- Эмоциональное истязание? - переспросить спокойно удаётся не сразу. Голос чуть дрожит, но не сдаётся. - Серьёзно?
- Он также приложил к заявлению медицинские документы, на основании которых делает выводы, что ребёнок страдает от вашей... - он запинается, -... эмоциональной нестабильности и пренебрежения.
Смех сам срывается с губ, короткий, сухой, будто нож о камень.
- Медицинские документы? - переспрашиваю, чувствуя, как голос становится холодным. - Вы имеете в виду документы, которые подтверждают, что я регулярно привожу сына на лечение?
- Екатерина Егоровна, - голос полицейского становится чуть мягче, но всё ещё напряжённый, - это его официальное заявление. Мы обязаны отреагировать. Вам нужно явиться в отделение для дачи объяснений.
- Я уже дала показания и тоже написала заявление, только не у вас. Я сейчас в столице, с ребёнком на лечении. Я не могу его оставить и приехать.
- Нам надо будет передать документы в органы опеки, чтобы проверить жилищные условия, в которых вы живёте.
- Я живу сейчас у родителей, ребёнок в больнице. И у него возле палаты круглосуточная охрана, чтобы Фирсов Алексей Юрьевич не смог зайти к ребёнку и навредить ему.
- В заявлении и написано, что вы ограничиваете ему доступ ко встрече с сыном.
- У вас уже заведомо ложные сведения, потому что это не его сын. У Коли другой отец, официальный. Повторяю, я написала заявление и приложила записи разговора, где Алексей Юрьевич угрожал мне и сыну.
- Я вас услышал. Мы разберемся, Екатерина Егоровна.
Отключаюсь и выдыхаю. Но холодные, обескураживающие слова, будто продолжают звенеть в ушах. Алексей... На всё готов, чтобы отравлять и дальше мне жизнь. Даже сейчас, когда Коля лежит в больнице, он пытается меня сломать.
Секунды тянутся, я всматриваюсь в экран телефона, как будто там можно найти ответы. Потом решаюсь. Нажимаю его номер, который так хотелось удалить, и прикладываю телефон к уху.
- Да, дорогая жена объявилась? - раздаётся знакомый, грубый голос. Уже нет ни раздражения, ни удивления. Только презрение.
- Ты чего добиваешься своими заявлениями?
- Я тебя предупреждал, что сына отберу.
- Он не твой сын.
- Да ладно, а чей… вдруг стал?
Я усмехаюсь только в ответ.
- Без моего согласия нельзя лишить меня отцовства, я узнавал.
- Можно, если отец подтвержден экспертизой ДНК.
- Сука! Хах. Папаша объявился, да? Мы тут кормили, растили, воспитывали, а тут здрасьте, объявился…
- Ты прям довоспитывался. Воспитатель…
- Ты дура? Кому ты нужна с ребёнком-инвалидом?
- Это ты инвалид уже, так говорить…
- Развод я тебе не дам, если ты к этому ведешь. В квартиру можешь не возвращаться.
- Не возвращаться? - усмехаюсь.
- Квартира принадлежит моему отцу, - напоминаю я, с трудом удерживая голос ровным.
- Да хоть деду твоему! - он смеётся громко, язвительно. - Думала в квартиру не попаду? Хрен вам. Замки вскрыли за пару минут. И я заменил их. Хрен ты ко мне зайдёшь.
- Завтра я выставляю ее на продажу, - произношу спокойно, но чувствую, как внутри всё горит.
- Ну, попробуй, - фыркает Алексей. - Я тут прописан, и выкуси. Никто меня не тронет.
- Я предупредила.
- Ой, как страшно… Предупредила она. Это заявление тебе цветочками покажется.
- Лучше вещи собирай, чтобы тебя в одних трусах из квартиры не выгнали.
Заканчиваю разговор первой.
Глава 53
Я поднимаюсь по лестнице, ведущей в кабинет папы на втором этаже тренажерного зала. Сквозь стеклянные стены открывается вид на зал. Внизу люди, склонившиеся над тренажерами, монотонный звук беговых дорожек, тяжелое дыхание.
Но уютный кабинет папы с большим столом и креслом, за которым он сидит, всегда создает ощущение другого мира. Это его место силы.
Услышав мои шаги, поднимает голову и довольно улыбается.
- Привет, Катюш, ты как тут?
- Давно у тебя не была, - захожу, осматриваюсь.
На полке его кубки, фотографии с соревнований. На одном из снимков он с широкой улыбкой стоит рядом с молодым парнем - это его воспитанник, который стал чемпионом. Папа всегда гордился своими учениками.
- Как Коля?
- Более-менее, я хотела про Алексея рассказать.
- Что на этот раз? - взгляд сразу становится жестче.
- Подал заявление в полицию на меня. Якобы я довела Колю до такого состояния. Не даю видеться с ребёнком. Чуть не истязаю его.
- Мразь, - рубит папа коротко. - Я тебе говорил, что этот урод на все пойдет.
- Меня вызывали в полицию, но я сказала, что не могу уехать, у меня тут ребёнок.
- Надо ответное заявление на него писать. Юрка говорил про это.
- Ещё опека, скорее всего к вам придёт, посмотреть, в каких условиях мы живем.
- Я этому козлу завтра устрою. Заявление он писать будет. Мало получил, видимо.
- Пап… ты же не мальчик. Пусть его по закону накажут.
- У тебя сейчас и так проблем выше крыши, а этот… тварь.. Даже не понимает ничего. Только из-за угла не боится тявкать.
Он резко поднимается и начинает мерить кабинет шагами. Через стеклянную стену видно, как внизу кто-то ставит штангу на место. Я смотрю на это и пытаюсь хоть как-то вернуть спокойствие в наш разговор.
- Пап, я справлюсь. У меня есть Влад. Он поможет.
Папа останавливается и медленно поворачивается ко мне.
- Влад, - говорит он холодно. - Тот самый Влад, который тебя тогда…
- Да, тот самый, - перебиваю, не давая ему продолжить. - Он изменился, пап. Поддерживает меня и Коля к нему хорошо относится.
- Про Алексея ты мне когда-то так же говорила, - хмыкает и садится обратно за стол и смотрит на меня долго, с прищуром, будто пытается разобрать каждое мое слово. - Ты ему веришь? После всего, что он сделал?
- Я тоже там была виновата.
- Ты?
- Да. Провоцировала, проверяла. И мама же тебя простила.
- Вот… - усмехается сам себе, - есть что отцу припомнить, да?
- Пап, я очень рада и благодарна ей за это. Чтобы там у вас ни было до этого. - Слова встают в горле, и я замолкаю, чтобы не расплакаться. Но от этого они и ещё ценнее. - Да, так получилось. Да, я не одобряю. Но мне и Коле с ним спокойно.
- А если снова?
- Ты же не предал маму снова? Почему он должен?
- Я за твою маму…
- Влад ещё ни разу, как мы снова встретились, - не отказал в помощи. Я ему могу позвонить и он всегда поможет.
- Всегда?
- Да.
Папа откидывается на спинку кресла и тяжело выдыхает. Через стекло видно, как один из тренеров что-то объясняет девушке, помогая ей с тренировкой.
- Ты догадываешься, чего я боюсь.
- Если Коля будет против него, то мы просто останемся друзьями. Потому что сын и я - это главное. Если ему не нравится мужчина, значит, мы не будем счастливы.
- Собираешься рассказать все Коле? - спрашивает он, наконец.
Я киваю.
- Врач сказал, что это может ему помочь. Дать ему чувство защищенности. Но… я не знаю, как правильно это сделать.
Папа снова хмурится, сцепляет пальцы в замок и упирается локтями в стол.
- А ты уверена, что сейчас время? Что он готов это услышать?
- Никто не знает, готов он или нет, пока я не скажу. Но… Влад тоже считает, что Коля должен знать.
Папа откидывается в кресле, смотрит в сторону, будто обдумывает что-то. Потом возвращает взгляд ко мне.
- Ладно. Только будь готова, что Коля может все воспринять по-разному. У детей свои логика и свои эмоции. Главное - будь рядом, не оставляй его одного с этим.
- Конечно, пап, - киваю, чувствуя, как его слова ложатся тяжелым грузом, но всё же добавляют уверенности.
- Иди ко мне.
Я поднимаюсь и сажусь к папе на колени, как в детстве.
- Ты справишься. Главное, помни, что я и мама всегда рядом.
- Я помню.
- Обещай, что не будешь нас жалеть и терпеть, если что-то не так. Сразу будешь говорить.
