Временная жена (ЛП) - Маура Катарина

Я обнял жену за плечи, стараясь хоть как-то ее успокоить. Мы сидели в гостиной бабушки, и ни один из нас не знал, чего ожидать от этого допроса. Обычно Валентина умела держать себя в руках, но не сегодня. Я недооценил, насколько важна ей моя бабушка.

— Что я могу сказать? — пробормотал я, крепче прижимая жену к себе. — Я влюбился. И мне показалось правильным следовать за сердцем. Я боялся, что буду жалеть об этом всю жизнь, если отпущу Валентину, когда ясно как день, что с другой женщиной я просто не смогу состариться.

Бабушка переводила взгляд с меня на Валентину, ее глаза сузились от подозрений.

— Ты сказал, что женился? — ее голос был тихим. Я думал, что знаю бабушку как облупленную, но сейчас я не мог прочесть ни одной эмоции на ее лице.

Я достал документы из внутреннего кармана пиджака и протянул ей.

— Это копия нашего свидетельства о браке. Но ты можешь позвонить мэру Кингстону и узнать у него лично, что он действительно нас расписал.

Она вглядывалется в бумаги с недоверием, а потом снова смотрит на нас. Когда до нее дошло, что это не розыгрыш, ее лицо перекосилось от гнева.

— О чем вы только думали? — воскликнула она в отчаянии. — А ты, Валентина? Как ты могла провернуть такое за моей спиной, даже не поговорив со мной?

Она швырнула бумаги на кофейный столик и отвернулась, явно разочарованная. Почти незаметно, но Валентина начала дрожать, ее руки сжались, взгляд упал на пол. Я притянул ее ближе и впился взглядом в бабушку.

— Мы не думали, — признался я. — Мы влюблены, бабушка. Разве можно нас за этом винить? Мы с Валентиной шли к этому годами, и ты лучше всех это знаешь.

Она покачала головой, ее глаза метали молнии.

— Я должна поверить, что ты вдруг влюбился в Валентину после того, как годами издевался над ней? Ты был вынужден обручиться с Натальей Ивановой, и внезапно понял, что любишь женщину, которую терпеть не мог все эти годы?

Валентина вздрогнула, а я стиснул зубы, подавленный чувством вины. Она права. Я действительно долгое время ненавидел Валентину, и бабушка ясно дала понять, что думает, будто я использую ее. И она не так уж ошибалась.

— Я ни на секунду не поверю, что вы двое действительно любите друг друга. Валентина, — ее голос стал жестким, — скажи честно. Он тебе угрожает?

Валентина покачала головой и с раскаянием подняла взгляд:

— Прости, бабушка Анна, — ее голос дрожал. — Это правда. Я… мы любим друг друга. Я понимаю, что решение пожениться было поспешным, но Лука прав. Мы шли к этому годами.

Бабушка скрестила руки на груди и подняла брови:

— Ну и что же вдруг заставило вас понять, что вы влюблены, после того, как столько лет вы едва переносили друг друга?

Валентина залилась краской и опустила глаза.

— Это случилось на свадьбе Ареса и Рейвен, — пробормотала она. — Лука… он… ну, случилось кое-что, и мы поняли, что… я имею в виду…

— Я поцеловал ее, — перебил я. — Я поцеловал ее в тот день, и после этого все изменилось.

Бабушка нахмурилась, в ее глазах мелькнула догадка.

— Это было несколько месяцев назад. Я прекрасно помню, что после того дня вы почти не разговаривали друг с другом. Более того, Валентина вообще перестала приходить к нам на ужины.

Валентина уставилась в свои руки, а я сжал ее ладонь в своей.

— Мы оба не знали, как справиться с переменами в наших отношениях, но потом ты объявила о моей помолвке с Натальей.

Бабушка нахмурилась и взглянула на Валентину.

— Это тогда ты поняла, что любишь Луку? — теперь в ее голосе звучало больше мягкости.

Валентина покачала головой.

— Тогда я уволилась. Я поняла, что не смогу находиться рядом с ним, если он женится на другой. Мысль о том, что он может влюбиться в Наталью, разрывала меня на части. Я знала, что видеть их вместе будет для меня невыносимо.

Бабушкины глаза расширились.

— Ты уволилась? Почему я ничего об этом не слышала?

— Я не сообщил тебе об этом, потому что не собирался ее отпускать.

И тут бабушка улыбнулась. Совсем на мгновение, но это была настоящая улыбка.

— Значит, мне остается поверить, что вы внезапно влюбились и поспешили пожениться?

— Валентина была рядом со мной восемь лет, бабушка. Почему я должен был ждать еще хоть секунду, когда промедление могло стоить мне ее присутствия рядом? После объявления о помолвке был только один способ доказать ей свою преданность.

— Брак, — кивнула бабушка. Она замолчала, ее взгляд метался между нами. Она погрозила нам пальцем и покачала головой.

— Я ни на секунду вам не верю, но тот факт, что вы действительно поженились, отрицать нельзя.

Она подалась вперед и тяжело вздохнула, на мгновение закрыв глаза.

— Я замораживаю все семейные активы, Лука, — сказала она. — Ты не только женился за моей спиной, но и поставил под удар наши отношения с семьей Ивановых, которые могли бы стать для нас мощным союзником. Разорвать помолвку будет непросто.

Валентина с тревогой посмотрела на меня, но я лишь усмехнулся. Я не пользовался семейными деньгами уже много лет. Я зарабатывал достаточно сам, и бабушка отлично это знала.

— Хорошо.

— Если, — продолжила бабушка, — если через три года вы все еще будете женаты, я верну тебе наследство. — Она подняла палец, в ее глазах сверкнула досада. — И только потому, что это Валентина. Если бы ты привел домой кого-то другого, на этом бы все и закончилось.

Я кивнул и с облегчением выдохнул. Я пошел на риск, но знал, что ее привязанность к Валентине сыграет мне на руку.

— Однако это соглашение имеет свои условия.

Я нежно провел большим пальцем по руке жены. Я знал, что она будет нервничать, но не ожидал, что до такой степени. Я видел, как она проводила переговоры с мировыми лидерами и миллиардерами, не моргнув и глазом, а сейчас она съеживалась под взглядом моей бабушки. Это одновременно удивляло и вызывало умиление.

— Вы должны действительно жить как семья, а значит, вы будете делить один дом и одну постель. Никаких отдельных спален или раздельных жизней. И вы не можете проводить врозь больше трех ночей подряд в течение следующих трех лет.

Я сделал вид, что шокирован, хотя на самом деле Арес заранее предупредил меня о правилах.

— Вы также обязаны быть верными друг другу, Лука и Валентина. Если я хоть на секунду заподозрю, что кто-то из вас изменяет или что вы задумали обмануть меня, ты лишишься наследства, Лука. А ты, Валентина, будешь уволена в тот же миг, и я позабочусь о том, чтобы тебя внесли в черный список. Ты больше не сможешь работать ни в одной из отраслей, в которых мы имеем влияние.

Валентина резко подняла голову, в ее глазах мелькнул страх. Я поднес ее руку к губам и поцеловал ее, стараясь ее успокоить. Ни я, ни она не стали бы изменять. За это я мог не волноваться.

— Пока прошу держать ваш брак в тайне, — сказала бабушка, снова закрыв глаза. — Ивановым не нужно узнавать об этом таким образом. Все должно быть решено деликатно.

Она прищурилась.

— И если помолвка будет разорвана, а я потом узнаю, что это все было обманом, вы оба за это заплатите.

— Понял, — ответил я, ничуть не обеспокоенный. У нас с Валентиной контракт минимум на три года, так что ничто из ее страхов не сбудется. Я получу свое наследство, а Валентина — все деньги, которые ей понадобятся.

Я бросил взгляд на жену, замечая в ее глазах вину, которую она изо всех сил пыталась скрыть. Три года. Нам нужно продержаться вместе всего три года, не разоблачив наш обман.

Глава 33

Лука

Я уставился на телефон, не зная, как поступить. К этому моменту Наталья уже должна была узнать, что Виндзоры разрывают помолвку и отказываются от слияния, но, по-хорошему, я сам должен был сообщить ей об этом. Я не питаю к ней теплых чувств, но элементарная вежливость этого требует.

С другой стороны, никто не спросил моего мнения, когда эту помолвку устроили, так почему именно мне ее разрывать? Если быть до конца честным с собой, я избегаю ее звонков из-за того взгляда, который появляется у Валентины, когда всплывает имя Натальи. Я и так слишком сильно ее ранил, а моя жена заслуживает лучшего. Мы вроде как помирились после разговора с моей семьей, и Валентина действительно стала чаще носить обручальное кольцо, но между нами по-прежнему оставалось больше расстояния, чем мне хотелось бы. Забавно… Она уже моя жена, а я все равно скучаю по ней. Единственные моменты, когда она опускает свою броню, — это когда я прижимаю ее к себе. Но мне нужно больше. Я хочу ее улыбку, ее смех. Я хочу ее всю.