Мишень для эгоиста (СИ) - Пиратова Лана

Кошусь на громадный железный шкаф. Он же сейф.

- Нет, - говорю мягко.

- А что тогда? – как же она испугалась-то! Глазки бегают, зубки кусают пальчик.

- Хорошо! – так, сейчас будет еще одна идея. Я прямо чувствую это. И точно. – Залезай под стол! Папа же ненадолго. А потом я Антона куда-нибудь отправлю и ты убежишь! Класс? Ну, давай, - толкает меня в спину.

- Нет, Анечка, - беру ее за плечи и смотрю прямо в глаза. – Я уже не в том возрасте, чтобы бегать. Садись.

Сажаю ее за стол, прямо перед делом. Ботинком сгребаю землю и осколки горшка под стол.

- Все. Сиди, - подмигиваю, застегиваю пиджак и иду к двери.

- Ой, нет! – зажмуривается Аня.

Я усмехаюсь ее страху и поворачиваю защелку.

- Вы кто? – сразу же встречаюсь взглядом с тем самым очкариком, что отъезжал с папой Ани.

Осматриваюсь. А папы-то и нет. Ага, вот, бежит. Морально готовлюсь к исторической встрече.

- Антон? – спрашивает папа, но глядит на меня.

- Тигран, - поправляю его и подаю руку.

Он, как мне кажется, недовольно смотрит на нее.

- Антон, что происходит в твоем кабинете? – гремит Никита Евгеньевич. – Анна? Чем ты занимаешься?

- Я? – тонкий голосок. Мы все трое оборачиваемся на нее. – Я дело изучаю, - уже смелее говорит она и громко переворачивает страницу.

Папа хмурится и опять недоверчиво смотрит на меня.

- А вы? Что вам тут надо?

- Пришел с делом ознакомиться, - улыбаюсь я. – Мы могли бы обсудить кое-что?

Аня резко поднимает на меня взгляд.

Папа смотрит сначала на нее, потом на меня.

- Пройдемте, - говорит мне и мы идем к нему в кабинет. – Присаживайтесь, - показывает мне на стул. Сам садится за стол, складывает руки в замок и пристально смотрит на меня.

- Я Тигран Алмазов, - начинаю. – Адвокат. Буду работать по делу…

- Я знаю, кто вы, - перебивает меня папа Ани. – Очень хорошо знаю. Что вам надо от моей дочери?

Ого. А папа-то прямолинеен. Не юлит.

- Вообще я по другому делу пришел, но раз вы считаете нужным…

- Тигран Русланович, - ухмыляется Никита Евгеньевич, - я сам был адвокатом долгие годы и вот это вот словоблудие меня не проймет. Давайте сразу к делу. И вы, и я занятые люди. Сейчас рабочее время. Вы пришли ознакомиться с делом. Имеете право. По закону. Но какого хера ты, Тигран Русланович, ошиваешься около Ани?

Вот это переход! Теперь я понимаю Анин страх. А он еще и в форме. И выражение его лица прямо кричит о том, что в ближайшее время мне предстоит чаще принимать душ, вспоминая Оренбург.

Но сдаваться я не намерен. Мне нужна Аня. Она взрослая уже. Какого черта?!

- Никита Евгеньевич, - стараюсь говорить спокойно, - Анна была у меня на практике. Нас многое связывает теперь.

Папа приподнимает брови.

- Я хотел бы, чтобы она завершила свою практику у меня. Нельзя бросать дела на полпути. Вы сами, как юрист, это прекрасно понимаете.

Он ухмыляется. Берет ручку и начинает постукивать ей по столу.

- Я навел справки, - смотрит на меня исподлобья. – Аня не станет очередной в твоем списке. Я не для этого дочерей растил, чтобы какой-то… - замолкает. Пытается подобрать подходящий эпитет? Что ж, жду. – В общем, по-хорошему прошу, уходи, Тигран Русланович. Уходи и больше не появляйся в жизни моей дочери. Если в тебе есть хоть что-то от мужика, подумай о глупой девчонке. Что с ней будет, когда ты наиграешься?

Его слова больно колют прямо в грудь. Я хмурюсь, но молчу.

- Аня как цветок, - продолжает Никита Евгеньевич. – Сломаешь и на всю жизнь. Как отец прошу тебя. Оставь ее. Ей нужен нормальный мужик. Чтобы на всю жизнь.

- И вы, конечно же, нашли уже такого? – ехидно спрашиваю я.

- Да, - ничуть не таясь, произносит он. – Да, нашел. Я отец и за своего ребенка убью. Сотру в порошок.

Ого, как страшно. Но я лишь ухмыляюсь.

- Может, ее спросить? Она не ребенок.

- Ребенок, - сурово произносит он. – Дите совсем. И ты сам это знаешь, - это правда, но я не признаюсь.

Воцаряется тишина. Как будто Никита Евгеньевич дает мне время обдумать его слова. Смотрит в окно, продолжая стучать ручкой о стол.

Я сижу и тоже молчу. Кручу часы на запястье и очень внимательно рассматриваю, как секундная стрелка отсчитывает тишину.

- В общем, так, - наконец, произносит папа Анечки и наши взгляды встречаются. – Я думаю, мы поняли друг друга. Анна остается здесь. Вы уезжаете к себе. Все. Не было ничего. Если я узнаю, что вы приблизились к моей дочери, то сделаю все, абсолютно все, чтобы вы лишились практики. Подумайте. Мимолетное увлечение против дела всей жизни.

- Вы угрожаете мне? – спрашиваю, глядя на него, прищурившись.

- Да, - открыто заявляет он. – И я сделаю это. Поверьте. Подключу, кого надо, но сделаю. Анна не должна страдать.

- А может, она счастлива? – понимаю, что ни один мой довод не будет принят, но не оставляю попыток.

- Все, - отвечает он. – Разговор, считаю, окончен. С делом знакомиться будете?

- Непременно, - я встаю, - но в другой раз.

Ухожу, не прощаясь.

Не вышло разговора. Не зря Анечка боялась.

Работать настроя нет совсем и я звоню Илоне и говорю, что сегодня в офисе меня не будет. Еду домой и сразу к бару.

Виски. Вот, что хоть немного отвлечет меня.

Сижу в кресле. Один. И пью прямо из горла.

Вот как значит? Папа категорически против. Еще и угрожает. А, может, он прав? Как он сказал? «Мимолетное увлечение»?

Ведь правда, сколько у меня таких было? Я и не задумывался, когда просто решил во что бы то ни стало трахнуть Анечку. Просто цель. Еще одна?

Беру телефон и кручу пальцем контакты.

Лера.

Вика.

Олли.

Ника.

У каждой фотография. Каждая призывно смотрит и ждет звонка.

Один звонок и этот день заиграет другими красками.

Или?

Или нет?

В телефоне мелькают знакомые лица. Мелькают и не греют. Отбрасываю его. Запрокидываю голову и закрываю глаза.

Ну, что за нахрен?! Какого хрена папа что-то там решает?!

Я хочу Анечку. Ее хочу, а не кого-то там из списка!

Или он прав?

Сука. Почему так сложно-то все? Ведь все было так ахуенно до появления папы.

Ни я, ни Аня не задумывались, что это, как это. Нам просто было хорошо. Обоим!

А сейчас? А сейчас я сижу и пью один. Как последний алкаш.

И думаю, а вдруг папа прав? И если так, то…

Делаю еще глоток и иду в спальню. Падаю на кровать прямо в одежде. И так и засыпаю.

25. Аня

Я и правда боялась разговора с папой. Весь день просидела как на иголках. Даже страдания Антона по цветку не трогали меня. Хотя они не трогали бы меня в любом случае.

Вечером папа зашел за мной и мы поехали домой. Молча. Папа не произнес ни слова. И эта тишина была хуже всего. Лучше бы он сказал все, что думает. Лучше бы ругался, спрашивал, отговаривал, чем вот эта тишина. Она просто придавила меня своим немым укором.

Наверное, надо было самой первой начать разговор. Но я… не смогла я. Смелости не хватило. Хотя меня просто раздирало от любопытства, о чем же говорили папа и Тигран? А, может, они и правда говорили только о деле? Поэтому папа и молчит?

Дома я не ужинаю. Сижу и ковыряю в тарелке. Мама беспокойно смотрит на меня.

- Анюта, ты не заболела? Что-то случилось? Почему такая бледная? – спрашивает, трогая мой лоб.

Папа поднимает взгляд от тарелки.

- Переработала на практике, - отвечает за меня. – Говорил же, что лучше у меня практику проходить. Ничего, теперь лучше станет.

Мама непонимающе смотрит то на папу, то на меня.

- Мам, спасибо, - говорю я, вставая, - все очень вкусно, но я что-то не голодна. Я пойду к себе.

- Конечно, - мама гладит меня по руке и вопросительно смотрит на папу.

Я закрываю дверь в свою комнату и хватаю телефон. Ни одного звонка. Ни одного сообщения. Может, он занят? Хотя рабочий день ведь уже закончился.

Достаю учебник, чтобы хоть как-то отвлечься. Стук в дверь и через несколько секунд входит папа.