До встречи в моих снах (СИ) - Ветрова Влада

– Привет, – вновь говорит она. Я наклоняюсь и позволяю поцеловать себя в щеку. – Так неожиданно… и приятно. Чтобы Николай Луговой подвинул работу… – фыркает она весело.

– Семья же, – пожимаю я плечами. – Кстати, об этом.

– Даже не проси, – морщится Жанна. – То, что мы с тобой не ругались меньше суток – не показатель.

– Я не прошу о встрече, – спокойно отвечаю я и достаю тупфер.

– Что это? – хмурится Жанна, скрестив руки под грудью.

– Уверен, ты поняла, – невозмутимо отвечаю я, но поясняю: – Колба с палочкой. Для взятия образца генетического материала. В лаборатории сказали, нужно просто повозить ей с внутренней стороны щеки.

– Не собираюсь я лезть дочери в рот какой-то там палочкой! – возмущается она. – Что за приколы, Коль?! Хочешь унизить меня?

– На что ты рассчитывала? – зловещим шепотом произношу я, подойдя вплотную к ней и склонив голову. – На что, Жанна? Что я не замечу, какого цвета у нее глаза? Какого цвета реально, а не на той косячно исправленной фотографии, которую ты мне прислала? Или что я тупое дерево, которое не знает, что у двух голубоглазых родителей не может родиться кареглазого ребенка?

– Я просто… – с дрожью мямлит она. – Я…

– Я слушаю, Жанн, – все тем же устрашающим голосом произношу я.

– Я… я… – блеет напуганная женщина.

– Смелее. Мне нужна правда. И тогда я подумаю, что с ней делать, – размеренно наговариваю я, чуть смягчившись.

– В самом деле? – лопочет Жанна, вскинув голову и явно сделав удобные для себя выводы.

– Конечно, – заверяю я, и не думая раскрывать карты, пока все не выясню. – Рассказывай.

– Ее отец, он… никак не участвует в ее жизни, Коль. Мы совсем одни! Только алименты платит и все. Я случайно забеременела, я не хотела ни от кого, кроме тебя, но аборт сделать не смогла. И я очень ее люблю! Очень! Ты был прав, дети – это счастье! – тараторит она, разгоняясь и загораясь все сильнее. – И когда ты позвонил, я решила, узнал и хочешь позлорадствовать, но все равно приехала, потому что люблю тебя! До сих пор люблю! И… и когда ты решил, что она твоя, я подумала, а что, если мы сможем? Если все можно исправить? Она ведь маленькая еще совсем, она только обрадуется, что у нее есть папа и ничего не поймет! И ты ее полюбишь, она славная, ее невозможно не полюбить! Мы станем настоящей семьей, полноценной, все, как ты хотел… – заканчивает она, роняя на щеки слезы.

Мне ее жаль. Мне ее искренне жаль. Но сильнее я ее ненавижу. В эту самую минуту, когда она плачет, открыв мне сердце и душу. Я презираю ее всем своим естеством. Мне мучительно обидно за ребенка, которого не захотел знать собственный отец, но с этой женщиной, на которую я когда-то сделал главную в жизни ставку, на которую надеялся до последнего и которая по итогу лишила меня единственной мечты, я не хочу иметь ничего общего.

– Я подумал, – говорю я, разложив все в своей голове. – И, прежде чем я отвечу, скажи. В какой клинике ты наблюдалась?

– Что? В какой клинике? – непонимающе бормочет Жанна. – В государственной, недалеко от дома… Но там очень хорошие врачи! И с Кариной все в порядке, никаких проблем по здоровью! Вообще от нее никаких хлопот, Коль, – продолжает она навязывать мне своего ребенка, вновь не поняв сути вопроса.

– С самого начала? – уточняю я. – В частную не ходила?

– Нет, зачем? Сразу в женскую консультацию… удобно и бесплатно… почему ты спрашиваешь? Разве это так важно?

– Для меня – да. А мой тебе ответ – нет. Я не возьму на себя эти обязательства.

– Что?.. – на выдохе роняет она, заметно бледнея.

– Максимум, чем я могу помочь тебе – припечатать отца Карины к стенке и вынудить жениться. Если захочешь – сообщи мне об этом в сообщении и отправь его данные. На этом – все, – холодно говорю я.

– Как ты можешь?.. – с болью, уродующей ее лицо, мямлит Жанна. – Ты! Ты, который годами просил меня только о детях! Тебе ничего другого не было нужно! Я была не нужна! А теперь смеешь отказываться? Когда я даю тебе все!

– Именно, Жанн, – уравновешенно подтверждаю я. Любопытно, что на этот раз я не сдерживаюсь: мне в самом деле легко и спокойно. Наконец-то отлегло. – Я, твой законный муж, после долгих совместных лет жизни просил тебя только об одном. Подарить мне ребенка. И ты отказала. Даже тогда, когда я поставил тебе ультиматум. Так что вопрос прежний. На что ты рассчитывала?

– Да пошел ты! – взрывается Жанна, толкая меня в грудь. Вырывает из моей руки тупфер и швыряет в меня же со словами: – Засунь себе свой тест куда подальше! Урод!

Жанна гордо вскидывает подбородок и быстрым шагом уходит прочь, а я смотрю ей вслед, пока она не скрывается за деревьями.

Спасибо за мерзкий выпад, дорогая. Теперь я не чувствую ни вины, ни жалости.

Сев в машину, я набираю Ане. Без вопросов, без предупреждений. Сначала в мессенджер. Звонки проходят, но ответа не поступает. Передача сотовых данных у нее наверняка отключена, но я все равно пробую. Безуспешно. Не теряя надежды, набираю прямо на стационарный телефон в отеле. В свой номер, в соседний. Звонки проходят, но это может говорить как о том, что в номере никого, так и о том, что телефоны отключены.

На время оставив попытки, я звоню своему первому командиру, карьера которого вышла далеко за пределы ОМОНа. Я бы даже сказал, высоко. И, заручившись поддержкой с воздуха, возвращаюсь в офис.

– Ну что? – накидывается на меня Макс, едва я захожу в наш с ним кабинет. – Решил? Отец мальчонка звонил трижды.

– Пусть приезжает. Разговор есть. Уже назначили место и время передачи?

– Нет, конечно, – морщится Макс, хватаясь за телефон. – Сам знаешь, как это работает. Позвонят в последнюю минуту, чтобы было время только добраться, собрав все камеры.

– Звони ему, – повторяю я, согласно кивнув.

Забираю ноутбук и иду к двери, а он удивляется:

– Куда опять?

– Моя очередь давать разнарядку, – хмыкаю я и иду искать оставшихся на сегодня без работы парней. – Ну что, девочки! – громогласно говорю я, войдя в тренировочный зал и остановив игру в футбол пятикилограммовым медицинболом в полной амуниции. – На ближайшие полчаса каждый из вас – моя личная секретутка.

– Отпад, – закатывает глаза один, сняв шлем.

– Они нас набрали просто для глума, – поддерживает его товарищ.

– Снять можно только шлем, – с «милой» улыбочкой добавляю я. – Достаем телефончики и звоним в Турцию. Счета – мне лично.

Мужики переглядываются.

– Нахера? – уточняет ближайший.

Вопрос, конечно, интересный. Но выводы мои просты и логичны. Если можно вообще оперировать логикой в делах сердечных.

Жанна только воспользовалась ситуацией, увидев для себя выгоду. А значит, на Родину меня выманил именно Стас, больше некому. И факт того, что он в такие короткие сроки разузнал и обо мне, и о моей семье, бесспорно напрягает. Но пасовать перед трудностями меня не учили.

Мне нужно услышать ее, во что бы то ни стало. Прямо сейчас, пока не могу вылететь. Я не верю, что ее чувства так быстро остыли. Это невозможно, физически. Ее бывший что-то мутит, и я выясню что. И, учитывая мою провальную попытку дозвониться лично до нее, остается только пытаться подобраться к ней с тыла.

– Я потерял контакт с девушкой, – сообщаю я, а мужики начинают галдеть, свистеть и улюлюкать каждый на свой лад. – Все это очень забавно, пока не осознаете, что моя личная жизнь напрямую влияет на мое настроение и ваши трудовыебудни, – раскладываю я, как реально обстоят дела, намеренно слепив два последних слова в одно позаковыристее, с ударением на первый слог.

Мужики перестают ржать. Но не улыбаться. Я открываю ноутбук, нахожу карту отеля и отмечаю корпус, в котором жила Сахая. Выйти на связь с Аней через нее – мой единственный шанс. И он, конечно, сопряжен с рисками, ведь она встречается с Александром, который на стороне отца, но не попробовать было бы слишком тупо.

– Вопросов не задаем, – предупреждаю я, и все, как один, хмыкают. – Ищем другую девушку, зовут Сахая. Тридцать два номера. Погнали.