Сладкое господство (ЛП) - Райт Кения

Дак встал у меня справа. Чен остался слева.

Я знал, что оба моих кузена встали так специально, чтобы не дать мне броситься на него или на кого-нибудь еще. Оставалось только надеяться, что они будут достаточно быстры, чтобы меня остановить.

Когда Моник отошла на несколько шагов, Бэнкс снова уставился на меня.

– Я привез Диму, потому что тебе есть за что ответить.

– Зависит от того, кто задает вопросы. Если ты, то я отвечать не собираюсь. Я просто переломаю тебе ебучую челюсть.

– Ага, ага. Раздувайся, пока моей кузины рядом нет. Уверен, при Мони ты бы так не пиздел...

– Ты прав. – Я наклонил голову в сторону. – Тебе нравится прятаться за своей кузиной, чтобы не огрести от меня?

– Ты вообще чью задницу собрался надрать, а?

Чен прокашлялся.

– Бэнкс, может, ты направишь своих ассистенток к грилю за домом, а потом вернешься?

Бэнкс проигнорировал предложение Чена, шагнул ближе и вперился в меня взглядом.

– Сука.

Мгновенно кончик меча Дака оказался у его горла.

Три женщины отпрянули назад.

Дак процедил сквозь зубы:

– Что ты сказал? Не расслышал. Повтори, будь добр.

Бэнкс не дернулся, но улыбка с его лица исчезла.

– Думаю, он сказал, что счастлив быть на Востоке. – Я подмигнул Бэнксу. – Верно ведь?

Бэнкс сжал губы.

Я растянул рот в широкой улыбке.

– Опусти меч, Дак. Кажется, он уже все понял.

Дак резко отдернул клинок, и кончик меча оставил у горла Бэнкса тонкую, едва заметную полоску. Тот даже не вздрогнул, когда из пореза выступила капля крови.

Он просто продолжил сверлить меня взглядом.

– Давай проясним. – Я скривился в усмешке. – То, что Моник рядом, слегка мешает мне превратиться в того самого монстра, о котором ты, сука, прекрасно знаешь. Но не думай, будто у меня нет других вариантов.

– Еще научишься. – Бэнкс изучал меня еще пару секунд, потом коротко кивнул. Ни слова больше не сказав, он развернулся и направился к грилю.

Его бабы нервно плелись следом.

Потом я заметил остальных в нескольких шагах от них – Марсело, Ганнер и Эйнштейн, а с ними еще десять человек, все в разных оттенках зеленого.

Самый короткий пикник в истории.

Я взглянул на часы.

Может, уже можно послать их всех нахуй?

Моник стояла от них всего в четырех футах.

А мы с Даком и Ченом были от них футов в пятнадцати.

Марсело шел по центру, возвышаясь над остальными своей внушительной фигурой. В его зеленых глазах блестело что-то темное, под стать зеленому костюму, в который он был одет. Длинные черные кудри спадали на лоб. Единственным украшением на нем были Rolex, сверкающие белым золотом и бриллиантами, плотно обхватывавшие запястье.

Я перевел взгляд левее.

Ганнер, с налитыми мышцами и татуировкой пистолета на руке, был слишком заметен, чтобы его не узнать. Хотя он шел в сторону Моник, все его внимание было направлено на меня. Его взгляд был холодным и просчитывающим.

Справа от Марсело шел Эйнштейн – худощавый, в очках с зеленой оправой. Как обычно, в руках у него была книга. Я успел мельком увидеть название – «Пророк» Халиля Джебрана.

Чен тихо прошептал:

– Тебе нужно лучше сдерживаться, когда рядом Бэнкс.

– Мне казалось, я справился.

– Ее сестры видели, как меч Дака оказался у горла Бэнкса.

Я сжал зубы.

– Они будут следить.

Я нарочно не стал смотреть в ту сторону сада.

– Ладно. Буду себя вести.

Впереди Моник рассмеялась, подошла к Ганнеру и обняла его:

– Мишка Тедди! Сто лет не виделись!

Дак фыркнул:

– Мишка Тедди?

Ганнер пытался выглядеть грозно, как обычно, но стоило Моник обнять его, как он чертовски смахивал на какого-то плюшевого медвежонка.

Вид того, как она прикасается к другому мужчине, не утихомирил ярость внутри меня. Наоборот, я был готов убить Ганнера.

Можно?

Я посмотрел на другую сторону сада.

Хлоя и Тин-Тин сидели на земле, листали фотоальбом. А Джо курила косяк и не сводила с меня глаз.

Я снова перевел взгляд вперед и остановился в пяти футах от Марсело, ровно на том расстоянии, чтобы не дотянуться до него и не влепить по лицу.

Ганнер рассмеялся:

– Эй, Моник, ты не можешь звать меня так прямо сейчас. Я на службе.

Моник отпустила его:

– Ой, прости. Больше никаких Мишек. Тогда звать тебя Теодор?..

– Нет. – Лицо Ганнера пошло красными пятнами. – Меня зовут Ганнер.

Моник моргнула:

– Что?

Он показал ей татуировку с пистолетом:

– Все теперь зовут меня Ганнер.

– Ну... это как-то... жестко.

А она и не знала, что Ганнер – это, блядь, и есть воплощенное насилие.

Почему ей обязательно надо было вырасти так близко к банде Роу-стрит? Из всех возможных людей на Юге, почему именно они?

Моник подошла к Эйнштейну и крепко его обняла:

– Привет, Умник.

– Как всегда, рад тебя видеть, Моник.

– О. – Она указала на его книгу. – Выглядит интересно.

– Тебе бы понравилось. – Эйнштейн показал ей обложку. – Хочешь, я достану тебе экземпляр, и мы вместе почитаем и обсудим?

– Я за. Ты же знаешь, я обожаю книжные болталки с тобой.

У меня снова дернулась челюсть.

Она подошла к Марсело, и все изменилось.

Марсело вперил в меня взгляд. В его глазах вспыхнул молчаливый вызов.

Чен прошептал:

– Не ведись на его херню, Лэй.

Затем Марсело обхватил Моник своими огромными руками и поднял ее над землей.

– Марси! – Она взвизгнула от неожиданности, ее ноги дергались в воздухе, пока она шутливо лупила его по плечу.

– Пусти меня, Марсело! – засмеялась она. Но мне было не до смеха.

Каждая мышца в теле напряглась, и прежде чем я осознал, что делаю, я шагнул вперед, инстинкт кричал: разорви, уничтожь.

Дак, Ху, Чен и остальные мои бойцы вцепились в меня, удерживая изо всех сил.

Я попытался вырваться и процедил сквозь стиснутые зубы:

– Отпустите.

Чен держал меня, руки дрожали.

– Успокойся.

Но я не мог успокоиться. Поле зрения сузилось, я видел только Марсело, обнимающего Моник, и единственное, о чем мог думать – убить этого ублюдка.

– Пусти. Немедленно, Марси! – Моник снова ударила его по плечу.

Марсело хмыкнул и, наконец, поставил ее на землю.

Но все было уже испорчено, этот момент подтолкнул меня к самому краю войны.

Дак, Чен и Ху вжались пятками в землю, чтобы не дать мне рвануться вперед. Тело напряглось до предела, мышцы ныли от усилий, я пытался сбросить их с себя.

Моник, не замечая, как напряжение за ее спиной вот-вот сорвется в хаос, поправила платье и шутливо хлопнула Марсело по руке:

– Прекрати. Ты же не так меня обычно обнимаешь.

Я до сих пор не пришел в себя, сердце яростно колотилось в груди, а перед глазами застилала красная пелена ярости. Мужчины вокруг только сильнее сжали хватку, удерживая меня от шага, который мог бы развязать ад против синдиката «Алмаз».

Глубокий голос разрезал напряжение, как нож.

– Нет. Нет. Мы не можем драться на моем первом официальном пикнике на Востоке.

Черт.

Во мне чуть-чуть поубавилось ярости.

Мы все повернулись, навстречу шел Дима, одетый в светло-желтую льняную рубашку и такие же брюки.

Но к моему удивлению, вторым гостем оказалась не его мать и не кто-то из синдиката. Рядом с ним шла эффектная темнокожая женщина в желтом летнем платье, держащая его под руку.

Чен прошептал:

– Она мне кого-то напоминает.

– Это та любопытная журналистка.

Дак понизил голос:

– Я думал, он должен был ее убрать.

– Я тоже.

Когда убили Ромео, эта журналистка пробралась в несколько зданий, принадлежащих синдикату, пытаясь урвать сенсацию. Ни один другой репортер в Парадайз-Сити не рискнул бы на такое, но она была не местной.

Дима тогда сказал, что все под контролем. А для меня это значило одно, убить и закопать так, чтобы никто никогда не нашел.