Пламенный лед (СИ) - Борискова Ольга

Ксюша зашла в женскую раздевалку и, отыскав взглядом Меркулову, спросила:

- Лиз, можно тебя на минутку?

Пройдя несколько шагов, она присела рядом с девушкой. Та уже сняла коньки и как раз зашнуровывала зимние ботинки.

- Можно, - вяло улыбнулась Лиза. – Что-то случилось?

- Нет. - Синицина тоже улыбнулась. В раздевалке, помимо Лизы, находились еще Алиса и Полина, и заводить разговор при них Ксения не хотела. – Если ты торопишься, то тогда в другой раз.

- Мне особо некуда торопиться. - Закончив со шнурками, Меркулова выпрямилась и посмотрела на Ксюшу.

- Тогда пойдем. - Ксения встала и пошагала к двери.

Лизе ничего не оставалось делать, кроме как последовать за ней.

Девушки пришли в зал хореографии и остановились возле станка. Понять, что понадобилось от нее Синициной, Лиза не могла, поэтому просто ждала. Вряд ли Ксюша решила провести для нее индивидуальное дополнительное занятие, а если и так, то сегодня из нее плохая ученица.

Ксюша же испытывала легкую неловкость. Возможно, она вмешивается не в свое дело: Лиза вполне взрослый человек и, скорее всего, сама может разобраться в своих проблемах. С другой стороны, как знать, быть может, если бы тогда, девять лет назад, у самой Ксении был рядом кто-то, с кем бы она могла поговорить по душам, все сложилось бы совсем иначе.

- Так о чем Вы хотели поговорить, Ксения Владимировна?

- Давай без отчества и на «ты». - Ксюша нахмурилась.

Для Лизы она, конечно, в первую очередь преподаватель, хореограф, но от этого выканья чувствовала себя девушка неловко.

- Если так будет удобнее.

- Намного. - Уголки губ Синициной дрогнули в мягкой улыбке. – А то я себя чувствую неуютно.

- Ну Вы же все-таки преподаватель. То есть ты. - Лиза тоже улыбнулась. – Так зачем ты меня позвала?

Ксения опять стала серьезной. Она кинула взгляд в зеркальную гладь стены, где отражался весь зал, а потом спросила:

- Что между тобой и Самойловым происходит?

- А что между нами происходит? – на нервном выдохе поинтересовалась Меркулова.

- Об этом я тебя и спрашиваю.

Ксюша еще больше утвердилась в своих подозрениях, хотя после увиденного ею сегодня подозрения эти и так трансформировались в стопроцентную уверенность.

- У меня с ним ничего не происходит, - пожала Лиза плечами. - Макс меня на дух не переносит, вот и все.

- Все? – Ксюша ей не верила и не скрывала этого. – А я убеждена, что история с твоим братом и Лилей это не все. Лиз… я видела вас сегодня в коридоре, возле туалета.

- Ну и что? – Лиза сложила руки на груди, но, простояв так несколько секунд, снова опустила ладонь на идущую вдоль стены перекладину.

- Между вами ведь еще что-то личное есть, да? Я видела, как он вслед тебе смотрел. И сказал что-то… Лилит… Лолита… или что-то такое, я не знаю точно.

- Лолита… - Лиза усмехнулась. – Он сказал Лолита.

- И что это значит?

- Ты разве Набокова не читала? – Ухмылка Лизы превратилась в снисходительную улыбку.

- Читала, конечно.

Чем дальше заходил этот разговор, тем меньше понимала Ксюша. Лиза никак не походила на распутную Набоковскую малолетку.

- Ну а тогда чего спрашиваешь?

- Ты-то тут при чем?

- Я?.. – Улыбка стала едва заметной и печальной. – Ты говоришь, что нас личное связывает? Связывает. Я переспала с Самойловым, когда мне было двенадцать.

Сказав это, Лиза отлипла от перекладины и сделала несколько шагов по залу. Ксюша молчала. Обернувшись, Лиза посмотрела на нее. Она была ошарашена. Да, таких откровений Синицина точно не ожидала, и Лизе стало смешно.

- Ты серьезно? – Ксения кашлянула. Если бы она решила завести этот разговор, скажем, за чашкой чая, то точно бы подавилась.

- Шучу, конечно. - Фигуристка опять улыбнулась, но взгляд при этом так и остался грустным. Только Ксюша хотела было что-то ответить, как Лиза добавила: - Мне было четырнадцать.

Ксения вновь поперхнулась собственными словами. Что-то подсказывало, что на этот раз Лиза не врет, не может врать. Это было заметно по ее глазам. Такая тоска таилась в них, что становилось понятно: прошлое этой юной женщины хранит в себе немало секретов.

- Он…

- Не он, а я. - Голос Лизы стал жестким, почти грубым. – Он немного выпил, я подумала, что так будет проще его соблазнить. Пришла и добилась своего. А утром он выгнал меня. Сказал, чтобы я забыла все, что случилось, и что для него это не имеет никакого значения. Вот и все.

- Но ты же была ребенком… – Глаза Ксюши распахнулись, она все еще была поражена и не могла справиться со свалившимися на нее откровениями.

- Я была влюбленной дурой, - возразила ей Меркулова. – Но я прекрасно понимала, что я делаю. Поэтому не стоит винить в чем-либо Макса.

- А сейчас что между вами?

- Ничего, - вздохнула Лиза. – Ни-че-го. Наверное, Макс считает, что раз я к нему в постель залезла, то и с другими так же. Я не знаю, что у него в голове делается. Да мне это и не интересно.

- А у тебя у самой в голове что делается?

Две молодые женщины смотрели друг другу в глаза. Прищурившись, Меркулова покачала головой.

- Все это не имеет уже никакого значения. Я приехала в Москву, чтобы работать, и я буду работать. Хочет того Самойлов или нет.

- А он не хочет?

- Спроси у него. - Лиза развернулась и пошла к двери. В метре остановилась и, обернувшись, сказала: - С наступающим, Ксюш. Не обижайся, я правда не хочу больше разговаривать об этом. И… ты единственный человек, которому я все это рассказала.

- Не волнуйся, единственной я и останусь.

- Спасибо. - Улыбка девушки была печальной, хотя и искренней.

Шагая по коридору, Лиза размышляла о том, зачем поделилась с Ксенией тем, о чем столько времени молчала. Говорят, когда человек делится своими переживаниями, ему становится легче. А ей разве легче? Может быть, напротив? Она, словно долбаный мазохист-археолог, раз за разом проводит раскопки в собственной душе и памяти и натыкается на осколки прошлого. Ранится, но продолжает с упорством идиотки копаться. А Самойлов еще и масла в огонь постоянно подливает. Хотя… что уж там Самойлов, она сама в Екатеринбурге столько этого самого масла ливанула, что еще лет пять искры будут кругом лететь.

Ксюша сложила руки на перекладине и уперлась взглядом в собственное отражение. Ей действительно не стоило лезть. Если не можешь разобраться с собственной жизнью, то нос совать в чужую тем более не следует. Золотое правило, которое она уяснила уже очень давно.

Ксюша с трудом могла представить четырнадцатилетнюю Лизу, явившуюся к Максу с тем, чтобы забраться к нему в постель. Она помнила ее, выигравшую чемпионат мира среди юниоров. Светловолосая, совсем тоненькая, почти прозрачная девочка. И улыбка у нее была такая… нежная, скромная. Ксению вдруг обуяла злость. Как мог Макс, тогда уже взрослый парень, тронуть эту девочку? Как ума только хватило?! Ксюша сделала глубокий вдох и выдохнула. Это не ее история, нет у нее права судить кого-то.

Ей было жалко Лизу, и в то же время она восхищалась ею. У этой хрупкой четырнадцатилетней девочки хватило решимости пусть и неумело, но проявить свои чувства, а она сама что? Ей двадцать пять, а она только-только отважилась на это.

Алиса сидела на переднем пассажирском кресле в машине Макса и ковырялась в своем телефоне. Все попытки мужчины начать разговор она либо игнорировала, либо отвечала ему сухо и отстраненно. В последние дни она вообще постоянно была не в настроении, психовала на пустом месте, раздражалась по каждому поводу  и срывала на партнере злость, если на тренировке у них что-то не получалось должным образом. Макс пытался выяснить у нее, в чем же он так провинился, но Решетникова неизменно бросала в ответ краткое «Ни в чем» и продолжала в том же духе.

- Может, ты все-таки объяснишь мне, что случилось? – не выдержал Самойлов, когда девушка проигнорировала его в очередной раз. – Алиса, я уже устал угадывать, что не так.