— Умничка! — весело отзывается Мила и роняет напряженно. — Тебе название поменять надо. «Мать и дитя» звучит красиво, но ты отрезаешь мужскую аудиторию, — в который раз талдычит она.
— На ребрендинг у меня сил нет, — вздыхаю я. — И денег тоже. И потом, где гарантия, что ко мне в клинику повалят мужчины? Да и не нужны они. У меня беременные девочки нежные ходят, и тут мужики… Нет. Не хочу…
— Ладно, Аленка. Целую. Мне тут Юля звонит, чтоб ее, — наспех прощается подружка.
— Пока. Я тоже почти приехала к своим, — выдыхаю поспешно.
«У тебя Юля, у меня Оксана», — думаю, щелкая брелоком. Только я никому никогда не скажу, как до сих пор ноет сердце.
Если б не она…
«Но я была счастлива с Альбертом», — на крутом вираже въезжаю во двор. Торможу, за малым не въехав в зад папиной Тойоты.
— Все хорошо, — ловлю его возмущенный взгляд. Бегу через весь двор, целую в гладковыбритую щеку.
— Тебе повезло, — бурчит он. Постаревший, седой. Но все такой же строгий и непримиримый. — Ну что ты за дурында такая, Лена? — обнимает за плечи. И тут я уличаю запах спиртного.
— Папа! Тебе же нельзя! — шиплю возмущенно.
— Да ради праздника можно, — улыбаясь, взмахивает он рукой. — Один раз живем, дочка. Грех не выпить!
— А что за день сегодня такой? — захожу в дом. Мысленно перебираю всевозможные даты. Ну, нет сегодня никакого повода.
Сверху из моей бывшей комнаты несутся вниз дочки.
— Мама! Мама приехала! — вопят одновременно Майя и Алиса. Наши с Альбертом чудесные близняшки, удивительным образом похожие и на меня, и на своего отца.
— Солнышки мои! — обнимаю обеих. Целую, прижимаю к себе. А из кухни уже выходит мама.
— Слышь, Вася, встречают, будто сто лет не виделись, — смеется весело. А у самой щеки красные.
— По какому случаю банкет? — высвободившись из детских объятий, захожу на кухню. А там стол накрыт. Тетя Света Плехова сидит и Катька с Андреем.
— Так Олежка нашелся, Лена! — подскакивает ко мне тетя Света. Размазывает слезы по выплаканным глазам, плачет и смеется от радости. Целует меня в щеку. Ведет к столу. — Господи, я же каждый день молилась. И он нашелся. Раненый. В плену. Но в сознании. Это мне из министерства позвонили. Говорят, скоро будет дома. Обменяют его на какого-то полевого командира…
— Наливайте! — командую я. — За такой повод я точно выпью!
И сама себя уговариваю: «Только не реви. Потом. Потом. Жив он. Жив. Слава Богу».
Залпом выпиваю рюмку папиной наливки. Закусываю не пойми чем и брякаю, не подумав.
— А жена его знает? Если его раненого привезут, за ним уход нужен. Какое ранение? Надо врачей подключать?
— Да сообщили уже, наверное, — вздыхает тетя Света. — Не люблю я ее. Почему ты тогда сбежала? Поженились бы! — стучит кулачком по столу.
— И Олег бы сел, — в сердцах роняет Андрюха, наш семейный законник. После моей свадьбы с Альбертом брат ушел из прокуратуры. Переучился на нотариуса. Но так и остался в деревне.
— Как вышло, так вышло, — глубокомысленно заявляет отец. — Ну, наливай, — велит Андрюшке.
И мы снова пьем. Что-то вспоминаем…
— Если помощь будет нужна. Специалисты какие, — тихонечко говорю тете Свете. — Вы мне скажите, ладно? Я много кого знаю. Найду самых лучших докторов.
— Да ты ж моя хорошая, — всхлипывает тетя Света.
— Да ладно тебе! — цыкает на нее отец. — Главное, живой, и в сознании. А на ноги поставим. Не реви, слышишь, Светка!
— Да, да, я знаю. Но я не поэтому. Вот Леночка наша сразу помощь предложила. А Оксана, эта змея подколодная, никогда не позвонит лишний раз. Не хватилась даже, когда Олежка пропал. Он для нее кошелек на ножках. Первого сына хитростью родила. И второго тоже… Лишь бы бабки давал. Гадина. Звонила мне месяц назад. Говорит, там Олег материал на ЭКО сдавал. Хочу- говорит- сделать… И голос такой вкрадчивый. Тьфу! Я ей отказала. Говорю, вернется Олег, сам кого надо сделает.
— Правильно, мама, — кивает Катерина. А меня словно обухом по голове бьют.
ЭКО. Интересная тема.
Мы засиживаемся допоздна. Пьем чай с пирогами, болтаем.
— Хорошо дома, — вздыхаю я. — Я соскучилась по вам, — обнимаю отца и мать.
— Пора уже, — поднимается из-за стола тетя Света.
— Ма, оставайся у нас, — предлагает ей Катя.
— Да где? Леночка приехала, девочки гостят. Тут только меня не хватало, — накидывает ветровку.
— Пойдемте, я провожу, — надеваю старую мамину куртку с капюшоном. И первой выхожу на крыльцо. — Хоть воздухом подышу на ночь глядя.
И всю дорогу раздумываю. Стоит ли предлагать или нет? Строю фразы, как учил меня Альберт. Заготавливаю речь.
Но когда вместе с тетей Светой захожу в старый плеховский дом, выпаливаю как на духу.
— Тетя Света, доверенность на материал для ЭКО у вас? Отдайте его мне! Пожалуйста! Всю жизнь благодарна буду! — прижимаю руки к груди.
— Ой, девка, ты что задумала? — оседает на табуретку мать Олега. — Ты, правда, хочешь…
— Всегда сына от Олега хотела. И он мне обещал. Помните? Если мальчик родится, я Лешей назову в честь вашего отца, а если девочка — в вашу честь, — привожу последний, не самый разумный довод.
— А узнает кто? — ойкает Света.
— Исключено. Ребенка я запишу на свою фамилию. Альберт тоже сдавал в свое время. Все подумают на него. Знать будем только мы с вами, — опускаюсь рядом на корточки, беру морщинистые ладони в свои и уговариваю. — Материально я обеспечена. Сама ребенка подниму. Не проблема.
— Ох, Лена, Лена, — мотает головой Светлана Алексеевна. — Не зря ты за бандитом замужем была. Авантюристка ты наша, — причитает она.
Но я уже вижу, как загораются выплаканные бесцветные глаза. Она уже согласна. Надо подсекать, пока не передумала.
— Завтра с утра поедем, — решаю я. — Если материал в норме, процедуру проведем уже в этом месяце. Потом подождем еще девять.
— Думаешь, получится с первого раза? — с сомнением сморит на меня Света.
— У нас нет второго шанса. Поэтому я договорюсь с самым лучшим врачом. У нее высокий процент попадания, — объясняю запальчиво.
А когда через девять месяцев сразу после родов мне на грудь кладут маленького щекастого мальчишку, безумно похожего на Олега, прижимаю его к себе, реву и как мантру повторяю наш с Плеховым пароль.
— Привет, мой родненький! Люблю тебя до неба!
