Разрушенная (ЛП) - Бишоп Энн

— Мы пытаемся помочь тебе, Ателия.

— Может, мне не нужна ваша помощь.

Твою мать.

Я знаю, что заслуживаю её гнева. Чёрт, я заслуживаю и худшего, чем это. Но это не меняет того, что она выводит меня из себя.

Не говоря больше ни слова, я выхожу на улицу. Я не могу уйти далеко — Уэс убьет меня, если я оставлю её одну, — поэтому я облокачиваюсь на перила крыльца и вглядываюсь в ночь.

Беспокойство закрадывается в мои мысли, хотя я пытаюсь его отогнать. Я не хочу признавать то, что, как я опасаюсь, будет нашим исходом.

Она никогда не простит нас.

Глава двадцать восьмая

Ателия

Прошло несколько часов, прежде чем Уэс и Келлан вошли в дом. Кэл следует за ними, выражение его лица такое же холодное, как и тогда, когда он выбежал. Я не чувствую себя плохо. Мне нужно было пространство, и вот они вторгаются в него.

Опять.

И у Келлана, и у Уэса на одежде кровь. Они по очереди ходят в ванную, каждый выходит из душа в чистой одежде, которая, как я полагаю, лежала в их рюкзаках.

— Так вы просто убиваете людей? — спрашиваю я, когда никто из них не делает попытки объяснить мне что-либо. — Как часто? Сколько людей вы так застрелили?

Они сказали, что Майкл — серийный убийца, но они знают, как «обращаться» с телом, что бы это ни значило. Похоже, у них есть опыт убийства людей.

Уэс смотрит на меня смертоносным взглядом из другого конца комнаты.

— Осторожнее с суровыми суждениями, Ателия. Ты не можешь ужасаться тому, что мы убийцы, и при этом хотеть, чтобы мы убивали ради тебя.

У меня сводит живот.

— Это другое.

— Правда? Майкл был злодеем в историях многих людей.

— Все люди, которых ты убиваешь, ужасны?

Уэс пожимает плечами.

— Наверное, нет.

Он даже не выглядит раскаивающимся.

— Почему ты это делаешь?

Парни настороженно смотрят друг на друга.

— Как много мы можем ей сказать? — спрашивает Келлан.

— Я не знаю, готова ли она, — отвечает Кэл.

Скрестив руки, я напускаю на себя самый раздраженный вид, на который только способна.

— Если ты хочешь, чтобы я хотя бы подумала о том, чтобы простить тебя, не говоря уже о том, чтобы доверять тебе, тебе лучше рассказать мне эту чертову правду.

Уэс вздрогнул.

— Серьезно, Ателия? Я только что спас твою гребаную жизнь.

— Пока ты не спасешь мою жизнь столько раз, сколько раз ты заставлял меня хотеть её отнять, мне наплевать.

Это заставляет его закрыть свой дурацкий рот. Вена на его виске пульсирует, когда он смотрит на меня, но я не отворачиваюсь. В кои-то веки, кажется, что он действительно понимает, как мне больно. Насколько я зла.

— Ладно, — бормочет Уэс и опускается на стул напротив меня. — Помнишь, я говорил тебе, что мой отец был убит?

Я киваю.

— Мы с мамой мало что знали о том, чем он занимался, только то, что брат нашел ему работу. Они работали вместе. У него были странные рабочие часы, иногда он уезжал в командировки и отсутствовал неделями. Ему не нравилось быть вдали от нас, но он хотел быть уверенным, что о нас позаботятся.

— Хорошо, — медленно произношу я. — Но какое это имеет отношение к делу?

— Каммес держит меня в финансовом тупике или, по крайней мере, держал. Завтра утром все изменится, но это отдельный вопрос. Суть в том, что мне нужен был выход. И я обратился за помощью к дяде.

Оу. Я сглатываю, когда по моей коже пробегает холодок.

— Ты устроился на старую работу своего отца.

Уэс кивает.

— Мы все трое. Мы не знаем, на кого именно работаем. Да и не нужно — всё, что нас волнует, это деньги.

— И тот факт, что Шар управляет твоим трастовым фондом, — добавляет Келлан.

Уголок губ Уэса приподнимается.

— И это тоже. Джона ждёт сюрприз, когда он вернется из поездки. Жаль, что мы не сможем долго наслаждаться тем, что сбили его с ног.

Я чуть было не спрашиваю почему, но тут меня осеняет. Потому что они собираются его убить.

— Кроме дяди Уэса, — говорит Кэл, — у нас есть один контакт в организации, на которую мы работаем. Она даёт нам задания, и мы выполняем их по мере необходимости. Обычно они находятся в радиусе двух часов езды отсюда.

— И вы не знаете, что это за организация?

— Верно, — говорит Уэс.

— Это… Иисус…

Глотаю воздух, пытаясь сделать слишком глубокий вдох. Острая боль пронзает мой бок, и я изо всех сил стараюсь не обращать на неё внимания.

— Подожди. Уэс, твой отец погиб, выполняя эту работу.

Он медленно окидывает меня взглядом, прежде чем его рот искривляется в довольной ухмылке.

— Ты беспокоишься о нас?

— Ни в малейшей степени. Я была бы счастлива, если бы вас троих убили на работе.

Он не слишком доволен таким ответом, но я, честно говоря, не знаю, чего он ожидал.

— По-моему, вы все чертовски глупы, — говорю я, скрещивая руки.

— Может, и так, — говорит Келлан, — но деньги хорошие, и обычно это весело.

— Весело?! Тебе нравится убивать людей?

— Да, — говорит он ровно, как будто мы говорим о грёбаной погоде. — Хотя мы не всегда убиваем людей. Иногда это другие вещи.

Со стоном я потираю лицо.

— Я не хочу знать. Мне нужно поспать, а вам всем нужно убираться отсюда.

— Мы никуда не уйдем, — говорит Уэс.

— Нет. Убирайтесь.

Уэс качает головой.

— Я тебя не брошу.

— Я вызову полицию. Я… я скажу им, что ты убил Майкла.

Кэл застонал.

— Я знал, что мы не должны были говорить ей.

Уэс просто пожимает плечами.

— Мы скажем им, что ты убила его. Трое против одного, Харпер. Никто тебе не поверит.

— Уэс, — огрызается Кэл. — Заткнись, на хуй.

Но уже слишком поздно. Услышать слова профессора Каммеса из уст Уэса, пусть и в другом контексте, — это последний гвоздь в крышку гроба.

На глаза наворачиваются горячие слезы, и я внутренне ругаю себя, когда они падают на щеки. Уэс знает, что профессор Каммес сказал мне это. Он знает, как безнадежно я себя чувствовала, как безнадежно я себя чувствую именно из-за этих слов.

— Ателия, — говорит Келлан, когда я встаю, но, когда я бросаю на него яростный взгляд, он поджимает губы.

Я едва чувствую, как подхожу к Уэсу. В его глазах всё ещё читается вызов, словно он хочет, чтобы я обратилась в полицию, просто чтобы доказать, насколько он прав.

Громкий шлепок наполняет воздух, нарушая абсолютную тишину в комнате. Ладонь жжет, но я почти не чувствую этого.

Лицо Уэса теперь повернуто в сторону, благодаря силе моего удара. Он задирает подбородок вверх, и мне хочется вырвать волосы из-за его глупой, забавной улыбки.

— Тебе понравилось, Харпер? Хочешь повторить?

С разочарованным криком я делаю это. Я бью его раз, два, три. Этого недостаточно, поэтому я бью его ногами, но это чертовски больно, поэтому я бью его снова.

Всё это время его ухмылка только расширяется.

Келлан и Кэл молча наблюдают за происходящим. Ну, Кэл нервно косится на меня, наверное, боится, что я нанесу себе ещё больше травм.

— Тебе нужно быть осторожной, малышка, — говорит Кэл. Он осторожно кладет руку мне на плечо. — Твое ребро…

— Мне всё равно, — кричу я.

Мне и так больно. Что значит ещё немного, если я могу заставить Уэса почувствовать хотя бы часть того, что он сделал со мной?

Уэс встает. Он так близко, что мы соприкасаемся, и я, спотыкаясь, отступаю назад.

— Продолжай, — говорит он, протягивая руки, словно приветствуя меня объятиями. — Я сказал тебе, что сделаю для тебя всё, что угодно, и я серьезно. Если тебе нужно ударить что-то — кого-то — тогда ударь меня.

Мои пальцы сжимаются в кулак, но как только я начинаю замахиваться, Кэл хватает меня за запястье.

— Отвали, — кричу я ему.

— Не бей его по лицу, — говорит Кэл. — Ты только поранишься.

Я отдергиваю от него руку, не обращая внимания на то, как больно мне от этого действия. Я не хочу ломать руку, поэтому бью кулаками в грудь Уэса. Он даже не вздрагивает, а мне чертовски больно, поэтому я с разочарованным ворчанием пихаю его обратно на стул.