Это любовь (СИ) - Резник Юлия

Время летело незаметно. Лето сменила осень, осень перетекла в зиму. Сырость, ветра, каша под ногами… И толку, что город украшен к Новому году? Никакого праздничного настроения у него не было и близко.

Вдохнул так глубоко, что легкие стало жечь, и на глазах выступили слезы. Казалось, сырость, что он вобрал в себя, кристаллизовалась в груди и теперь резала-резала-резала его изнутри острыми гранями. Савва не понимал, что это за черт. Хотел как лучше, а на выходе поймал что-то очень похожее на паническую атаку. Какого хрена? Даже Альбину он за прошедшее с их ссоры время видел не в первый раз. Все же они работали в одной команде. И большой пласт его рабочих обязанностей все еще занимали последствия слияния их фирм.

Собрав в руку лежащий на перилах снег, Савва сжал тот в ладони и обтер лицо получившейся ледышкой. Стало чуточку легче. Перед тем как вернуться, он остановился у зеркала в зоне гардероба, чтобы привести в порядок одежду.

– Ничего стоящего… – донесся голос Альбины из-за шторки.

– У тебя просто слишком изысканный вкус.

– Ну-у-у, с этим я не буду спорить, – рассмеялась Аля. И теперь ее грудной смех был вполне натуральным. Может, в тот раз ему показалось? Может, они реально плевать на него хотели, а он себе что-то придумал?

Посчитав, что довольно унизительно будет, если его обнаружат за банальным подслушиванием, Савва решительно вышел из-за шторки и растерянно замер, глядя на руку Мудрого, поглаживающего животик жены.

Что? Нет. Ну, нет же! Этого просто не может быть.

Но чем дольше он смотрел, тем отчетливее понимал… Ему не привиделось. Не показалось. Альбина в самом деле беременна. Оставалось лишь это осознать… А как? Когда эта новость – как резкий удар под дых. И воздух стал тяжелым и горьким... Гул голосов смешался в неразличимый шум. Савва чувствовал, как по телу разливается холод, проникая в каждую клетку. Вымораживая изнутри.

Чей это ребенок?

Конечно, его.

Или… Кажется, Альбина упоминала, что Мудрый чего-то там может. Из-за этого они и поругались. Именно эта ссора и стала началом конца. Он столько раз потом себя ругал за то, что не сдержался!

А-а-а!

Савва сделал еще один шаг вперед, но тут же остановился. Альбина намеренно не смотрела в его сторону. Так, словно он больше для нее не существовал. Как будто он не должен был знать. Как если бы она вообще не собиралась ему говорить. О боже.

Савва не понимал, что сильнее – желание схватить ее прямо сейчас и вытрясти правду, или боль от осознания, что она хотела от него это скрыть. От него. Словно он был никем. Словно через его чувства можно было просто переступить, как через что-то незначительное и неважное.

– Остынь, – рявкнул Мудрый. – А то наломаешь дров!

Да. Точно. Надо остыть. Савва тряхнул головой, отгоняя подталкивающие его к всякого рода безумствам эмоции. В конечном счете он что-то явно упускал. Или ему просто нужно было в это верить, чтобы окончательно не спятить.

– Савва! – голос Ники пробился, будто сквозь пелену.

Он моргнул, разрывая затянувшийся и до края болезненный визуальный контакт.

– Ты в порядке? – Ника нахмурилась, глядя на него с легким беспокойством.

– Да, – соврал Савва, чувствуя, как к горлу подкатывает та самая тошнота, которая бывает лишь от предательства.

Только вот кто и кого предал?

Он их?

Или они его?

Глава 26

Одно дело знать, что он с ней, и совсем другое – видеть их своими глазами. Альбина была уверена, что была готова, но это оказалось совершенно невыносимым.

– Я хочу домой.

Аркаша послушно кивнул охраннику.

– Ты это сделал специально, – прохрипела Аля.

– Что?

– Подстроил нашу встречу. Дал ему понять, что я беременна, – перечислила неживым, каким-то совершенно не своим голосом. – Почему?

– Почему что?

– Почему ты именно сейчас выложил на стол свой главный козырь?

– Наш козырь, – подчеркнул Мудрый, сощурившись. – Ты и сама это знаешь. Ты все-все обо мне знаешь.

– Знаю, – повторила Аля, как под гипнозом, качнув головой.

– И любишь, несмотря ни на что, – сказал он, придавив жену темным полубезумным взглядом.

– Люблю.

Аркаша на секунду зажмурился. Будто испытав ни с чем не сравнимое облегчение.

– И знаешь, что все, что я делаю – я делаю для тебя и детей, – притянул ее к боку, прижался губами к теплой шее. Вдохнул родной, усиливающийся во время беременности аромат. Отзываясь на скупую ласку, Альбина затрепетала.

– Я думала, мы рассекретимся накануне голосования.

Должность генерального директора в Кей-Техе была выборной. Очередное голосование должно было пройти через три с половиной месяца. И Альбина справедливо рассудила, что Аркаша разыграет карту с ее беременностью накануне, чтобы у Саввы и мысли не возникло прыгнуть через голову. Как она к этому относилась? Сложно. Конечно, Аля понимала, насколько аморально все, что они делали, со стороны стороннего наблюдателя. Но, во-первых, они реально не были уверены, что это ребенок Саввы. А во-вторых… Аркаша не затевал против него ничего плохого. Того самого плохого, что подстерегало его буквально на каждом углу в безжалостном мире бизнеса.

– Нет. Узнай он об этом перед голосованием, мог бы с психу наломать дров.

Они замолчали, устраиваясь на заднем сиденье машины. Аркаша поднял перегородку, привлекая трясущуюся Альбину к себе.

– Тише, маленькая. Тише…

– Ты страшный человек, Аркадий Львович. Иногда я тебя боюсь.

– Это я уже слышал.

Аркаша прижался губами к макушке жены, потерся носом за ухом.

– Я…

– Что?

– Аркаш, я и за него боюсь. Он же… совсем не готов к подобным битвам.

– Ты его недооцениваешь. Возьми сегодня. Савва все понял и…

– И?

– Сдержался.

– Господи. Ты и тут его проверял?

Альбина зажмурилась, не зная, плакать ей или смеяться. Аркаша – такой Аркаша. Всхлипнула. Подняла на него взгляд. Задержалась на миг и с жадностью поцеловала. Можно было гадать – это их окружение задает правила, или они сами, своими поступками формируют эту безжалостною среду… Да что толку от этих догадок, когда ничего не повернуть вспять?

Альбина углубила поцелуй, топя в нем свою тревогу. Аркаша ответил сразу – глубоко, жадно, как делал всегда, и как она любила. Но мысль о Савве не уходила. Альбина отстранилась первой. Губы подрагивали от эмоций.

– Ты уверен? – прошептала она.

– В чем именно?

– В нем.

В том, что Савва не сломается под давлением обстоятельств. В том, что он не уйдет к Зарубину по-настоящему. В том, что он не разрушит себя, чтобы доказать нам с тобой свою крутость. В конце концов, мало ли… Он с этой девочкой был три месяца. Три месяца – долгий срок.

Аркаша провел большим пальцем чуть повыше пупка.

– Сегодня он видел нас. Видел тебя. Видел, что ты носишь его ребенка…

Альбина вздрогнула.

– Это не факт.

– Да, но он подумал именно так.

– И разозлился. Ты видел его глаза? Думаешь, нам это на руку? – частила Альбина, выплескивая на мужа обуревающие ее сомнения и страхи. Так шатко она себя не чувствовала, пожалуй, никогда. Новость о беременности стала для нее полнейшим шоком, хотя в глубине души Аля, конечно, понимала, что если уж Аркаша чего задумал, этого не избежать… Но да, она и сейчас не могла до конца поверить, что внутри нее растет, возможно, чужой ребенок. Да, ребенок молодого мужчины, которым она увлеклась… Но все же не Аркашин ребенок! Она так боялась, что из-за этого будет как-то иначе относиться к крохе. Она боялась, что все обернется не так, как Мудрый задумал. Она вообще всего на свете боялась! Как никогда в жизни, Аллах.

– Да, поначалу он разозлился. А потом?

– Ну, что потом, Аркаш? Потом пришла… эта его…

В голосе Альбины послышались ревнивые нотки. Мудрый оскалился.

– Потом он задумался. А когда молодой Грос думает, он обычно не делает глупостей.

– Остается надеяться лишь на это.