Оазис любви - Томсон Вики Льюис

— Вот что меня удивляет, так это почему ты не прислала мне подробную анкету.

Об этом она тоже думала, если честно.

— Боялась, что ты не ответишь. — Или прикатишь в Нью-Йорк и начнешь бороться со мной, мысленно добавила она. — А потом… мне казалось, что это немного… холодный подход.

— Неужели? И ты притащилась сюда, чтобы, пока получаешь сведения, помахать у меня под носом моим сыном, а потом быстренько увезти его. Какое у тебя, Аманда, доброе сердце!

Аманда стиснула зубы и вознесла молитвы Богу, чтобы дал ей силы не прикончить этого типа, который обладал нужными ей сведениями.

— Я пыталась сделать так, как лучше для нас обоих. Когда-нибудь, наверное, ты тоже это поймешь.

— Уверен, что ты никому не открыла истинную причину, зачем ты отправилась в Аризону, — заметил Чейз.

— Я сказала, что мне нужен отпуск и что я слышала много хорошего об этом ранчо для гостей.

— Твои друзья и семья, должно быть, еще более тупые, чем я, если они клюнули. — Хриплый смех звучал совсем не весело. — На ранчо в Аризону в июле? С младенцем?

— Меня всегда зачаровывал Запад. Осталось еще две недели моего послеродового отпуска. И агентство предложило, чтобы я совершила маленькое путешествие. Мать считала, что надо поехать в Колорадо. Но я убедила ее, что мечтаю посмотреть на гигантские кактусы, у которых руки в боки. Вроде тех, что растут в аэропорту. — Наконец-то Аманда вспомнила их название:

— Сахуарос.

— Ты произносишь название с «х». Сагуарос, — поправил он.

— Вот как!

— Я тоже говорил не правильно, когда приехал сюда. — Голос Чейза стал мягче.

Бартоломью все слабее тянул сосок. Аманда убрала грудь, застегнула блузку и начала похлопывать малыша по спине. И газики вышли, громко, как призывный вопль самца-лягушки в брачный период.

— Боже, это он!

Аманда взглянула на Чейза и невольно улыбнулась.

— Ты подумал, что это я?

— Господи! Такой звук мог издать только дальнобойщик, налившийся пивом. — В глазах у Чейза мелькнуло искреннее изумление.

— Да, только он налился молоком. — От этих минут общего восторга у Аманды перехватило дыхание. Она даже не представляла, что упускает. Слезы снова затуманили глаза. Она отвернулась и принялась гладить Бартоломью спинку, пока он не расслабился и не уснул. — Так ты предоставишь мне сведения, какие нужны? — спросила она, не глядя на Чейза.

Тот не ответил.

— Понимаю, ты огорчен, но медицинские сведения о твоей семье и правда очень важны.

Никакого ответа.

Аманда искоса взглянула на Чейза и увидела, что он уставился вперед, сжав руками руль. По лицу ничего прочесть не удалось.

— В наружном кармане чемодана, того, что поменьше, есть блокнот, — продолжала она. — Если хочешь, возьми его и напиши все, что знаешь. А потом можешь отвезти меня в аэропорт, и я закажу билет в Нью-Йорк. Я понимаю, что не должна оставаться здесь дольше, чем необходимо.

— У тебя кто-то есть? — наконец спросил Чейз, не меняя позы.

— Под «кто-то» ты имеешь в виду мужчину? — Сердце у нее екнуло от скрытого смысла вопроса. Удивило, что в таком разъяренном состоянии, в каком был Чейз, ему захотелось узнать нечто подобное. — Нет, я ни с кем не встречалась с тех пор, как обнаружила, что беременна. Начинать отношения казалось лишним усложнением жизни.

Чейз посмотрел поверх ее головы.

— Ты говорила, что хочешь посмотреть на сагуаросы, или это была очередная ложь?

— У меня нет привычки лгать! — Аманду обидело столь неожиданное обвинение. — Клянусь, если бы у меня не спал на руках ребенок, я бы…

— Если бы у тебя не спал на руках ребенок, тебя бы здесь не было, так?

— Так, — призналась она.

— Я продал грузовик и вложил деньги в ранчо. Хотя тебе это все без разницы.

— С чего бы я завязала отношения с мужчиной в Аризоне? Моя профессия и карьера связаны с Манхэттеном. — И почему сегодня ее объяснение звучит так принужденно? Обычно Аманде доставляло удовольствие упоминать о том, чего она достигла. — А потом, Чейз, у нас нет ничего общего. Мы установили это десять месяцев назад.

— О'кей, кроме одного. — Его взгляд скользнул по Бартоломью. Потом он оценивающе взглянул на нее. — Ох, по-моему, Аманда, у нас есть общее в двух вещах. Даже ты не сможешь отрицать. Мы провели несколько часов, доказывая это друг Другу.

— Секс — недостаточная основа для отношений. — Аманда покраснела. — Ты это так же хорошо знаешь, как и я-Я всегда считал, что это чертовски хорошее начало. Но не хотел бы связываться с твоими предрассудками.

Сердце непослушно бухало в груди, как она ни старалась оставаться холодной. Конечно, нет большего счастья, чем Бартоломью, но… какой же все-таки она была дурой, когда той ночью, в бурю, поддалась порыву! Сейчас ни в коем случае нельзя допустить, чтобы здравый смысл снова покинул ее. Нужно добиться необходимых сведений, а потом вернуться к своей упорядоченной жизни.

— Черт с ним, с блокнотом, — проговорила Аманда. — Только скажи, что ты знаешь. У меня хорошая память.

— А у меня нет.

— Что ты имеешь в виду? — У нее сжалось сердце.

— Я не могу моментально выдать тебе эти сведения. Нужно время, чтобы подумать, спросить у людей… Так ты хотела посмотреть на сагуаросы или нет?

— Неважно. — Аманда предвидела, куда приведет его предложение. — По-моему, будет лучше, если мы расстанемся как можно скорее. Меня вполне устроит письмо. Теперь ты знаешь, что мне нужно, и можешь прислать сведения в агентство.

— Испугалась, Аманда?

— Чего? — Пульс опять помчался как бешеный. В ответ Чейз понимающе улыбнулся, продемонстрировав знаменитые ямочки. — Конечно, нет!

— Тогда, позволь, я привяжу малыша в детской корзине, и мы поедем на ранчо. А по дороге я покажу тебе сагуаросы.

Глава 3

Бартоломью спал всю дорогу до ранчо, и Аманда получила возможность, разинув рот, удивляться незнакомым местам. Привыкнув к пологим склонам гор Адирондак, она потрясение разглядывала зубчатые пики Санта-Каталины, высившиеся над Тасконом. Дорога к «Истинной любви» петляла вокруг обрывистых склонов. К тому времени, когда Чейз свернул на проселок, Аманда увидела столько сагуаросов и других колючих растений, что ей хватило бы впечатлений на всю оставшуюся жизнь. Неожиданно захотелось одеть в броню нежное тело Бартоломью, чтобы защитить его от острых шипов.

Чейз вел фургон молча, и суровое выражение лица как нельзя лучше гармонировало с окружающим пейзажем. Если бы ее так отчаянно не сверлила мысль о необходимости получить сведения о его семье, она бы немедленно вернулась в аэропорт. Вопрос о том, есть ли у нее другие мужчины, по-видимому, означает, что он не прочь возобновить их сексуальные отношения. Если так, то его ждет разочарование. У нее нет намерения повторять случившееся. А может быть, он всего лишь хочет провести побольше времени с Бартоломью? Вряд ли стоит отказывать ему в этом, учитывая необходимость в медицинских сведениях о его семье. Только она боялась, что он слишком привяжется к малышу.

Фургон подпрыгнул на яме посреди грязной дороги, и Чейз беззвучно выругался.

— Спина? — спросила она, с опозданием вспомнив, что два месяца назад он лежал в больнице.

— Нет. Боюсь, что проснется малыш, — ответил Чейз.

— Не беспокойся. — Его слова неожиданно тронули ее. — Он проспит, пока не остановится фургон. Как твоя спина?

— Неплохо.

— Но ты оставил работу на грузовике из-за спины, правда ведь?

— Физиотерапевты сказали, что пройдет по меньшей мере год, прежде чем я смогу прожить хоть один день без боли, — подтвердил он. — Врачи вообще сомневались, что я когда-нибудь смогу сесть за руль. Но здесь случилось что-то вроде чудесного исцеления. Месяц назад я начал ездить верхом. И в хороший день провожу в седле несколько часов.

Не трудно вообразить, как он скачет по этой дикой земле. Наверное, так же, как и сидит за рулем мощного грузовика. Оба образа вызвали у Аманды волну сексуального желания. Но однажды она уже уступила подобной слабости — за что заплатила высокую цену. Вторая уступка поставит под угрозу всю ее дальнейшую жизнь.