Оазис любви - Томсон Вики Льюис

Чейз попросил Фредди Синглтон, сестру Ли и экономку на ранчо, зарезервировать для Аманды маленький коттедж, предназначенный для новобрачных. Он меньше всего думал о браке, но коттедж, стоящий в роще мескитовых деревьев в ста ярдах от главного дома, обещал уединение. Не такое, конечно, как занавешенная кабина грузовика в снежную ночь, но куда больше, чем гостевые комнаты в главном доме ранчо.

Непрерывный поток пассажиров иссяк, теперь появлялись только отдельные фигуры. У Чейза возникло тошнотворное чувство разочарования. Неужели Аманда передумала? Может быть, прочла сводки о погоде в Таксоне и решила, что солнце пустыни не подходит для ее нежной кожи? Чейз заранее подумал об этом и собирался следить, чтобы она не забывала надевать шляпу и одежду с длинными рукавами, когда будет выходить на открытое солнце. Сам он за шесть недель пребывания на ранчо загорел до бронзового цвета, но у Аманды кожа гораздо нежнее… Чейз облизал пересохшие губы и встал на цыпочки, чтобы глубже заглянуть в пустой туннель, ведущий к самолету. Наверное, надо кого-то спросить, была ли она на борту.

Но тут он увидел пламя рыжих волос; из темноты вышла женщина и направилась к нему. Сердце застучало, как паровой молот. Она выглядела такой же, какой он ее запомнил. Нет, еще красивее. Лицо освещало удивительное сияние, а волосы пылали, как солнце Аризоны. Надо запомнить и сказать ей эти слова.

Остальную часть фигуры Чейз пока еще видел плохо. Аманда перекинула через плечо большую сумку и что-то несла, прижимая к груди. Чейз посмотрел на сверток. Он выглядел очень похожим на…

Воздух с шумом вырвался из груди. Чейз схватился за спинку кресла, чтобы не упасть, и, стиснув зубы, вытаращил глаза на извивающийся сверток у нее в руках. О Боже! Боже!

Аманда медленно приближалась, не сводя с него голубых глаз.

Чейз напрягся и подался вперед, будто стоял против сильного ветра. У нее ребенок! Его ребенок! От взрыва эмоций закружилась голова и подогнулись колени.

Пока она подходила, в сознании возникали и исчезали, будто дым костра, обрывки вопросов. Наконец он сосредоточился на самом костре. Злость от встречи с предательством сжигала его.

— Привет, Чейз, — словно запыхавшись, выдохнула Аманда.

Он смотрел на нее и дрожал от ярости.

— Лгунья, — мертвым от шока голосом произнес он. Малыш начал плакать.

Не лучшее начало, подумала Аманда, стараясь не отставать от Чейза, широкими шагами устремившегося к отделению выдачи багажа. Выражение его лица напомнило ей ураган, который изредка налетал на летний коттедж ее родителей на Лонг-Айленде. Он очень изменился, стал выше, мускулистее и определенно более загоревшим, чем она запомнила. Ковбойский костюм ему шел, но Аманда не сомневалась, что улыбка, способная завоевать главный приз, сегодня не осветит его лица. Не увидит она и ямочек на щеках, которые очаровали ее в прошлый раз.

— Если ты позволишь, я попробую объяснить, — начала она, повысив голос, чтобы перекрыть плач Бартоломью.

— Не здесь, — буркнул он, глядя на транспортер, по которому проплывал багаж. — Как выглядят твои чемоданы?

— Кожа цвета бургундского вина от Луи Виттона, — ответила Аманда. — И еще корзина, чтобы носить малыша.

— И наверняка все сделано на фирме Кэлвина Клайна. — Чейз хрипло хохотнул. — Просто надо искать самые дорогие чемоданы, вот и все.

Аманда отвернулась, чтобы скрыть слезы, неожиданно брызнувшие из глаз. В этом крылась истинная причина, почему она решила держать Бартоломью в секрете от Чейза. Аманда всегда понимала, что не удастся перекинуть мост через социальную пропасть, разделявшую их. По-видимому, он не уважал ее стиль жизни. А она в свою очередь, хотя и пыталась не быть снобом, вряд ли могла бы принять его образ жизни. Она прижалась мокрыми щеками к личику Бартоломью, и мальчик постепенно затих, тычась в нее губами в поисках еды.

— Пойдем, — раздался за спиной резкий голос Чейза.

Она оглянулась. Чейз стоял, держа два больших чемодана так, будто они наполнены воздухом; корзину для малыша он зажал под мышкой. Аманда направилась к выходу, где ее ослепил солнечный свет.

— Закрой малыша, — приказал Чейз.

— Я так и собиралась, — огрызнулась Аманда. Хватая ртом воздух, она набросила простынку на лицо Бартоломью. Они вышли в пекло, раскаленное как печь. Пейзаж вокруг аэропорта украшали несколько деревьев с листьями, похожими на кружева, а над ними возвышались гигантские кактусы, напоминавшие ракеты. Аманда видела открытки с такими кактусами и сейчас пыталась вспомнить название этих растений.

Прежде чем перейти улицу, Чейз оглянулся и посмотрел на нее.

— У тебя нет шляпы или чего-нибудь такого? — сдержанно спросил он.

— Нет. — Под его взглядом Аманда опустила голову. — И солнечные очки в сумке с детскими вещами.

С глубоким вздохом он поставил на землю чемоданы, на них — корзину, потом наклонился и открыл сумку, висящую у нее на плече. Воздух наполнился запахом детской присыпки. Чейз наконец нашел очки, расправил дужки и водрузил Аманде на переносицу. Когда он склонился над ней, она заметила в расстегнутом вороте рубашки медальон на цепочке из оловянного сплава, лежащий среди черных завитков волос на груди. Она помнила этот медальон, а в тот вечер подумала, что его вид смутно знаком ей, хотя она и не могла сказать, почему.

— Ну вот.

При других обстоятельствах Чейза можно было бы принять за нежного супруга. Проходившая мимо женщина посмотрела на них и улыбнулась.

Аманда прикусила губу, чтобы подавить всхлип отчаяния. Хватит! Ей еще предстоит хлюпать носом, а сейчас надо прекратить дурацкий скулеж. Подруги, у которых были дети, предупреждали, что для женщин с грудными детьми типичны приступы слез. Но Аманда не хотела быть типичной. На ее взгляд, слезами ничего не добьешься, разве что выдашь свою уязвимость. Она одинокая мать и хочет таковой оставаться. Надо быть стойкой.

Чейз вел их через сад с кактусами к разбитому фургону с остатками рогов там, где на капоте должно быть украшение. Открыл дверцу, на которой слова «Истинная любовь — ранчо для гостей» окружали сердце, пронзенное стрелой. Будь у Аманды настроение получше, она никогда бы не пропустила такой случай посмеяться.

Она поставила ногу на подножку и в тот же момент поняла, что с Бартоломью на руках ей ни за что не влезть в фургон. Но туг Чейз обхватил ее за талию и вместе с малышом подсадил на сиденье. Аманда вспомнила его руки. Сочетание нежности и силы, которое много месяцев назад заставило ее жаждать его ласк.

В фургоне было душно, и Аманда развернула малыша. Тот начал вертеться и сморщился, готовясь издать мощный вопль протеста. Раздались два тяжелых удара. Это Чейз бросил сзади багаж и закрыл двери.

— Я установлю корзину малыша прямо за тобой. У нас в Аризоне такие правила. Дети обязательно должны быть привязаны.

— Мне не нужны правила, чтобы знать это. — Аманда наблюдала, как он закрепляет место для малыша. — Скоро мы попадем на ранчо?

— Чуть больше чем через час. Зависит от движения.

— Он очень голодный, — объяснила она. — Надо бы его покормить, прежде чем мы поедем.

— Мальчик? — У Чейза замерли руки.

— Да.

Он опустил голову и ничего не сказал.

— Его зовут Бартоломью, — добавила Аманда.

— Бартоломью — и дальше? — Чейз медленно поднял голову и посмотрел на нее.

— Дрейк. — Аманда сглотнула. Чейз кивнул и снова отвернулся, чтобы закончить дело. Когда он сел за руль, Бартоломью начал плакать.

— Сейчас выеду отсюда и найду где-нибудь место в тени, — пробормотал Чейз, включая мотор и пуская на полную мощность кондиционер.

Через несколько минут он подрулил к парковке возле отеля недалеко от аэропорта. Аманда с удивлением увидела зеленую траву Отель окружали не кактусы, а высокие раскидистые деревья. Чейз поставил фургон в тенистое место рядом с весело журчащим фонтаном и опустил свое окно. Аманда передвинула орущего Бартоломью на левую руку, а правой попыталась открыть окно со своей стороны. Но оно не поддавалось.