Где-то Есть Ты (СИ) - Сокол Лена

что моментально жалею о заданном вопросе.

– Ты держал ее в той же комнате, что и меня? – Мои плечи дергаются

от страха, но я стараюсь придать лицу самое наивное и ласковое выражение, на которое только способна.

- Нет, - спокойно отвечает мужчина, садится на корточки и изучает лицо умершей.

- А мужчину?

Его взгляд скользит по сырой земле.

- Что мужчину? – Рычит он.

- Ты их убил? Они – хозяева этого дома, да?

- Не слишком ли много вопросов для одного вечера?

Разозлился.

- Просто пытаюсь понять… - Судорожно сглатываю. Терять мне все равно нечего. – Подумала, если ты убил хозяев дома, то в любой момент их могут хватиться родственники. Стало быть, тебе не безопасно держать меня здесь… Отпуст…

- Это я - хозяин дома, понятно?! - Повинуясь неведомым инстинктам,

он дотягивается правой ногой до трупа и пинает его, кривя губы. Так поступают обиженные маленькие дети, у которых отняли игрушку. Упав на колени, садится рядом на землю. – Ты слишком много болтаешь, сука! Если хочешь вернуться в свой подвал, пи*ди больше!

– Прости, я только хотела… – Я не знала, что мне еще сказать, но чувствовала, что нужно продолжать разговор, чтобы укрепить нашу связь, чтобы завоевать его доверие. Наблюдая за тем, как он пристально смотрит на тело пожилой женщины, мне все четче виделось, что этот человек определенно психически не стабилен. Или просто хладнокровен и бесчувственен? При таком раскладе игра, в которую я с ним собираюсь сыграть, становилась еще опаснее.

– Хотела?! Что ты хотела, сука?! – Бросив на меня разъяренный взгляд, мужчина отворачивается к телу и смачно плюет на лицо покойной. Его поводит из стороны в сторону. Точно, пьян. – Она, вон, тоже хотела… Еще одна тварь, думавшая, что может издеваться надо мной, сколько ей вздумается!

– Она? – Шепчу я.

– Моя приемная мамаша. – Цедит он с ненавистью. – Любительница наказаний. Держала меня на привязи… Какого это? А? – Поворачивается ко мне. – Расскажешь? Ты же теперь тоже в курсе. Да все вы – суки. Один раз я ее не добил, но поклялся, что вернусь и зарою. И вот, сделал. Здесь ей и место. Если надо, еще раз за это отсижу.

– Она держала тебя… вас… там? – Теперь по моим щекам ручьем

льются слезы. Пытаюсь вытирать их о собственное плечо.

- Ты, чо, поплыла-то, а? Прекращай нах, а то будешь третьей на очередь в эту могилу.

- Все-все, - часто моргаю, пытаясь успокоиться, - больше не реву.

– Эта парочка ушлепков лишила меня всего. И детства. И будущего. – Он допивает все, что было в бутылке, залпом, прямо из горла. – Но теперь я сам хозяин в доме своего отца. Не переживай, с тобой буду ласковее. Ты же ни в чем не виновата, просто под руку попалась. Мы с тобой позабавимся немного, а потом…

Взгляд на яму. Он убьет меня! Убьет!

- Больно не будет. Обещаю. – Проводит большим пальцем по шее. - Чик, и все. Надо было так же поступить с их глупой шавкой, но она гавкала, как одурелая.

- Шавкой? – Дрожу я.

- Во-о-он там. - Гена указывает пальцем на угол дома. Приглядевшись, мне удается рассмотреть старую собачью будку и перевернутую железную

миску, валяющуюся рядом. – Лаяла, лаяла, лаяла! Х*як разок топориком, и ее больше не слыхать. Так что будь со мной поласковее, если не хочешь кончить так же.

Замечаю темное пятно у забора. Прищуриваюсь. Это тельце среднего размера собачки со вспоротым брюхом и вываленными наружу кишками. Боже…

– А меня зачем держишь? За что наказываешь? – Пищу, зажмуриваясь.

– Почему наказываю? Нет. Ты же просто вещь. Мне захотелось, я взял. Там, на зоне, был дефицит с такими ладненькими девчонками, как ты. Либо терпи, либо петуши кого-нибудь. – Он встает и направляется

ко мне. Понимая, что бежать некуда, отрешившись, продолжаю сидеть.

Пожалуй, проще умереть сразу, чем ждать, когда мерзавец выпотрошит меня, как бедного пса. – С мужиками тоже неплохо, узенько так все, но бабы – это другое. – Подходит совсем близко и тянет пальцами локон моих волос. – Вы как булка свежего хлеба – мягкие, горячие, пышные. – Голодный взгляд скользит по моей груди. – Да и трахать вас можно тоже с огоньком! В любые щели.

– Прости… – Отклоняюсь назад от его лица, вплотную

приближенного ко мне. – Мне бы… вымыться.

– Первый раз можно и в рот. Так даже лучше. – Берет меня за плечо. Читаю в его бешеных глазах безумное желание. Похоже,

что, он сильно изголодался по сексу и теперь, наконец, готовился исправить это упущение. Значит, нужно тянуть время как можно дольше.

– Нет, сначала помыться, – дрожащим голосом, как скороговорку, выпаливаю я, только бы он не пытался встать и всунуть мне в рот свой член.

– Ты что думаешь, что я такой идиот?! – Гена берет меня рукой за

подбородок и притягивает ближе к себе. – Меня не так легко провести, маленькая заносчивая сучка! Чтоб ты знала: я не такой тупой, как ты думаешь. Знаю тварей, подобных тебе. Вы все считаете, что умнее меня. Думаете, что можете мной управлять и указывать мне?!

– Нет-нет. Ты меня не так понял, – со слезами потираю больной

подбородок, стойко выдерживаю его жестокий взгляд, – обещаю хорошо себя вести. Просто… дай мне подготовиться, и… клянусь, сделаю все в лучшем виде.

– С этого и надо было начинать! – Мужчина хватает меня за руку и резко дергает вверх так, что чуть с корнем ее не отрывает. – Вставай, будем хоронить покойных.

Превозмогая боль, беру труп старухи за ноги. Гена хватает ее за плечи. У меня не получается даже приподнять тело от земли, поэтому приходится делать вид, что я не просто держусь за холодные конечности, что стараюсь. У самой могилы, обхватив руками щиколотки женщины, делаю последний рывок. Труп падает в яму с глухим стуком и прикрывает собой тело старика. Стою на краю и боюсь упасть вслед, наблюдаю, фотографируя глазами безжизненные черты.

Покойная лежит в странной позе, будто бы готовая ожить и попытаться выбраться.

«Отмучилась. Повезло», – думаю я.

Гена снова работает лопатой, засыпая песком по очереди все части тела. Когда земля попадает на старушечье лицо, все жду, что она заморгает. Но мертвые ничего не чувствуют. Им все равно. Нет, не хочу такой участи. Только не сейчас.

Слабость снова дает о себе знать. Пошатываюсь. Чтобы не упасть, приседаю на мокрую траву. Такую же мокрую, как в тот день, когда

меня похитили. Провожу по ней ладонью, а затем умываю этой влагой лицо.

Нужно действовать, собирать силы в кулак и бежать. Но тело

протестует, заявляя о себе болью в каждой частичке. Меня сильно знобит.

Гена идет к забору, хватает труп пса, тащит к яме, бросает и продолжает засыпать землей.

Нужно уносить ноги прямо сейчас. Пытаясь встать, смотрю на небо и

понимаю, что уже светает. В ушах шумит, и мне кажется, что небесный свод падает прямо на меня. Трогаю лоб: холодный пот катится по нему градом. Вытираю. Последнее, что мне удается увидеть перед тем, как потерять сознание, - это похититель, повернувшийся ко мне и удивленно приподнявший бровь.

Глава 13

Двадцать дней спустя

– Медленно отпускаешь сцепление, – объясняла я Милке спокойным ровным тоном, – а когда почувствуешь, что машина уже готова податься вперед, слегка прибавляешь газку, при этом плавно отпуская сцепление до конца.

– Вот оно, в чем дело! – Развела руками подруга. – А то этот дебил инструктор мне совершенно не так все объяснил! «Отпускаешь, нажимаешь!» Вот козел! Теперь-то все встало на свои места. Хорошо, что ты согласилась мне помочь, я всегда знала, что девушка-инструктор для девушки-водителя – это то, что доктор прописал.

– А почему это я должна была тебе отказать? – Спросила, приоткрыв окно, чтобы впустить теплый майский ветерок, – давай теперь пробуй снова: ставь на нейтраль, поворачивай ключ и заводи.

Последовав моему совету, Мила записалась на водительские курсы. Занятия шли уже две недели, но прогресса в вождении не было, и, видя, как нервничает инструктор, ей все больше хотелось бросить это неблагодарное дело. Не только из чувства женской солидарности, но и во имя многолетней дружбы я взялась потренировать ее сегодня на площадке, принадлежавшей одной из автошкол. Пускать нас не хотели, но всего один звонок Марка решил проблему законности пребывания там.