Распятая любовь (СИ) - Ковалева Анна

Еще минута — и шелковая ткань полетела на пол, растекшись блестящей лужицей у ног, а мы переместились на кровать, где массаж продолжился.

Затем, правда, он перетек в долгую прелюдию, но кто был против этого? Точно не я.

— Нравится так? — спросил, зацеловывая внутреннюю поверхность бедер. Подбираясь к тому местечку, где все уже давно было готово и ждало его.

— Очень… — с трудом вытолкнула из себя слова, извиваясь под настойчивыми ласками.

Язык мужа ловко орудовал внизу, доводя до изнеможения. Он выписывал языком какие-то невероятные узоры, то вылизывая набухшие складочки, то проникая внутрь и двигая им там. При этом одновременно надавливал на клитор так, что меня начинало хорошенько потряхивать.

Разрядки ждать долго не пришлось. Как только внутрь вошли пальцы, я кончила почти сразу. Когда Миша накрыл меня собой, я выгнулась, обнимая его всеми конечностями. Отдаваясь силе его страсти и глубоким, пронзающим толчкам. Царапала ногтями плечи и спину, даже пару раз укусила за шею, когда была на самом пике.

О да, мне было хорошо. Очень хорошо. Напряжение минувшего дня выветривалось, оставляя за собой приятную опустошенность и расслабленность.

Где-то на периферии сознания снова замаячил Глеб, но усилием воли я прогнала его образ.

Он теперь чужой человек для меня, и я не позволю ему во второй раз испортить мою жизнь.

— Кстати, как прошли переговоры? — спросила чуть позже, лежа на груди у мужа и водя пальцами по его мощной груди.

— Ты правда хочешь сейчас об этом поговорить? — удивился он.

— Ну а что? Было бы странно, если бы я начала об этом спрашивать во время секса, а сейчас вполне подходящее время.

— Родная, я конечно только рад разным экспериментам, но такое это уже перебор, — рассмеялся Миша, за что получил от меня тычок в плечо.

— Я серьёзно, Миш, — чуть отстранившись, повернулась на бок, положила ладонь под щеку. — Что со сделкой?

— Да что там может быть. Захаров упёрся рогом. Хочет урвать помещения задаром. Надеется продавить меня. Адвоката нашёл соответствующего себе. Два упертых барана.

— Ясно. Значит, Бессонов тебе не понравился? — попыталась прощупать почву.

— Почему же, цепкий как клещ, жёсткий, пробивной. От таких, как правило, одна головная боль, если они не на твоей стороне. Захаров явно знал кого нанимать. Я бы сам выбрал Бессонова на его месте.

— К счастью, у тебя есть Игорь, — подавила нехорошее предчувствие, зародившееся в душе от слов мужа.

— Игорь не вечен. Когда он выйдет на пенсию, потребуется срочная замена. И от Бессонова в качестве замены я бы не отказался.

О боже, боже, боже. Ну только не это! В голове забегали паникующие тараканы. Впрочем, осадила я их довольно быстро. К чему паниковать раньше времени. Лет десять Игорь ещё точно проработает, а за это время Глеб может и в Европу умотать, и к черту на кулички.

— Думаю, когда придет время, ты найдёшь кандидатуру получше. — осторожно ввернула я.

— Возможно-возможно. — вздохнул муж. — А чем тебе, кстати, Бессонов не угодил?

Черт. Кажется, я все-таки прокололась. Как же неприятно врать мужу, но что поделать?

— Да не знаю, мутный он какой-то, что ли.

— Да брось, деловая репутация у Бессонова отличная. А до того, какой он в личном плане человек должно быть дело только его жене. А её вроде как все устраивает. Так что ты несколько несправедлива, милая.

Ох, Миш, если бы ты только знал, насколько я справедлива. В голове проносятся увещевания Надьки и я мучаюсь сомнениями. Сейчас идеальный шанс рассказать Мише о Глебе, но я не могу. Не могу и не хочу. Не хочу копошиться в грязи минувших дней. Может быть, это трусость, не знаю. Но пусть все идёт как идёт.

— Ладно, проехали, — соглашаюсь я, а потом рывком поднимаюсь и сажусь на Мишу сверху. — Давай лучше займёмся чем-нибудь более приятным. Потянешь ещё один заход?

— А ты сомневаешься? — хищно оскалился он и поднял меня под себя. Считаешь меня старой развалиной.

— Ну как тебе сказать…

— Ах так… Ну тогда иди сюда…

Глава 36

Раздрай

— Милый, что с тобой? — перепуганная Анжела влетает в ванную и застывает, оглядывая учиненный мною погром. Хлопает ртом как рыба, но ничего сказать не может.

И есть от чего потерять дар речи. Зрелище весьма впечатляющее. По полу валяются баночки с кремами, какие-то тюбики, пузырьки, пенящиеся шары.

Из раскрывшейся аптечки высыпались пластыри и блистеры с таблетками. Зеркало над раковиной пошло крупными трещинами, а с разбитых костяшек и порезанных ладоней на белый кафель капала кровь.

— Ничего, — буркнул, встряхивая пострадавшей кистью. — Небольшой несчастный случай. Поможешь?

Протягиваю жене руку, но та отшатывается, прижимаясь спиной к косяку.

— Глеб, милый… Я не могу, — шепчет, расширившимися глазами смотря то на мою окровавленную ладонь, то на пятна на полу. — Не могу… Меня сейчас стошнит. Не переношу вида крови. Мне плохо…

Потом прикрывает ладонью лицо и выбегает из комнаты.

Ну зашибись, бля. Жена, называется. Руку обработать не может. Плохо ей, видите ли.

А Лана бы обработала. Это я точно знаю. Помню, как однажды пришел к ней домой весь в царапинах и ссадинах после падения с мотоцикла. Губа была разбита, бровь рассечена, на костяшках кожа стерта чуть ли не до мяса.

Она, конечно, испугалась сначала, но потом достала аптечку и обработала все вплоть до самой крошечной царапины. Нежно прикладывала смоченный спиртом бинт к ранкам, а потом дула, когда начинало щипать. Еще и в травмпункт потащила, чтобы рентген сделали и осмотрели на наличие переломов. Тогда я лишь посмеялся над ее заботами. И, видимо, зря.

Теперь вот хочу, чтобы жена мне руку обработала, а она нос воротит, зараза. Неужели это мне такая ответка прилетела? Да нет, бред. Никогда не верил в эту чепуху.

В общем, скрипя зубами, остановил ватными тампонами кровь, поднял баночку с перекисью и обработал поврежденные ладони. Убирать устроенный кавардак тоже пришлось самому, потому что Анжела даже не почесалась бы в этом плане. Она бы просто позвонила нашей домработнице и потребовала ту явиться посреди ночи. Было уже такое однажды, проходили.

А пока проделывал все эти нехитрые манипуляции, мыслями возвращался к прошедшему вечеру. К бывшей жене, которую и не чаял вновь увидеть. Не хотел этого и даже не вспоминал о ней все эти годы. Но которая одним своим видом и поведением заставила бурлить все внутри.

Лана изменилась. И очень сильно. Стала красивой, успешной, но стервой до мозга костей. И женой другого мужчины, что по неясной для меня самого причине бесило сильнее всего.

— Ты был очень хорошим учителем, Глеб. Такой сукой я стала благодаря тебе…

Прокручиваю в голове ее последние слова и пытаюсь понять, что они значили. Лана намекала на то, что наш развод стал причиной ее метаморфоз? Те слова, что я ей наговорил?

Раскаивался ли я в том, что сделал? Не знаю, как по мне, я ничего такого ужасного ей не сказал. Лишь обозначил основные моменты, по которым распался наш брак. Да, говорил жестко, но это было необходимо. Я не хотел, чтобы она потом бегала за мной и мешала жить. А жить вместе так, как мы жили последний год нашего брака было невозможно.

Что ж. Видимо, я не только добился своего, но и сильно переборщил. Потому что Ланка не только не стала за мной бегать, но и изменила свою жизнь на сто восемьдесят градусов.

Усмехнулся, захлопнув дверцу разбитого шкафчика. Посмотрел на свое отражение в покрытом трещинами зеркале. Выгляжу херово, если говорить честно. Всклокоченные волосы, полубезумный взгляд, налитые кровью белки глаз. Как пациент, сбежавший из палаты номер шесть. Интересно, кто-нибудь захочет, чтобы тип с такой физией представлял его интересы в суде? Маловероятно.

Присел на край ванны, закрыл глаза. Попытался успокоиться. Но какое там, перед глазами так и стоял образ бывшей жены и ее чертова муженька.