Сломанные крылья (СИ) - Покровская Ася

Он убрал палец от моих губ, но не отступил. Наоборот, он приблизился еще больше, и я почувствовала его тепло.

– Что неправильно? Любить? Чувствовать? Быть счастливыми? Анжелика, мы оба заслуживаем этого. Мы заслуживаем быть вместе.

Я молчала, не зная, что сказать. В его глазах я видела такую искренность, такую надежду, что мое сердце дрогнуло. Но разум все еще твердил свое: «Нельзя. Нельзя поддаваться. Это приведет к боли».

– Не могу я! Чарушин! – вдруг выкрикнула я. – Платон сделал мне предложение!

Я оттолкнула его от себя, сделав шаг назад. Слова вырвались из меня с силой, словно плотина прорвалась. Боль, обида, разочарование – все смешалось в этом крике. Егор отшатнулся, словно я ударила его. В его глазах отразилось недоумение и раскаяние. Егор молчал, переваривая мои слова. Тишина в кабинете стала оглушительной, лишь тиканье часов на стене нарушало ее. В его глазах мелькнуло что-то похожее на боль, но тут же сменилось отчаянием.

– Ты согласилась? Ты выходишь за него замуж? – тихо переспросил он, словно не веря своим ушам.

– Я буду с Платоном. – неуверенно ответила я. – Он хороший человек, он любит меня. И я... Я думаю, что тоже люблю его, – проговорила я, стараясь убедить в этом и себя, и его.

Он подошел ко мне снова, но на этот раз не прикоснулся. Он просто смотрел на меня, с такой грустью и тоской, что у меня сжалось сердце.

– Ты лжешь, Анжелика. Ты лжешь себе и мне. Ты не любишь его. Ты любишь меня. И ты это знаешь. Но ты боишься. Боишься снова обжечься, снова испытать боль. Но любовь – это всегда риск.

– Замолчи!

Рявкнула я, и просто развернулась и вышла из кабинета. Всю дорогу до дома я проплакала. Я знала, что только что совершила самую большую ошибку в своей жизни. Я всё же окончательно отказалась от своей любви ради иллюзии безопасности?

Домой я добралась в состоянии полного опустошения. Слова Егора преследовали меня, словно навязчивая мелодия. «Ты лжешь себе и мне». А ведь он прав. Я действительно обманываю себя, пытаясь убедить в любви к Платону.

Дома меня встретила тишина. Я прошла в спальню, упала на кровать и разрыдалась с новой силой. Я чувствовала себя предательницей. Предательницей по отношению к самой себе. В голове звучали слова Егора и мои собственные – о свадьбе, о Платоне, о любви. Какая же я трусиха! Боюсь вновь рискнуть, боюсь боли, боюсь снова поверить и разочароваться.

Я поднялась с кровати и подошла к зеркалу. В отражении я увидела заплаканное, измученное лицо. Я больше не узнавала себя. Где та Анжелика, которая умела радоваться жизни, мечтать и любить? Где та женщина, которая знала, чего хочет?

Нужно что-то решать. Нельзя больше бегать от себя и от своих чувств. Нужно признаться себе в том, что я люблю Егора. И нужно поговорить с Платоном. Он заслуживает знать правду. Он заслуживает быть счастливым с женщиной, которая будет любить его всем сердцем. А я не могу ему этого дать.

Решение было принято. Тяжелое, мучительное, но необходимое. Я достала телефон и набрала номер Платона. Гудки тянулись бесконечно, словно испытывая мое терпение. Наконец, он ответил.

– Анжелика, дорогая, что-то случилось? Ты как-то странно звучишь, – в его голосе звучала искренняя забота.

– Платон, нам нужно поговорить. Серьезно поговорить, – произнесла я, стараясь сохранить спокойствие.

– Конечно, любимая. Когда тебе удобно? Я могу приехать прямо сейчас.

– Нет, Платон, лучше завтра. У меня сегодня был тяжелый день. Я устала.

– Хорошо, как скажешь. Тогда завтра вечером? У меня освободится время после работы.

– Да, завтра вечером. Спасибо, Платон.

Я положила трубку, чувствуя себя еще хуже, чем прежде. Мне предстоял тяжелый разговор. Но я не могла поступить иначе. Платон заслуживал правды, даже если эта правда причинит ему боль.

Глава 37.

Весь следующий день на работе я чувствовала себя, как приговоренный к казни. Егор старался избегать меня, и это было даже к лучшему. Мне и так хватало собственных демонов, чтобы еще и с ним разбираться. За несколько часов до встречи с Платоном я поняла, что забыла самое главное – придумать, как ему все сказать! Ну не скажу же я: «Платон, дорогой, тут такое дело... С тобой я пыталась забыться. Извини, если что!»

Мы вновь списались и договорились встретится в обычном кафе. Вечером, когда я вошла в кафе, меня трясло как осиновый лист на ветру. «Соберись, тряпка!» – мысленно одернула я себя, глубоко вздохнула и вошла внутрь. Платон уже ждал меня за столиком, с букетом моих не любимых ромашек.

– Анжелика, добрый вечер. – окликнул он, поднимаясь из-за стола. – Выглядишь невероятно. Это тебе.

Я натянуто улыбнулась, принимая букет. Мы обменялись дежурными фразами о прошедшем дне, пока официант принимал наш заказ. Я тянула время, как могла, но понимала, что оттягивать неизбежное больше нельзя.

– Платон, мне нужно кое-что тебе сказать, – повторила я, стараясь придать своему голосу уверенность. Звучало, как объявление о смерти близкого родственника! Но отступать было некуда.

– Подожди... – перебил он меня. – Я тоже хотел кое-что сказать. Анжелика, понимаю, что я поставил тебя в неловкое положение, сделав тебе предложение при всех...

– Платон, я... – начала я снова, но он поднял руку, призывая меня к молчанию.

– Дай мне закончить, пожалуйста. Я знаю, что тебе нужно время, чтобы все обдумать. И я готов ждать столько, сколько потребуется. Но я хочу, чтобы ты знала, что мои чувства к тебе искренние. Я люблю тебя, Анжелика.

– Платон... я... я не могу принять твое предложение. И считаю, что лучше прекратить наши отношения. Прости.

В кафе повисла тишина, нарушаемая лишь приглушенным шумом кофемашины и тихим разговором за соседним столиком. Я видела, как лицо Платона меняется. Сначала недоумение, затем – боль, и наконец, разочарование. Он опустил взгляд на свои руки, словно ища в них ответ.

– Я понимаю... – тихо произнес он, не поднимая головы.

Мне стало невыносимо стыдно.

– Платон, ты хороший человек, – начала я, но он прервал меня.

– Не надо, – сказал он, поднимая на меня глаза, полные печали. – Не надо этих дежурных фраз. Просто скажи, почему? Почему ты не можешь быть со мной?

Я глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. Платон стал лишь временным убежищем от боли, которую я несла в себе. Он молчал, пристально глядя на меня. Казалось, он пытался увидеть сквозь мои слова, разглядеть истинную причину.

– Это из-за него? – вдруг спросил он тихо.

Я вздрогнула, словно он попал в самое сердце моей тайны. Имя Егора застыло в воздухе, не произнесенное вслух, но отчетливо ощутимое между нами. Я не могла отрицать очевидное, но и признаваться в своих чувствах к другому мужчине было выше моих сил.

– Я не знаю, что сказать, – прошептала я, опустив глаза.

– Не нужно ничего говорить, – ответил Платон, его голос звучал устало. – Я все понял.

Он встал из-за стола, оставив недопитый кофе и брошенный букет ромашек. Я смотрела ему вслед, чувствуя, как вина душит меня изнутри.

В кафе воцарилась гнетущая тишина. Я сидела, как парализованная, не в силах пошевелиться. В голове проносились обрывки фраз, воспоминания о Платоне, мысли о Егоре. Я допила его кофе, холодный и горький, как мои перспективы на личное счастье. Официант покосился на меня с сочувствием – видать, я выглядела как побитый жизнью щенок.

Я решила набрать своей лучшей подруге Насте и Кате. Нужно развеется. Обе отреагировали моментально:

– Встречаемся у меня через час, бери вино и мороженое! – проорала мне Настя в трубку, и я, внезапно почувствовав себя чуточку лучше, поплелась в магазин. Вино, мороженое, чипсы – классический набор девичника в экстренном режиме, когда у одной из подруг жизнь дала трещину.

В магазине я машинально схватила бутылку моего любимого розового полусладкого, пару баночек пломбира с разными вкусами и огромную пачку картофельных чипсов с паприкой. На кассе прихватила еще и шоколадку – никогда не знаешь, кому что понадобится для залечивания душевных ран.