Развод. Будьте моим бывшим, доктор (СИ) - Варшевская Анна

Достаёт новенький девайс и показывает мне:

— Видишь, планшеты нам недавно выбили, до этого всё по старинке катались. Ну и чего там в восемь тридцать утра? Естественно…

— Что? — уточняю, накидывая куртку — на улице прохладно.

— Да что-что, — вздыхает врач, — возраст ноль, неизвестный, сидит на лавочке, генерала Максимова, дом восемь. Наш клиент.

— А что по этому адресу? — интересуюсь, потому что он явно в курсе.

— Алкомаркет, — пожимает плечами Иван Петрович.

Водитель уже ждёт нас во дворе, докуривая сигарету.

— Здорово, Петрович, — пожимает руку врачу и с восхищением смотрит на меня. — Ух ты, красота какая? Как тебя зовут, красавица?

— Агния Станиславовна, — киваю, невольно улыбаясь.

— Боже ж ты мой, а я Михаил, будем знакомы!

— Поехали, Миш, — Иван Петрович открывает машину.

— Ну поехали, что ли, чего там?

— К магазину на Максимова.

— Эх, — водитель отбрасывает сигарету. — Началось в колхозе утро…

У магазина на лавочке действительно обнаруживается лицо без возраста и явно без определённого места жительства.

— Ну что, доброго утречка, на что жалуемся? — Иван Петрович подходит к мужчине, я иду за ним.

— Да я сюда шёл, — начинает рассказ пациент, — да по пути равновесие потерял, малость зацепился вот, — показывает разодранный, потемневший от крови рукав.

— Куда торопился, спрашивается? — философски уточняет врач, осматривая рваную рану предплечья. — Так похмелиться надо было? Магазин всё равно с десяти только работает! Вставай давай, поехали.

— А тут чё, нельзя, что ль, бинтом замотать?

— Он ещё и возмущается, — качает головой Иван Петрович. — Поехали, говорю. Промыть надо и зашить.

— Да на мне всё как на собаке, начальник, — ноет пациент. — А то ж я обратно к открытию не успею, набегут и дешёвое разберут сразу! Давай отказ напишу! Ты мне только бинт дай, я потом сам в травму схожу.

— Ну на тебе бинт, — врач протягивает ему стерильную упаковку.

— Вот спасибо, начальник, по-братски, ну давай, пошёл я.

Мужичок шустро сбегает с лавки в неизвестном направлении, я провожаю его ошарашенным взглядом.

— И что, правда сходит? — спрашиваю у Ивана Петровича, пока мы загружаемся обратно в машину.

— Куда?

— В травму?

— Может, сходит, может и нет, — пожимает плечами врач и связывается с диспетчером. — Мариночка, пациент убёг, его опохмел гораздо больше волнует. Поехали обратно, Миш, — кивает водителю.

До подстанции мы доехать не успеваем, приходит вызов на давление у семидесятилетней бабули. Пообедать действительно удаётся только во второй половине дня, после ещё двух давлений, аварии на трассе и температуры с тошнотой у ребёнка. Ночь проходит относительно спокойно, но под утро, в четвёртом часу, снова поступает вызов на неизвестного на лавочке.

— Да вот же зараза, — Иван Петрович хмурится, — это же Прапор.

— Кто? — смотрю на него недоумённо.

— Да наш местный бомж, — вздыхает врач. — Он всегда в этом месте тусуется. Ну поехали, чего там. Миш, заводи давай.

— Куда? — зевая, уточняет водитель и после того, как Иван Петрович называет адрес, стонет: — опять к Прапору?! Да сколько можно-то?

— А вот сейчас возьмём и в ведомственную свезём его, — машет рукой врач. — Он оттуда шёлковый возвращается. Может, хоть пару недель скорую вызывать не будет. Поехали!

Глава 3

На лавочке в предрассветной тьме нас действительно дожидается сгорбленная человеческая фигура. Выскакиваю из машины следом за Иваном Петровичем и ёжусь на холодном воздухе, моментально пробирающем до костей.

— Здорово, начальник, — хрипло приветствует нас мужчина.

— Давно не виделись, — отмахивается Иван Петрович, — чего тебе опять надо, Прапор, а?

— Хреново мне, — вздыхает тот.

— Можно подумать, мне не хреново, в четыре-то часа утра! — чуть не стонет врач. — У тебя совесть есть? Ты нафига скорую вызвал?

— Говорю ж, плохо, — Прапор пожимает плечами. — Ноги у меня болят.

— Ага, ноги, — кивает скептически врач, — а на другом конце города я не тебя вечером видел! На своих больных ногах ты сюда притопал или телепортировался?

— Слышь, начальник, не кипеши, — бомж чешет заросшую щетиной щёку. — Свези меня в больничку. Пожрать хочется и посидеть в тепле…

— Да ты не охренел ли часом?!

Я стою позади, не вмешиваясь в разговор, но тут Прапор меня замечает.

— О, а вас я и не увидел, мадам, точнее, мадмуазель, — кивает несколько раз. — Прошу простить мою невежливость! Если б не ноги мои, встал бы…

— Так, ты помолчи лучше, — прерывает его врач. — Агния Станиславна тебе тут не поможет!

— Э-э, нет, не прав ты, начальник, — бомж хитро грозит ему пальцем. — Я сразу вижу, добрая она!

Я, не удержавшись, издаю лёгкий смешок.

— Угадал ты, Прапор, у неё и фамилия такая: Добрая, — устало кивает Иван Петрович.

— Отвези, начальник, — снова начинает канючить мужчина. — А то я снова скорую вызову. И вообще, я головой сегодня ударился.

— Ты и так на всю голову ушибленный, — ворчит Иван Петрович. — Поехали. Сейчас с диспетчером свяжусь.

Отходит чуть в сторону и достаёт телефон.

— Мариночка, дай нам нейрохирургию, будь добра, — морщится от того, куда явно эмоционально посылает его диспетчер.

После пары минут и нескольких затейливых нецензурных выражений они всё-таки о чём-то договариваются. Я не особенно вслушиваюсь, да ещё и Прапор пытается втянуть меня в разговор.

— Госпожа доктор, сигаретки не найдётся страждущему? — спрашивает заискивающе.

— Не курю, — качаю головой, глядя на постепенно светлеющий угол неба.

— Эх, вот и я тоже был молодой, здоровый, не курил… А потом как в армию попал, так и всё… затянуло меня…

— Так, кончай россказни свои, — к нам подходит Иван Петрович, — и давай в машину. В ведомственную поедем, — и добавляет тихо, залезая в салон: — Авось пронесёт.

В присутствии какого-никакого, а пациента, я на задаю дополнительных вопросов. Можно и потом будет уточнить.

В ведомственный госпиталь мы приезжаем, когда небо уже не просто светлеет, а становится розовым и даже оранжевым у горизонта. Раньше, когда я работала на сутках в больнице, если была возможность — выходила на крыльцо, подышать воздухом и встретить рассвет. Сколько их было, таких рассветов в моей жизни…

— Шевели ногами, Прапор, сил никаких нет с тобой, — Иван Петрович качает головой и торопливо идёт к двери в дежурный приёмный покой. Я, с ковыляющим пациентом в арьергарде, тороплюсь следом. Здесь как будто ещё холоднее — даже невольно пробивает озноб и стучат зубы. Видимо, тянет из леса, который подступает к самой стене здания.

Зато в приёмке светло и тепло. Вдыхаю знакомые больничные запахи — после получаса в машине с «ароматным» соседом даже это лучше. Иван Петрович оборачивается ко мне от медсестры, с которой уже успел поговорить.

— Агния Станиславна, сопроводительный лист у тебя?

Я действительно весь день тренировалась, заполняя документацию под руководством врача. Владислав сразу сказал, что даст освоиться буквально пару смен, а дальше мне, вполне возможно, придётся кое-где ездить одной — далеко не всегда есть возможность поставить сразу двух врачей в бригаду.

Так что киваю и достаю из папки почти полностью заполненный сопроводительный лист, который надо передать в больницу вместе с поступившим пациентом — его потом подошьют к истории болезни.

— Отдай, пожалуйста, — Иван Петрович кивает на стойку и торопливо возвращается к Прапору, который решил чему-то повозмущаться.

— Возьмите, — краем глаза следя за ними, передаю бумагу медсестре за столом.

— Тут у вас подписи не хватает, — та, тоже занятая какими-то бумагами, пододвигает мне лист обратно.

Автоматически расписываюсь как привыкла, указываю свою фамилию и инициалы и встаю.

— Передала? Молодец, идём, — кивает мне Иван Петрович, двигаясь в сторону выхода. — И лучше бы нам поторопиться, потому что сегодня, оказывается…