Помешанный на тебе (СИ) - Шагаева Наталья

— Доброе утро, Аделина, — здоровается он со мной, делая еще пару кадров, пока я растеряна. Опускает камеру.

— Здравствуйте, — окидываю его взглядом.

Проходящие мимо девушки оборачиваются на него, хихикая. Неудивительно, объективно Артур производит впечатление. Высокий, спортивный, обаятельный, а главное — очень уверенный в себе. Он свободный и раскованный. Джинсы с множеством карманов, белая футболка, обтягивающая торс, а сверху накинут мужской черный кардиган с капюшоном и асимметричными краями. Тарас бы назвал этот стиль небрежным, и поэтому он мне нравится. Артур свободен от штампов. Не спрашивая разрешения, фотограф садится рядом со мной на лавочку.

Хочется сразу встать и уйти. Нет ничего плохого в том, что мы сидим рядом, но Тарас внутри меня смотрит на эту картину с осуждением.

Артур снова поднимает камеру и фотографирует меня.

— Прекратите, — смущаюсь. — Я не настолько фотогеничная.

— Ничего не могу поделать с собой, Аделина, у вас фактурный профиль. Это, если хотите, профдеформация — запечатлеть всё, в чём вижу смысл.

Хочу улыбнуться, но сжимаю губы, так что болит челюсть. И это тоже во мне говорит Тарас. Не реагировать на комплименты, иначе муж сочтет, что мне нравится мужчина. Тараса нет, а рефлексы есть.

— У вас необычная внешность, Аделина, — продолжает Артур, откладывая камеру. Он надевает черные очки и расслабленно откидывается на спинку лавочки, смотря на пруд.

— Вы преувеличиваете, обычная внешность.

Снова утыкаюсь в телефон, пытаясь показать, что мне неинтересен этот разговор. Решаю посидеть для приличия пять минут и уйти.

— Это вам так кажется, оттого что вы не видите себя со стороны. А моя камера видит в вас каплю восточной крови. Глаза золотисто-карие с прожилками янтаря. Они горят, когда их касается солнце.

— Вы слишком… — начинаю, но он перебивает меня.

— Губы, — его голос становится глубже. — Верхняя — с дерзким изгибом, нижняя — манящая своей полнотой.

Чувствую, как по телу разливается жар. Его взгляд ощутим почти физически, хотя я не вижу его глаз под очками.

— Белая кожа… Линия шеи, — он делает едва заметное движение рукой в воздухе, словно касаясь меня, — плавно переходящая в изящные ключицы. Знаете, есть места на женском теле, которые…

И тут уже перебиваю его я, потому что лицо начинает гореть. Я не привыкла к таким разговорам с посторонними мужчинами.

— Прекратите, Артур! Это все слишком… — выходит нервно. Поднимаясь с лавочки, хватаю сумку и неуклюже задеваю стаканчик кофе, который летит на асфальт и разливается. — Мне пора.

Разворачиваюсь, чтобы уйти, но мужчина неожиданно хватает меня за руку и сжимает мое запястье. Возмущенно оборачиваюсь.

— Удели мне пять минут, Аделина, — переходит на «ты». — У меня есть к тебе предложение.

Глава 4

Артур

Ее губы — грех, пухлые и манящие, цвета спелой вишни, даже без помады. Моя камера требует запечатлеть много кадров этих губ, и каждый кадр будет идеальный.

Глаза — необычные. Ни одна оптика не запечатлеет эту глубину. Нужно снимать только под солнцем, когда лучи проникают в радужку, раскрывая их узор.

Ресницы бросают тени на скулы. Идеально. Ее кожа — вызов для моего мастерства. Хочется показать ее фактуру в естественном свете раннего утра, когда первые солнечные лучи скользят по обнаженным плечам, создавая мягкие переходы тонов.

Аделина совершенное вдохновение. Каждый взгляд и жест просятся в кадр. И мне дико хочется, чтобы весь мир увидел подобное совершенство моим взглядом.

Но это все лирика…

Она ждет ответа, вздергивая бровь от возмущения моей наглостью. А я выпадаю из реальности, представляя, как прикусываю зубами эти спелые губы, как вытягиваю из них всю сладость…

Тестостерон шкалит. Мне кажется, я скоро начну грязно дрочить на десятки ее снимков в моей квартире.

С сожалением отпускаю ее руку. Иначе спугну своей настойчивостью. И ни хрена не понимаю, почему не могу ее сейчас украсть и взять все, что хочется.

Да знаю я, что она замужем и так нельзя, но мое тело категорически с этим не согласно.

— Какое предложение? — выдыхает она.

«Брось все, поехали ко мне», — крутится в голове.

Что, так тоже нельзя?

Сука, нельзя.

Иначе я больше ее не увижу. Аделина даже не подозревает, но я уже на нее подсел, как гребаный наркоман. И жадно хочу дозу больше.

— Присядь, — киваю Аделине на лавочку. Оттягиваю время, потому что хочется подышать ей. Она сомневается, медлит, но все-таки садится. Снова откидываюсь, раскидывая руки по спинке лавочки. Пальцы зудят от желания поймать ее локон, чтобы ощутить, какой он на ощупь. И меня выносит, оттого что приходится сдерживать себя.

Вот скажите мне, почему женщина, на который ты залип с первого взгляда, на которой помешался, уже занята?

Муж, ребенок, показательная семья, как из рекламы майонеза. Почему, мать вашу, я не встретил ее раньше? У кого-то сверху, кто пишет книгу нашей жизни, отвратительное чувство юмора.

— Артур, — поторапливает меня Аделина.

Мне не хочется даже в мыслях называть ее малышка, детка или еще какая-нибудь, как привык. Ее имя тоже совершенно. Перфекционист внутри меня ликует. Вот она, я ее нашел, а значит, выставке, на которую я уже почти забил за неимением чего-то годного, быть.

Но не все так просто. Мне нужно ее согласие.

— Вы хотели что-то предложить, — в голосе настойчивость.

Я хотел, чтобы ты повторила мое имя еще раз. Желательно в моей кровати и подо мной, нет, на мне сверху. Желательно, чтобы простонала каждую букву моего имени. И нет, я не хочу от нее простого секса. Такого в моей жизни было достаточно. Я хочу намного больше. То, что не принадлежит мне.

— Аделина, в июле меня приглашают на фотобиеннале в Берлин.

— Куда? — не понимает она.

— Крупная международная выставка, которая проводится раз в два года.

— О-о-о, — ее тон меняется на заинтересованный. Это хорошо. Но она еще не знает, чего я от нее хочу. — Это прекрасно. Поздравляю.

— Не спеши с поздравлениями, мое участие под вопросом. Все, что у меня есть, ничтожно. Мне нужно нечто большее.

Делаю паузу, поворачивая к ней голову, снимаю очки.

Смотри мне в глаза и считывай, как ты мне необходима.

И она смотрит с интересом, но не считывает.

— Мне нужна ты, — снова делаю паузу.

— Я не понимаю, — в голосе смущение. Улыбаюсь, захватывая ее взгляд.

— Я хочу, чтобы ты стала центром моей экспозиции.

Аделина слегка распахивает губы в растерянности. А мне хочется хрипло простонать. Я одержимо хочу эти губы. Со мной вообще такое впервые. Я настолько привык к женским телам в профессиональной сфере, что давно прекратил впечатляться.

— Почему я? — действительно не понимает.

— Я художник, я так вижу, — шучу, ухмыляясь. Если начну объяснять, почему она, Аделина сочтет это за домогательство. — Мне нужна серия снимков с тобой. Работа долгая, в параллели я дам тебе индивидуальный курс фотографии, без группы.

— Я не могу… — снова теряется, закусывая губы. — У меня нет на это времени, и муж будет против.

Муж… Сжимаю челюсти до хруста.

Да, бля, в ее жизни есть важные люди — это данность, которую мой мозг отказывается принимать.

— Против чего? Против того, что я покажу тебя миру?

— Ооо, — ее губы вздрагивают. — И это тоже. Простите, Артур, мне очень жаль, я бы хотела вам помочь, но нет, — выдыхает с сожалением.

А я не хочу слышать от нее «нет». Я хочу только «да». Много ее «да» только для меня!

— Укради у него себя для меня, — голос проседает и отчего-то хрипит. — Выставка в Берлине, он не увидит. Не думаю, что твой муж настолько интересуется фотографией. Я буду снимать тебя так, что никто не узнает.

— Артур… — с придыханием произносит мое имя. Прикрываю глаза, потому что не хочу слушать ее отрицания. — Это значит обманывать мужа, я так не могу. Простите…