— Ну и не ходи, вредина! — крикнул я вслед Ане, уже теряя терпение. Анюта резко развернулась, не дойдя до второго этажа пару ступенек, и, выставив указательный пальчик, медленно и зло начала:
— Ну и не пойду! И вообще съеду от тебя! А то нашёлся мачо! С корабля на бал утащил, как только прилетела из Израиля. И даже не спросил, хотела ли я.
— Я тебя год ждал! В смысле, ты ещё и не хотела? — взбесился я уже по-настоящему. Аня, заметив у меня во взгляде искры злости, поджала губы и, развернувшись, припустила до нашей с ней спальни. Но я все же успел. Просунул ногу в щель между косяком и дверью и не дал спрятаться.
— Конечно, не хотела, чтобы меня как трофей чуть ли не на плече внесли в дом. Я, может, все по-нормальному хотела. Свидания там. Катание на лошадях… — выдала Аня, ходя по комнате.
— Тебе что, конюшню купить? — зло спросил я.
— Чувства себе купи, злыдень! — фыркнула Аня и хлопнула дверью ванной. А не выдержал и толкнул дверь плечом чуть ли не срывая ее с петель. Аня сидела на бортике ванны и вытирала слёзы. Я вздохнул. Вот, лучше бы и дальше рычала.
Я медленно приблизился и встал на колени возле Ани. Дотронулся до горячих щёк и смахнул слёзы.
— Анют, ну вот что тебе сказать? Что люблю тебя? Так я и так каждый день это говорю. Что хочу, чтобы ты была со мной до конца и на веки вечные? Так и это говорю. Что люблю наших девочек? Люблю, а то ты сама не видишь. Что жить без тебя не могу. Могу, Анют, но так дерьмово выходит, что не хочется.
Аня молчала только губы подрагивали. Я вздохнул. Бесила, блин.
— Анют, что хочешь услышать?
— Не знаю! — выпалила Аня и вытерла запястьем нос.
— Ну вот и я не знаю, — снова вздохнул я. — Знаю только лишь то, что хочу однажды проснуться и понять, что рядом моя жена спит, тёплая, нежная, со светлыми волосами, и пахнет клубникой. Что девочек моих она любит сильнее жизни и души в них не чает. Что принимает меня со всеми тараканами и прочей живностью. И что однажды она мне подарит сына…
— Сына? — замерев, переспросила Аня, и я поймал ее ладонь. Прижался губами к тонким пальчиками. На среднем вот пятно краски цвета охры осталось. Художница моя, блин.
— Сына, Анют… — повторил я и присел на пол, потянул на себя Аню и усадил к себе на колени. — Такого, знаешь, чтобы разбойник, чтобы прям вредничал, как я, но чтобы с твоими глазами и волосами. А то девочки у нас все темненькие, что Маруська, что Вика… А мальчик пусть будет твой.
У Ани потеплел взгляд. Она как будто наконец получила то, чего так желала, и я решил повторить свой вопрос:
— Анют, выйдешь за меня замуж?
Аня вышла за меня замуж на пятом месяце беременности. И то с уговорами и молитвами. А ещё через четыре я стал самым счастливым отцом настоящего богатыря по имени Илюша.
Маруська смотрела на братика, улыбалась и прижимала к себе Викторию.
А я вдруг понял, что безумно рад, что в один день ко мне пристала девушка по имени Аня, которая принесла в мою жизнь благодать.
— Виктор… — сквозь сон прошептала после выписки Анюта. — Можешь быть счастлив. Я все же, оказывается, тебя люблю…
— Одолжение она мне, мать его, сделала, — пробурчал я, подтаскивая к себе законную супругу поближе и обнимая за талию. — А я не все же… Анют, я просто тебя люблю.
