Развод на новый год (СИ) - Тэсс Лена

Потом я просыпалась и плакала. Иногда навзрыд, задыхаясь в подушку, иногда тихо, просто выливая из себя слезы литрами. И никогда не знала, что за этим сном стоит реальность. Еще страшнее, еще острее, почти смертельная.

- Что случилось?

- Сонь, это не важно.

- Расскажи, - настаиваю, потому что не смогу больше и дня прожить не зная всего.

- Ложись, завтра…

Хватаю его за руку и снова опускаю голову на подушку. Сам пришел, теперь не отпущу. Держу крепко, почти впиваясь ногтями в кожу, а Макс смотрит на меня так, словно я вот-вот утону в домыслах и новой порции слез. Может быть поэтому он снова решает остаться и ложится рядом. Как есть в джинсах и водолазке. Снова гладит и от этого снова дышать становится легче.

- Расскажи, что случилось? - повторяю свой вопрос, чтобы ему было проще произнести это вслух.

Мне страшно. Но не за него, а за себя. Потому что если окажется, что все было так, как я придумала… вернее, что я не придумывала себе это вовсе, а всегда знала… Если он действительно чуть не умер в день, когда я пыталась что-то доказать. Себе, ему, миру… то Господи, дай мне сил себя простить!

Я не виновата в этом. Но чувствую так, что виновата во всем!

- Малыш, это не стоит наших обсуждений. Обычная автомобильная авария. Сильный удар головой. Подушки безопасности сработали, но что-то в башке стрельнуло и едва не отправило меня на тот свет. Дважды, - он усмехнулся, словно все это было старой доброй шуткой, которую принято вспоминать во время застолья, как бы между прочим.

- Это было в день моей свадьбы.

Хотела спросить, но вышло как будто утверждение.

Я знаю что да. Я уже знаю и ненавижу себя за это! Если он подтвердит мои самые страшные мысли, то я просто закричу.

- Что? Нет, - Макс качает головой. - Конечно, нет, Соня. Это было… черт, я и не помню, недели через две, а то и три после. Я ехал из суда после разбирательства Стрельцовых. Знаешь, баскетболист и модель - грязный развод. Жена выбивала алименты на троих детей, а тот не хотел выделять ни копейки, решив, что отпрыски не его крови. Впрочем.. один из них действительно оказался не родным сыном. Так или иначе какой-то лихач не справился с управлением играя в “шашечки” и буквально вытолкнул меня на разделительное бетонное ограждение. Все произошло быстро. Я не мог ничего сделать и… Сонь, пожалуйста, не плачь.

Его ладонь переместилась мне на лицо, стирая большим пальцем слезы. Я даже не поняла, что плакала, пока Макс не сказал. А потом подвинулся ближе и обнял крепко, целуя сухими и теплыми губами в лоб, в макушку, в губы.

В его объятиях было так хорошо и так безопасно. Словно из долгого и ненавистного путешествия я снова вернулась домой.

Я потерлась носом о его водолазку, он вдохнул запах моих волос. Меня вело от одной мысли что его сейчас могло бы здесь не быть. Что его вообще могло не быть в этом мире. Разве это было возможно?

Своими пальцами я пробралась под его одежду, остро ощущая необходимость знать, что на теле больше нет шрамов, а если и есть то увидеть их. Увидеть, запомнить и прикоснуться. Он снял водолазку. Потом джинсы. И мое белье. И когда между нами не осталось ни одного слоя ткани и ни одного вопроса оставленного без ответа я его поцеловала.

Мы занимались любовью долго, медленно, нежно, боясь искалечить и без того больные души. Каждое прикосновение имело значение, каждый взгляд имел значение, пока он был во мне. Пока я стонала его имя, по-настоящему а не во сне. Пока он шептал мне что-то из-за чего хотелось остаться здесь, в этом моменте навсегда.

Как и шесть лет назад мы снова врали друг другу, но совсем иначе. Я врала, что больше не люблю его, а он врал, делая вид, что верит мне.

После я засыпала крепко прижавшись к Максиму. Не сразу, не проваливаясь в сон, успокаивая свое сердце и пытаясь угомонить ту Соню, которая хотела кричать от счастья. И когда я уже почти уснула, то услышала то, о чем мечтала.

- Я все еще люблю тебя, Соня. Всегда любил и всегда буду, - шепнул он тихо, но я услышала.

Я тоже, Максим.

Я тоже.

Глава 24

Обычный завтрак в обычном ресторане среднего ценового сегмента. Из примечательного тут разве что Лилия, которая совершенно не вписывалась в атмосферу этого заведения.

Рядом со счастливыми парами и молодыми мужчинами в костюмах она смотрелась… никак. Потухший взгляд, опущенные вниз плечи, красные воспаленные глаза.

- Вы точно ничего не закажите?

- Я поела в номере, - моя клиентка через силу улыбнулась.

Какой-то запутанный лабиринт с этой женщиной. Только кажется, что мы находим общий язык, как-то понимаем друг друга, как она снова клюет головой и жалуется.

То на мигрень, то на давление, то на погоду.

Не человек, а растение.

Я злюсь, потому что привыкла жить иначе. Порывисто и резко, я делаю все сразу, на полную, без тормозов. Люблю, ненавижу, расстаюсь, и корю себя за ошибки.

Тяжело выдыхаю и пытаюсь снова вернуть своей клиентке интерес к нашему разговору:

- Вы давно общались с сыном?

Она медленно моргает.

- Несколько дней как.

- Как обстановка дома? Как его дела?

- Нормально.

И это ответ на оба моих вопроса. Или ни на один из них. Я уже перестала считать, сколько раз Лилия сбилась с темы и говорила что-то невпопад.

Жена Исмаилова всегда казалось слишком… спокойной. Я думала дело в характере и том, что она смирилась и приняла свою судьбу. Но с каждой новой встречей женщина застывала еще сильнее и сейчас стала просто непробиваемой.

Я откинулась на стуле, руки безвольно повисли вдоль тела. Сдаваться поздно, а продолжать бороться не имеет смысла. У меня нет союзников, моя подзащитная мечтает не о встрече с сыном, а о мягкой перьевой подушке и одеяле! Ярость волнами накатывает на меня и так и хочется закричать:

“Очнись, идиотка! Открой глаза! У тебя сейчас заберут ребенка, навсегда заберут, понимаешь?”.

Встряхнуть ее, чтобы в безвольных глазах наконец зажглась жизнь, потому что иначе… иначе это невозможно!

- Через два дня Тигран вместе с Давидом вернется в Армавир. Их представитель настаивает на фотосессии для СМИ, это выгодно и для нас тоже, потому что вы сможете увидеться со своим мальчиком, - информирую Лилию надеясь хоть на какую-то реакцию.

И имя сына делает свое дело.

На секунду что-то похожее на улыбку озаряет лицо Лили. Из восковой куклы она становится живым человеком, женщиной, матерью. Но такое чудо длится недолго и уже через несколько мгновений моя клиентка произносит:

- Мне нужно в уборную. Сейчас, я умоюсь и вернусь. Что-то нехорошо себя чувствую.

Она встает и плетется в сторону туалета. Делает маленькие шаги, придерживая рукой стенку.

Я уже готова сорваться с места, схватить ее за шиворот и дотащить до раковины. А там долго поливать это пустое лицо холодной как лед водой, чтобы наконец взбодрить амебу!

Но вдруг кто-то дергает меня за руку. Я напрягаюсь. За столиком сзади сидит мужчина. Именно он крепко сцепился со мною руками, переплел наши пальцы, и нежно гладит мизинцем ребро ладони, даря телу успокоение.

Я чувствую его запах. Меня словно в коконе держит эта аура спокойствия и заботы. Макс рядом. Пришел, когда мы уже сели и сделали заказ, и тихо, чтобы не смутить меня своим присутствием, слушал наш разговор.

Мы делали так раньше. В самом начале практики, когда нам обоим была нужна поддержка друг друга. Назначали встречу в людном месте, занимали столик рядом и этого незримого присутствия хватало, чтобы побороть все страхи и волнение. Ты не один. С тобой твоя опора.

- Я не могу, - выдыхаю я, глядя прямо перед собой. Тихо, так чтобы меня услышал только он.

- Осталось совсем чуть-чуть.

- Я не думаю, что мне нужно было браться за это дело. Это неразумно, неправильно, опасно, - меня снова штормит. И бесит. Бесит само понимание, будто я влезу в драку за человека, которому вдруг стало все равно.