому времени, когда мы выезжаем из дома в La Trattoria, мы с Клео уже слегка подвыпившие. Из магнитолы в машине играет "Dalida", мама и Папа говорят на тихом итальянском языке о вещах, явно не предназначенных для нашего слуха. Я пытаюсь разобрать, о чем они говорят, но через пять минут мне это надоедает, и я достаю телефон.

— Давай разгадаем кроссворд, — предлагает Клео.

— Ты ужасно их разгадываешь, даже когда трезвая.

— Мне лучше, когда я немного пьяна. Я становлюсь более креативной.

На моем телефоне высвечивается уведомление - сообщение от Раса.

Клео издает неприятный звук "ой". — О чем тебе пишет твой телохранитель? Он уже волнуется?

Заставив ее замолчать, я проверила, не обращают ли на нас внимания родители. — Говори тише. И он не мой телохранитель.

— Да? Тогда как ты объяснишь его поведение рядом с Бенджамином?

Мне не следовало говорить ей об этом. Она продолжала приставать ко мне с расспросами о том, как прошел шопинг, во время обеда, который мы устроили сразу после этого, поэтому, когда мама пошла в туалет, я рассказала ей о том, как Рас вытер пол с Бенджамином.

Об остальном, что произошло, я умолчала. То, что мы с Расом сделали, настолько неуместно, что может сравниться с самыми ужасными проступками Клео.

Клео наклонилась ближе. — Открой.

Повернув экран от нее, я нажимаю на уведомление.

Можешь прислать мне свое расписание на следующую неделю?

Разочарование пробегает по мне, но я отгоняю его. Чего я ожидала? Что он скажет мне что-то такое, от чего у меня участится пульс?

Нет, это к лучшему.

— Что это за лицо у тебя? Ты выглядишь так, будто собираешься снести яйцо, — говорит Клео, пытаясь еще раз взглянуть на мой телефон, но я выключаю его и убираю обратно в сумочку. — Что он хотел?

— Мое расписание.

Она зевает. — Скучно.

Мы подъезжаем к месту назначения, мой гул все еще не утихает, мы выскальзываем из машины и выходим на холодный тротуар в Маленькой Италии. Папа отдает ключи парковщику и направляется к входу, ведя за собой толпу.

Как только мы переступаем порог ресторана, я делаю долгий, глубокий вдох. Здесь всегда так вкусно пахнет соусом для пасты, свежеиспеченным хлебом и их домашним красным вином. Запах моего детства. Мы приходили сюда раз в неделю на ужин, и это всегда был мой любимый вечер. Приходила вся семья, тети, дяди и их отпрыски, и пока они ели, дети бегали и ползали под столами. После каждого ужина нам разрешалось съесть столько тирамису, сколько мы хотели. Не раз это щедрое предложение заканчивалось тем, что Клео тошнило.

Сегодня мы минуем оживленную столовую первого этажа и поднимаемся наверх, в роскошную приватную комнату. Внутри уже сидят Рафаэле и Неро. Рафаэле сидит во главе стола, Неро - справа от него.

Я хмурюсь. Рафаэле сидит на месте папы, а Папа не стесняется приказывать людям пересесть. Они встают, чтобы поприветствовать нас, а когда мы все рассаживаемся, Папа просто занимает место слева от Рафаэле. Странно. Я не помню, когда в последний раз он сидел не во главе стола.

Но, похоже, никто, кроме меня, этого не замечает.

Клео тянется к бутылке вина, стоящей на столе, и наполняет свой бокал почти до краев. Никому другому она не предлагает ни капли. Ей даже не положено пить, ведь ей всего восемнадцать, но никто в La Trattoria не следит за соблюдением этих правил, когда речь идет о семье.

Взгляд моего жениха сужается на бокале, губы его недовольно поджаты.

Я вешаю свою сумочку на спинку ее стула и шепчу ей на ухо: — Ты грубишь.

Она только пожимает плечами и делает большой глоток.

— Джемма, как продвигается подготовка к свадьбе? — спрашивает Неро, когда официанты вносят тарелки с закусками и салатами.

— Очень хорошо. На этой неделе мы определились с центральным декором и выбрали торт.

— Шоколадный?