Жестокии развод (СИ) - Тес Ария

Они появляются в дверном проеме. Сначала мой сын, который тут же застывает, резко уронив брови на глаза. А за ним Олег. Мне кажется, или Артем защищает его? Он вдруг ставит руку, придавливая ее к стене, будто хочет спрятать мальчика…

Это так трогательно…

– Тём, ну! Ты чего?! Иди же!

Артем, однако, идти не спешит. Он переводит на меня взгляд, ищет ответы на немые вопросы, а я смаргиваю слезы и слегка мотаю головой.

Ничего страшного. Отойди. Все хорошо…

Ему я рассказала о своих планах, и через мгновение после того, как Тёма переводит взгляд на Ивана, он все понимает…

Шаг в сторону.

Олег.

И Иван.

Они рядом и в моменте, как две части одного целого. Так сильно похожи…

Иван не дышит. Олег смотрит на него во все глаза, а потом раздается то, что навсегда останется в моей памяти…

Громкий, истошный крик.

– ПАПА!!!

Он наполнен огромным счастьем, шоком, любовью. И да, я навсегда его сберегу рядом с сердцем, которое сейчас бьется так часто и так…горячо.

23. Спасибо Галя

Иван и Олег провели вместе весь день. Они закрылись в комнате и долго разговаривали, наверно, а может быть просто…не знаю, были рядом? Я не вмешивалась. Мы с Артемом посмотрели Гринча, гадать не стали, а на следующий день после того, как я приготовила на завтрак блинчики, ушли из квартиры на прогулку. Чтобы не смущать.

Решили сначала поехать в зоопарк. Мы всегда любили это место, и оно в каком-то смысле было нашим местом «силы». Нет, конечно же, просто так говорю.

И вот здесь. Прогуливаясь между вольерами и животными, пока на нас падал мягкий снег большими хлопьями, это случилось.

Я поняла, что все сделала правильно…

– Он выглядит грозно, – тихо говорит Артем.

Бросаю на него взгляд, не сразу осознав, о чем конкретно говорит сын, а когда осознаю – начинаю смеяться.

– Не думаю, что он на самом деле грозный и опасный.

– Олег про него много хорошего рассказывал, так что…наверное, тоже.

– Ты его боишься?

Артем мотает головой.

– Нет. Серьезно. Не переживай. Даже если он чокнутый, будет совсем отбитым, если начнет что-то делать против нас.

– Это точно.

Замолкаем снова, но ненадолго. Артем останавливается рядом со своим любимым вольером, в котором живет морской котик Крошик. Он как раз сейчас сидит на камне и смешно мотает головой из стороны в сторону, как будто пританцовывая под звонкую мелодию jingle bells, звучащую из киоска с яблоками в карамели. Когда Теме было лет десять, он мог часами стоять и наблюдать за морскими котиками. Они были его самыми любимыми животными, так что мне приходилось искать ему наклейки на тетрадки именно с ними. Чтобы порадовать…

А он так радовался…

Когда я приносила новую пачку, сын прыгал от счастья, а потом крепко обнимал меня. Помню, когда его любимый котик умер, Артем очень много плакал, и я заказала ему большую, мягкую игрушку, которая повторяла образ этого самого котика до малейших деталей. И пятнышки на спинке, и огромные «гусарские» усы.

– Это не то же самое, – улыбнулась я, вручая свой подарок, – Но так ты навсегда сохранишь его существование, котенок. Он будет рядом с тобой.

Глупо, наверно, но мне удалось успокоить своего ребенка, а это самое важное. Он тогда крепко-крепко обнял меня и прошептал, что я самая лучшая мама на свете…

Так тепло от этих воспоминаний, и одновременно так грустно…Мои дети давно уже не обнимают меня крепко и не шепчут подобные, нежные слова, от которых сердце на мурашки…

– Я помню ту игрушку, – вдруг говорит сын, а потом бросает на меня короткий взгляд.

Его руки сильнее сжимают забор.

Я мягко улыбаюсь.

– Я тоже.

– Как ты это сделала?

– Ну…не так сложно найти кого-то, кто шьет игрушки, Тём.

– Это же не так. Сейчас – да, окей, я могу понять. Но не тогда. Все же было в дефиците, включая ткани и…

– Тём, это неважно уже. Ты сильно расстроился, а я хотела тебя порадовать.

– Нет, это важно.

Сын вдруг начинает злиться, потом резко поворачивается, уровни брови на глаза.

– Это очень важно, мама. Ты столько делала и делаешь сейчас, а мы…мы все – неблагодарные суки!

– Артем!

– Это правда, – перебивает меня строго, – Я не говорил тебе, насколько благодарен за все. За завтраки, обеды и ужины. За то, что у меня всегда чистая одежда. За то, что есть дом, в котором тепло и куда хочется возвращаться! Я не говорил!

– Тём, это…

Он не дает мне договорить. Неожиданно шагает навстречу, а потом сгребает в охапку и крепко-крепко обнимает.

Если честно, теряюсь.

Замираю и не знаю, как себя вести. И только через мгновение на меня наваливается огромное, пушистое одеяло нежности и любви.

В уголках глаз собираются слезы…

Так давно не было простых, теплых объятий, что сейчас…они меня на части разрывают. Не в плохом смысле, конечно же, а в бесконечно трогательном…

– Мам, я так тобой горжусь, – шепчет сын на ухо, – Я так…так горжусь, что ты моя мама! И мне так стыдно, что я не ценил. Олег…он показал, что может случиться все, и…это так жестко на меня навалилось. Я не хочу, чтобы ты не знала, как сильно я тебя люблю и ценю все, что ты для меня делаешь. Спасибо тебе большое за то, что ты есть. За то, что ты такая прекрасная, теплая, нежная. Спасибо за то, что ты – лучшая мама на свете!

У меня спирает дыхание от сбивчивой, тихо исповеди моего младшего сына. Мурашки бегут по телу, и я не могу пошевелиться, роняя слезы на его куртку…

– Мам, ты молодец, что все это делаешь, – говорит он, отстраняясь от меня и быстро стирая свои щеки.

Выдавливает тихий смешок.

– Я горжусь тобой. Ты помогаешь людям, которые достойны всех твоих усилий.

Когда Артем смотрит мне в глаза, он уверенно кивает.

– Я уверен, что Иван – нормальный мужик. Другой не смог бы воспитать такого сына, поэтому не переживай. И я совсем не переживаю. Все будет хорошо.

***

Мы с Артемом сходили на каток, где очень громко смеялись, пока звучали старые песни о главном. Особенно четко отпечаталась из «Служебного романа». Помните? Чтобы найти кого-то…

Поэтому мы четко решили, что придем домой и посмотрим этот фильм. Конечно, он не совсем новогодний, хотя почему? У меня и он плотно ассоциируется с праздниками. Только зайдя в квартиру, мы замерли и переглянулись.

Во-первых, рядом с дверью стоял огромный, мусорный мешок. Во-вторых, очень вкусно пахло жареной курочкой.

– Ну наконец-то вы пришли! – заявил Олег, как только вышел из-за угла.

Мы с Артемом переглядываемся, а через мгновение начинаем смеяться.

– Что?

– Важный ты, вот что, – Тёма ерошит ему волосы, и пока Олег недовольно их поправляет, кивает на пакет, – Это мусор?

– Ага, я сейчас вынесу и…

– Забей, я сам.

Легко подхватывает и смотрит на меня с улыбкой.

– Придумай оправдание для начальника, пока я буду ходить. Обещаю, поддержу каждое твое слово.

?С тихим смехом пихаю сына вбок, а потом начинаю раздеваться.

– Чем это так пахнет?

– Мы с папой убрались, а потом решили приготовить ужин, – с гордостью заявляет мальчик.

Я не могу насмотреться на него. Олег – никогда не был особо забитым, но был сильно закрыт от внешнего мира. Иногда казалось, что он пребывает в вечной обороне, а сейчас…такие разительные перемены. Он будто бы ожил, и я, конечно же, знаю почему.

Это «почему» тоже выходит из-за поворота, и я на мгновение замираю. Всего сутки, а под глазами у Ивана пропали синяки. Цвет его лица тоже изменился, стал более розовым и живым. А глаза…глаза как будто сильнее зажглись, и эти метаморфозы…если честно, заставляют меня зависнуть на пару слишком долгих мгновений.

Резко краснею, когда понимаю, что слишком долго его разглядываю. Опускаю глаза на сапоги, расстегиваю их и бурчу.

– Нашли одежду?

Иван усмехается.

– Нашли? Я думал, что мы перешли на «ты», красивая.