Развод. Будьте моим бывшим, доктор (СИ) - Варшевская Анна

— Это им прекрасно удаётся. Мне и такой схемы за глаза хватает, — мрачно отвечает она. — Как бы там ни было, речь идёт о моей матери. И о том, что ей негде будет жить в случае чего.

Как по мне — и хрен бы с этим. Может, до мамочки быстрее бы дошло, что она творит. Хотя… до таких людей не доходит. Но вопрос не в матери, а в том, что Агния переживает.

— Мы со всем разберёмся, — обещаю ей.

Надо отвлечь её сейчас. Есть, конечно, прекрасные и приятные способы, но вряд ли она для этого в настроении. Чуть позже. А пока…

— Радость моя, а ты помнишь, что у тебя через три дня выступление на конференции?

Судя по растерянно вытянувшейся мордашке, не помнит.

— Ну вот, я тебе напоминаю, — улыбнувшись, тянусь, пристёгиваю её ремнём безопасности и хмыкаю: — Теперь не сбежишь. Поехали!

— Куда? — голос какой-то странный, испуганный что ли, не понимаю.

— Как куда? Готовиться к твоему выступлению! А ты что подумала? — пристёгиваюсь сам, завожу машину и выезжаю с парковки.

— А как же… — она оглядывается через плечо на здание суда.

— Ягнёночек, забудь пока, — прошу её. — Дату следующего заседания вам назначили, адвокат своё дело знает, да и сотрудники детективного агентства зарплату не за красивые глаза получают…

— Ты это утверждаешь, как опытный заказчик? — уточняет она ехидно, и у меня начинают гореть уши.

— Любимая, я же извинился…

— И что? — Агния хмыкает. — Я тебе это до пенсии припоминать буду!

— Если так подумать, это неплохая новость, — справляюсь с приступом стыда и кидаю на неё искоса быстрый взгляд.

— Да? Почему? — она с любопытством смотрит на меня.

— Значит, ты планируешь встречать старость вместе со мной, — по губам расползается довольная улыбка, которую у меня не получается сдержать. — Замуж выйдешь за меня?

— Уф-ф, Игнатьев! Ты опять!

— Не опять, а снова, — фыркаю в ответ.

Ничего-ничего, милая, рано или поздно всё равно скажешь «да».

— Так, а где я буду готовиться к этому чёртову выступлению? — Агния переводит тему.

— Во-первых, не «я», а «мы» будем готовиться, — поправляю её, сбрасывая скорость и сворачивая на дорогу, ведущую к госпиталю с задней стороны, она мало используется, и здесь можно срезать путь. — Я обещал тебе помочь, помнишь?

— А во-вторых? — она явно уже совсем пришла в себя после идиотского суда и улыбается мне так, что все мысли как-то разом разлетаются из головы.

— Во-вторых… — повторяю медленно. — Во-вторых… чёрт.

— Любимый, ты бы притормозил, — веселится Агния, хотя мы и так ползём уже чуть не двадцать километров в час. — Нельзя одновременно смотреть на меня и на дорогу.

Съезжаю к обочине в какой-то заросший кустарником карман — повезло ещё, что он тут есть — и дёргаю свою малышку к себе, еле отстегнув ремень.

— Скажи ещё раз!

Чёрт, я же веду себя как кретин…

Но, похоже, Агнию это не особенно волнует. Потому что она, поёрзав, устраивается на мне удобнее — приходится закусить язык, чтобы сдержать чуть было не вырвавшийся стон — и обхватывает ладонями моё лицо.

— Любимый, — тянет медленно, почти касаясь своими губами моих.

Сжимаю тонкую талию, немного давлю сверху на бёдра, прижимая к себе сильнее. Это… просто… охрененно… Даже сквозь одежду… Млять, Игнатьев, ну ты же не юнец в пубертате… Но если она продолжит так тереться о меня, мне грозит опасность опозориться прямо здесь и сейчас.

— Радость моя… — хриплю с трудом, — …не двигайся! Пожалуйста…

— А что ж ты меня к себе перетащил? — Агния хитро улыбается.

— Не подумал… точнее, не предвидел последствий, — откашливаюсь, сдерживаясь из последних сил.

— М-да, последствия тут грандиозные, — она сдвигается и всё-таки выбивает из меня стон. — Знаешь, я никогда не занималась этим в машине. Мне любопытно, это и вправду так неудобно, как рассказывают?

— Кто… рассказывает? — с трудом соображаю, потому что её пальцы уже спускаются за ремень моих брюк.

— Ну, не знаю… где-то слышала, — Агния, глядя мне прямо в глаза, расстёгивает пуговицу и тянет вниз молнию. — У тебя был такой опыт?

Мотаю головой, словно у меня внезапно язык отнялся. Господи боже, это просто… просто…

Меня встряхивает, когда она касается обнажённой кожи. Единственное, чего я сейчас хочу — это оказаться внутри неё. Плевать, что нас могут увидеть! Подхватываю её под попку, заставляя приподняться. Слава всем богам, мой ягнёночек сегодня в длинной юбке. Я просто сдвигаю в сторону кружевное бельё и опускаю её на себя.

Стонем мы оба и в голос.

— Подвигайся, — выдавливаю, еле владея собой, — покажи, как тебе больше всего приятно.

Щёки у неё вспыхивают ярким румянцем. В чём-то Агния осталась ещё очень невинной и не слишком-то опытной, и это возбуждает до такой степени, что дыхание перехватывает. Я вижу, что она прислушивается к себе и к своим ощущениям, слегка меняет положение тела и охает, прикрыв глаза. Вот оно… то самое… Перехватываю инициативу и начинаю двигаться сам.

— Да… Да! — она упирается ладонями мне в грудь, удерживая равновесие, стонет, заводя меня до предела. — Данечка, ещё… пожалуйста, ещё, сильнее!..

С рычанием стискиваю её ягодицы, продолжая двигаться внутри. Толчок, ещё… и Агния, вскрикнув и задрожав, прижимается ко мне сильнее, а у меня в ту же секунду просто темнеет в глазах от крышесносного оргазма.

— А говорили… неудобно… — выдаёт любимая, еле переведя дыхание.

Невольно начинаю смеяться, хотя воздуха тоже не хватает.

— Как же я тебя люблю, — выдыхаю с паузами, пытаясь отдышаться.

— Надеюсь, нас никто не видел, — Агния не отлипает от моей груди, да и я не хочу её отпускать.

— Пусть завидуют молча, — качаю головой.

— Ты ещё и эксгибиционист? — весело фыркает она мне в шею. — Сколько нового я о тебе узнаю…

— Это те, которые по паркам плащи распахивают перед собачницами? — хмыкаю, поглаживая ей спинку. — Нет, моя хорошая, таким я не увлекаюсь.

— Ну слава богу, — прыскает Агния и со вздохом отстраняется. — Помоги пересесть…

Мы отлипаем друг от друга, поправляем бельё и одежду, я снова завожу машину, но прежде чем тронуться с места, ещё раз целую свою девочку.

— Дань, мне любопытно… — начинает она невнятно, потому что оторваться от её губ у меня сил не хватает.

— Любовь моя, когда ты говоришь «любопытно», меня начинают терзать смутные сомнения, — всё-таки отпустив своего ягнёночка, выезжаю на дорогу.

— Ты помнишь, у нас с тобой как-то был разговор на тему подвоха? — Агния смотрит на меня внимательно, а я действительно вспоминаю…

Чёрт. Да, был у нас такой разговор.

— Ты ещё сказал, что у тебя нет ни бывших жён, ни внебрачных детей, потому что есть подвох. И что этот подвох для меня не плохой, — она наклоняет голову к плечу. — Скажешь, что это такое?

Ну… в любви ведь я уже всё равно признался. Хотя тут… это всё равно что положить ей на ладонь своё сердце и дать в другую руку скальпель. С другой стороны, к чему сомнения? Агния никогда сознательно не причинит боли другому человеку. А я прекрасно понимаю, что жить без неё уже не смогу.

Торможу на госпитальной парковке и паркуюсь, а потом поворачиваюсь к своему ягнёночку. Она молчала всё это время, не мешала, и мне сложно представить, что за мысли бродят сейчас в этой красивой головке.

— Подвох очень простой, моя хорошая, — начинаю медленно. — Я однолюб. Влюбился в первый и единственный раз много лет назад. И все остальные по сравнению с той девушкой были суррогатом. Не теми и не настоящими. Поэтому всем своим женщинам я сразу говорил, что ничего серьёзного между нами быть не может.

У неё вытягивается лицо, и мне становится одновременно и грустно, и смешно. Неужели так до сих пор и не верит, что она — та самая для меня?

— Но… — Агния прикусывает губу.

— Поэтому если захочешь меня убить, — продолжаю с наигранным сарказмом, — просто скажи, что ты от меня уходишь. Этого будет вполне достаточно.

Пауза, которая повисает между нами, кажется мне бесконечной. Я осознаю, что мои последние слова — самая что ни на есть наглая манипуляция. Отчаянная попытка обвинить её заранее в том, что она делать и не собирается — лишь бы не дать шанса действительно попробовать это сделать.