— Делай что хочешь, — бросаю, придвигая стул к окну. Сажусь, гляжу на небо, усыпанное звездами. Делаю глоток. Адское пойло обжигает нутро. На глазах выступают слезы. Словно через размытую линзу смотрю на черный бархат неба. Тянусь за телефоном и в который раз за сегодня набираю Лену.
Идут гудки. Тревожные и протяжные. Где она? С кем? Кто сейчас ее успокаивает? Знаю, что переживает. Любит меня. И я ее тоже люблю. До неба! До печенок, до отчаяния! Так и скажу, когда встретимся. Только бы выслушала меня и простила.
Снова пью. Сзади слышится легкий скрип пружин. Ксюха вздыхает, укладываясь на мою постель.
Ни стыда, ни совести у проклятой бабы.
— Олеженька, давай поговорим. Завтра свадьба. Нельзя же так, — неуверенно лепечет она.
— Отвали, — бросаю ощерившись. Если б этой суки тут не было, я бы выпил со стакан и задрых бы. Но меня колпашит от одного только присутствия чужой беременной бабы. Хочешь пристроить мне своего ребеночка? Тогда держи ответку!
Снова прикладываюсь к бутылке. Пью как не в себя. Смотрю на звезды, как когда-то с Ленкой. И чуть не вою от безнадеги.
— Так нельзя, — подскакивает с постели Оксана. — Достаточно уже, слышишь! Чего ты добиваешься?
— Не видеть тебя. Никогда не знать! — поднимаю на нее мутный взгляд. — Вали отсюда, девочка!
— Куда валить? — вздергивает она подбородок.
— К себе в Тюмень и вали. Или куда хочешь, — усмехаюсь горько. — Только подальше от меня.
— Олег, пожалуйста, — наматывает сопли на кулак Ксюха. — Перестань так со мной разговаривать. Ты у меня в ногах валяться должен. Мама хотела сразу в полицию заявить об изнасиловании. А я уговорила ее к тебе приехать.
— Вот спасибо! — зажав бутылку в руке, падаю на колени. Бьюсь головой о ковер. — Заступница ты моя! — воплю издевательски.
Машинально переворачиваюсь на спину и растягиваюсь звездой.
— Все. Иди спать, — велю резко. — Я на тебе завтра женюсь. Не беспокойся. Через неделю разведемся. И чтобы я твоего духу рядом не видел. Поняла?
— А как же ребенок? — придерживая живот, опускается рядом Ксюха.
— А он мой? — цежу глухо и снова пью.
— Твой, Олежек, твой, — пытается отобрать у меня бутылку Оксана.
— Руки убрала, — рявкаю я. — Отвали от меня, слышишь.
— Как скажешь, милый, — воркует она. Ложится на постель. Кидает мне подушку.
— Спасибо, — подкладываю под голову. Делаю еще один глоток и пытаюсь понять, как мне вернуть Лену. Кого бы перетащить на свою сторону? С Катей надо поговорить. Сестра родная. Должна помочь.
Проваливаюсь в пьяный тревожный сон. Ленка убегает, я пытаюсь догнать…
И просыпаюсь утром от стука открываемой двери.
— Олег, — в комнату входит мать и осекается. Рядом со мной на полу под одним одеялом спит Ксюха.
Здрасьте, приехали!
Глава 50
— А в сортире тихо плачет Ксюха,
Нервы укорачивая мне! — пою, снова прикладываясь к бутылке.
— Олег, ты бы остановился, — хмуро бросает отец. Мрачный. С красным лицом. Видимо давление подскочило. Но мне сейчас явно не до жалости. Каждый за себя, пап. Я это только вчера вечером понял, когда ты меня предал.
— А ты забери, — усмехаюсь, набычившись. — Давай. Можешь из ружья пристрелить. Где твоя «Сайга»?
— Ты совсем спятил? — рявкает он, но близко не подходит.
— Нет. Тут только я один нормальный. А вы все — гнусь. Предатели. Слили меня. Зачем, спрашивается? Суки последние, — пью из горла.
— Олег, перестань, — морщится дядька. — Ну, погулял. С кем не бывает? Приперли, женись уже. Ты же офицер.
— Я-то офицер, а вы все кто? Я думал, у меня семья! Ошиба-а-а-лся, — ставлю бутылку на стол.
— Ты бы хоть закусывал, — тянет глухо отец. — Тебе жениться сегодня. А ты лыка не вяжешь. Мать вон с давлением лежит.
— А мне по хрен, пап. Вон, у вас теперь доча есть. Оксаной зовут. Иди к ней. А меня оставь в покое. Я вас знать не хочу. Уеду к гребеням, чтоб не видеть и не слышать. Даже адреса не оставлю. Потому как вы…
— Предатели, мы знаем, — коротко роняет отец. И просит снова. — Остановись, сын. На себя посмотри. На кого ты похож? Будто мало нам позора!
— Да не знаю даже, — ухмыляюсь во все тридцать два. — Может, меня вам подкинули, а? А Оксана вам родная? А что? Хороший вариант… Встреча через годы, — снова пью.
— Кончай бузить, — в комнату входит Ксюхин отец. Шустрый такой. Деловой. В белом костюме и черной рубашке. И волосы зализаны, как у мафиози. — В ЗАГС скоро ехать.
— Ну и ехай, на х*й! — отмахиваюсь от него и тут же оказываюсь в крепком захвате.
— Поговори у меня, — пытается снова дать под дых новоявленный тесть.
Но это в первый раз я не ожидал и пропустил удар. А сейчас в меня будто черти вселились. Заламываю руку старому козлу. Подхватив, кидаю об стену. Слышится звон фужеров в горке и звук трескающейся ткани. Ну все. Хана костюмчику.
— Давай, поговорим! — усмехаясь, становлюсь в стойку. — Иди сюда, папаша. Я из тебя фарш сделаю.
Дурной мужик кидается ко мне. А зря. Меня учили драться до последнего. Хватаю его за грудки. Бью лбом в шнобель. И выкидываю в окно. Благо первый этаж.
— Ты совсем с катушек съехал! — выдыхает отец в ужасе. И даже подходит к окну посмотреть как там новоявленный родственник.
— Сдай меня в психушку, — пожимаю плечами и добавляю хмуро. — Отцепитесь, а то хуже будет.
— В ЗАГС пойдешь? — напряженно смотрит на меня отец. — Ребенок все-таки твой. Девчонка эта сама не справится.
Во дворе слышен визг, а в дом вбегает тесть с пистолетом.
— Да я тебя, сука!
Выбиваю ногой оружие. Ухватив отморозка за волосы, бью головой об пол. Укладываю на пол. Заламываю руки.
— Ментовку вызвать, или сам угомонишься? — шепчу на ухо. А сам глазами ищу, чем бы руки связать.
— Да вы посмотрите, что делается! — голосит мать Оксаны.
— Помолчите, — останавливает его мой отец. — Негоже моему сыну оружием угрожать… Совсем сдурели! Я сейчас в полицию позвоню.
— Ой, не надо! Пожалуйста! Ну, дурак! Мы месяц на нервах! — причитает теща. И Оксанка плачет.
— Отпусти его, Олежек, пожалуйста, — просит она всхлипывая. Даже не слышал, как вошла.
— Да хрен бы с вами, — бью по ребрам и отхожу в сторону.
— Я тебе припомню, гад, — рычит, поднимаясь с пола, Толян. — Ты мне еще попадешься.
— Толя, — предупредительно хватает его за предплечье жена.
— Что Толя? — сбрасывает ее руку тесть. Утирает юшку под носом и выходит прочь из дома.
— Ну что, уважаемая публика, — оглядываю родственников и Ксюху с тещей. — Слушай мою команду. В ЗАГС я схожу. Распишусь, так и быть. Но больше вас знать не желаю. Ни вас, — улыбаюсь родителям. — Ни тебя, змея подколодная, — бросаю презрительный взгляд на Ксюху. — Вы своего добились. Потом не обижайтесь. Лады?
— Что ты намерен делать? — вскидывается отец. Строит из себя заботливого папашу.
— Я намерен пойти на х*й, — вспоминаю присказку нашего ротного. — И вы все потихонечку собирайтесь.
— Олег, — отец хватается за сердце. — Хватит. Остановись, сынок… Будь мужиком, наконец.
— Я тебе не сын, — мотаю головой. — Ты меня с такой легкостью к этой пристроил, — презрительно киваю в сторону Ксюхи. — Даже ночь не спал, да? Караулил, чтоб не сбежал. Ну и какой ты мне после этого отец? Я, наверное, у вас подкидыш, — добавляю с обидой.
Смотрю на обалдевших родителей и выхожу вон из комнаты. Взбегаю по лестнице к себе и падаю на постель. И тут же подрываюсь с места. Все белье, вся комната провонялись этой долбанной Ксюхой. Ее духами погаными…
Сбегаю вниз, вылетаю из дома.
— Ты куда? — перехватывает меня ее отец.
— Еще в морду поднести? Я могу, — усмехаюсь криво. — Не суйся, — Отодвигаю в сторону притихшего мужика и иду в сарай. Где мы вчера с Леной… Еще и суток не прошло. Распахиваю дверь. Смотрю на покрывало, валяющееся на сене, на ковшик в углу и на тонкое вафельное полотенечко, болтающееся на веревке. Снимаю его. Утыкаюсь носом в мятую ткань и реву, словно малыш.
