Муж, которого я забыла (СИ) - Дибривская Екатерина Александровна

— Вот за что я тебя люблю, Дениска, так это за твою продуманность, — смеётся Олег Владимирович. — Всё предусмотрел, умник. Таким образом её и с игрового поля при надобности можно будет удалить. Положим в больничку, ей самой же безопаснее будет, пока мы будем накрывать преступный синдикат.

Об этом я не думал, но так определённо даже лучше. Полежит в отдельной палате, пропьёт курс витаминов… Зато под наблюдением. Под защитой.

— План твой отличный, — продолжает Миронов. — Тебе и флаг в руки.

— Что?! — Непонимающе рявкаю в ответ.

— Цемский тебя требует.

— А не пошёл бы он лесом? — Возмущённо и даже немного обиженно стону я. — Он её вообще хотел под любого подложить!

— Не спорь со старшим по званию! Я ведь и приказать могу.

— Дядя Олег! Ну сами посудите, где я, а где — брак? — Пытаюсь выкрутиться я. — Она же сразу просечёт, что я просто не создан для семейной жизни! Весь план отправится псу под хвост.

Полковник, посмеиваясь, протягивает мне папку с личным делом.

— Тебе пора повзрослеть, Денис. Твой отец в тридцать лет, может, и не получил ещё майора, но у него уже было двое детей. И ты, смею тебе напомнить, один из них. Гражданка Голавлёва теперь твой проект. Доведи до ума план. Претвори в жизнь. Как раз попробуешь на вкус семейную жизнь.

— Да вы издеваетесь? — Я раздосадован. — Почему не Савва? Я, может, не готов распрощаться со своей свободой!

— Посмотри на эту девочку, на гражданку Голавлёву. Внимательно посмотри, Денис. — Миронов достаёт её фото и смотрит сначала сам, а потом передаёт мне. — Ты хороший человек, Акманов. И отличный профессионал. Я знаю, что ты сделаешь всё, как положено. Верю в тебя.

— Спасибо за доверие, конечно, но брак, даже фиктивный, это совсем не моя стихия. Я налажаю, зуб вам даю. — Но на фото я всё-таки смотрю. — Лучше задействовать Савву, а я буду на подхвате.

— Я сейчас что-то не понимаю, ты какой-то девицы испугался? — Усмехается крёстный. — Разберись с этим делом, сынок, и я подам прошение на присвоение тебе внеочередного звания.

Он видит, что меня не прельщает предложенный вариант. Свою свободу я ценю выше звания, которое получу в любом случае. Однажды. Годом раньше или годом позже — не имеет значения.

— Цемский хочет тебя. Упёрся рогом. Он готов рискнуть, предоставить некоторые документы, чтобы мы имели больше понятия, с чем нам придётся работать. Но он требует, чтобы дело вёл ты. Сам. Всё сам.

— Блин, да на хрена ему это надо? — Не выдерживаю я.

Полковник смотрит на фото Голавлёвой и усмехается.

— Ты всё равно не поверишь, Дениска. Но я тебе скажу. Из-за твоей татуировки. Он уверен, что это знак свыше.

— Из-за лука? — Прыскаю я несдержанно. — Лук-Лукьян? Так ему вставляет, что ли?

— Знаешь, как мама девочку называла? — Тихо говорит полковник, и я отрицательно качаю головой. Откуда? — Луковка.

Я усмехаюсь и снова перевожу взгляд на фото.

Луковка! Ну надо же!

Наши дни.

Известие об обыске на складах Цемского служит бомбой замедленного действия. Территория находится под неусыпной охраной силовиков, пока наши специалисты, а так же сотрудники Авдотьева находят всё больше и больше интересного.

Словно Цемский выступал посредником для всех незаконных схем деятельности по всей стране, здесь, а так же в нескольких региональных офисах, моими коллегами уже обнаружены запрещённые в России фармацевтические препараты, оружие, заготовки для изготовления взрывчатки, несколько тонн палладия, раскатанного в фольгу и, очевидно, таким же способом и переправляющегося из точки А в точку Б с промежуточной остановкой на складах «ЭлАСи Логистик».

И это только снятые в первые дни поверхностные сливки.

В следующие несколько недель сливки становились жирнее, а головы начали лететь.

Последнее свершилось во многом благодаря Авдотьеву. Так как он крутился на фирме гораздо дольше меня, ему и удалось найти все тайные записи почившего владельца. Прикрывая свой зад, Цемский усердно записывал всю информацию и подкреплял слова и догадки документально. Фактически, его чёрная бухгалтерия оказалась компроматом на тех, кто участвовал в крупных нелегальных сделках, общаясь напрямую с ним.

А стоило лишь начать дёргать за нужные верёвки, как эти граждане, в своём эгоистичном желании выплыть из дерьма, принимались топить других. С чувством, с толком, с расстановкой.

Полковник Миронов лишь мрачнел на мой очередной рапорт. Мрачнел и всё чаще посматривал на меня… С горечью ли? С жалостью? С сожалением? Я не мог да и не хотел думать об этом и анализировать его взгляды.

Я изменился. Это отмечали все вокруг. Стал более жёстким и беспринципным, готовым идти по головам в этой борьбе. Все виновные будут наказаны. И я в том числе.

Я ни в коем разе не снимал с себя ответственности. Просто пока моя боль служила двигателем, толкала меня на безумства и приносила ощутимый результат, я не сдавался.

А каждое воскресное утро я посещал усыпанную цветами могилу, чтобы молча оставить у креста очередной букет.

Возможно, правду говорят, что нельзя заниматься спасением своих близких, как и расследовать обстоятельства их гибели, потому что у меня ничего не вырисовывалось.

Пробираться сквозь препоны высокопоставленных бандитских группировок для меня оказалось проще, чем найти виновных в смерти своей жены.

Где, как и что в тот день пошло не так, мне неведомо. Базу данных абонентов моего сотового оператора взломали хакеры. Шутки ли ради или по указаниям свыше, но несколько сотен номеров, в том числе и мой, попали под раздачу. Все звонки были переадресованы на рандомные номера публичных заведений.

Стоит ли говорить, что отслеживание этой атаки привело в абсолютно тупиковое место? Думаю, нет. Но некий налёт драматизма я в этом увидел: проделав долгий и сложный путь по распутыванию маршрута следования атаки, служба информационных технологий пришла к выводу, что преступники совершили своё злодеяние… С машины, стоящей в кабинете главврача психоневрологического диспансера провинциального городка на Волге.

Чудесным образом все камеры на территории компании вышли из строя. Как раз незадолго до приезда моей жены. И сами собой вернулись к работе сразу по приезде спасателей. В невероятные совпадения я не верил, но никакого внешнего воздействия оказано не было, как и не удалось найти следов вмешательства в программное обеспечение.

Фирма, предоставляющая услуги видеонаблюдения, лишь разводила руками, ссылаясь, что именно в это время проблемы наблюдались не только у нас.

Все эти неурядицы скверно сказывались на моём состоянии, и я всё глубже замыкался в себе, отвергая руку помощи, которую предлагал мне Миронов.

Возможно, я вёл себя крайне глупо, но я продолжал твёрдо стоять на своём: я должен сам найти ответственных за смерть Лукерьи.

Так, по истечению сорока дней с момента трагедии, чуть ли не возле её могилы, меня застал звонок семейного адвоката и нотариуса Цемских.

— Здравствуйте, Денис Сергеевич. — Торопливо проговорил в трубку Заруцкий. — Вскрылись новые обстоятельства с завещанием вашей супруги.

Я скрипнул зубами, но промолчал.

— Денис Сергеевич, вы должны подъехать. Это срочно. Исходя из того, что я смею наблюдать прямо перед собой… Вы больше не можете управлять «ЭлАСи Логистик».

— Я скоро приеду, — обещаю я. — И мы непременно во всём разберёмся.

И ничего хорошего тебе, дядя, не светит. Потому что я знаю, что ты втираешь мне какую-то дичь.

40

Наши дни.

Даниил Филатович суетливо крутится вокруг меня, пока я внимательно изучаю предоставленные документы.

Изучаю и закипаю изнутри. Вот, значит, из-за чего я потерял её. Из-за долбанных акций компании, которая идёт ко дну!

— Вы знаете, кто я? — Спрашиваю у Заруцкого.

— Конечно, Денис Сергеевич, знаю, да. — Он кивает головой, как болванчик. — Вы — супруг моей клиентки, Лукерьи Лукьяновны Акмановой, волеизъявление которой лежит сейчас перед вами.