Дикий принц (ЛП) - Торн Айви

— Может, подумаешь о том, что я только что сделала, прежде чем угрожать мне адом. — Я ухмыляюсь ей, зная, что выгляжу ненормальной, но меня это ни капельки не волнует. — Сука, я уже туда затянута.

— Ты ничего этого не хочешь, — задыхается Уинтер. — Ты не хочешь Дина. Ты не хочешь быть его питомцем, когда по всему кампусу полно девушек, которые убили бы за то, чтобы занять твоё место. Возможно, в буквальном смысле. Все об этом говорят. Так почему же ты так упорно борешься за то, чтобы сохранить то, что тебе даже не нужно?

— Включая тебя? — Я игнорирую её вопрос. — Ты бы убила, чтобы стать его питомцем, Уинтер?

Она насмехается надо мной.

— Я не собираюсь быть его питомцем. Я собираюсь стать его женой. Хозяйкой поместья, как ты и говорила. И как только я стану ею, ты, блядь, не сможешь меня тронуть, Афина. Я смогу делать с тобой всё, что захочу, и кто меня остановит? Дин? Ему на тебя насрать.

— Возможно, ты ошибаешься на этот счёт. — Ухмылка всё ещё не сошла с моего лица. — Не волнуйся, Уинтер, он мне на хрен не нужен, как ты и сказала. Я просто хочу, чтобы ты знала, во что ввязываешься. О том, чего он будет требовать от тебя. Он не будет просить. Он просто будет отдавать приказы, а ты будешь открывать рот и раздвигать ноги, или он пойдёт куда-нибудь ещё. Ко мне. А если ты попытаешься остановить его? — Я смеюсь, и этот звук напоминает хихиканье. — Ты не захочешь знать, какую боль он может заставить тебя испытать. — Я наклоняюсь к ней ближе, и она отшатывается, когда моя рука снова обхватывает её горло, на этот раз просто удерживая её на месте, а не сдавливая. — Боль и удовольствие одновременно. Удовольствие, за которое ты возненавидишь себя. Ты думаешь, что сможешь справиться с этим, когда не можешь справиться даже со мной?

Уинтер извивается в моих объятиях, открывает рот, чтобы ответить, но затем её глаза расширяются в ту же секунду, когда я чувствую, как пара жёстких рук оттаскивает меня от неё. Торжествующая улыбка на её лице подсказывает мне, кто это, ещё до того, как я слышу голос Дина.

Блядь. Вот и сработал мой тщательно продуманный план. И всё потому, что я позволила этой избалованной сучке взять надо мной верх. Я ругаю себя, когда глубокий, хорошо поставленный голос Дина наполняет комнату, и я чувствую, как все замирают, включая Уинтер, которая как раз приводила себя в порядок и отряхивалась.

— Все, идите в главную комнату, — говорит Дин. — Афина, ты идёшь со мной.

Он не отпускает моих запястий. Уинтер улыбается мне, смеясь и тыча пальцами в мою сторону.

— Прощай, сучка, — говорит она, и я бросаюсь в объятия Дина, меня снова захлёстывает горячая волна гнева. Я хочу стереть это выражение с её лица, выцарапать ей глаза прямо на месте.

Но именно из-за этого у меня и возникли проблемы.

Дин разворачивает меня, как только я оказываюсь в коридоре, хватает за подбородок и поднимает моё лицо кверху. Он наклоняется, чтобы понюхать моё дыхание, и моё лицо вспыхивает от смущения, потому что все, кто проходит мимо нас, чтобы направиться в главную комнату, могут это увидеть.

— Слишком много выпила? — Спрашивает он низким и угрожающим голосом. — Неужели ты думала, что тебе сойдёт с рук то, что ты ставишь меня в неловкое положение, Афина? Причинив боль женщине, которая, в конечном счёте, станет моей женой?

— Я выпила две рюмки, — выдавливаю я несмотря на то, что он крепко сжимает моё лицо. — И Уинтер сама во всём виновата. Если бы она не была такой чёртовой сучкой...

Другой кулак Дина вцепляется мне в волосы, и он резко разворачивает меня, прижимая к стене.

— Ты так ничему и не научилась, не так ли, малышка? Что ж, теперь ты научишься. Ты будешь наказана на глазах у всех присутствующих, и они увидят тебя также или даже больше, чем те новички видели той ночью в подвале. Ты, блядь, научишься подчиняться, или тебя посадят на цепь в том же подвале, как собаку, а не как избалованного домашнего питомца. Ты понимаешь меня, Афина?

На глаза наворачиваются слёзы, но это слёзы разочарования, злости, а не грусти.

— Делай со мной, что хочешь, — выплёвываю я. — Я не позволю тебе выиграть эту игру, Дин. Не важно, как сильно ты заставляешь меня кончать, не важно, насколько хорошо ты умеешь делать то, что делаешь со мной в постели, я ничего тебе не дам.

Дин жестоко улыбается мне.

— О, не волнуйся, малышка. Сегодня ты не кончишь.

Вот тут ты ошибаешься. Я пытаюсь придумать, как спасти свой план, когда он хватает меня за запястье, отрывает от стены и, спотыкаясь, тащит за собой в главную комнату. Кто-то уже убрал стол, который использовался для игры в пин-понг, думаю, даже на самых элитных вечеринках братства не обходится без этого, и я вижу брызги по бокам, когда Дин подводит меня к краю стола. Но это не складной стол, а тяжёлый деревянный обеденный стол, от которого мне хочется смеяться. Конечно, никто из присутствующих здесь не опустится до игры за грёбаным десятидолларовым карточным столом, вместо этого они готовы забрызгать пивом всю мебель, которая, вероятно, стоит тысячи долларов.

Комната забита до отказа. Здесь собрались все, кто хоть что-то собой представляет, каждый новичок, все члены студенческого братства и женского клуба, так много людей, что некоторые выбегают из дверей, все борются за место, пьяны и жаждут увидеть, как накажут питомца Блэкмурского дома.

На самом деле, давайте будем честны. Им просто не терпится увидеть полуголую девушку и то, что с ней собираются сделать, как в прямом эфире на порно-шоу.

Кейд стоит сбоку от стола с мрачным выражением лица и бросает на меня взгляд, который ясно говорит, что это не твой гребаный план. Ясно, что он взбешён, и на этот раз я не могу его винить, я заставила его поверить, что сегодня вечером он сможет заявить на меня свои права. Вместо этого Дин собирается закрепить это, наказав меня на глазах у всех. Если я не придумаю способ быстро осуществить свой план, это будет невозможно исправить. Если кто-нибудь из ребят не бросит вызов сегодня вечером, то завтра по всему кампусу будет известно, что девяносто процентов студентов стали свидетелями того, как Дин Блэкмур получил свой приз. После этого окровавленная простыня на ритуале в честь Хэллоуина станет просто формальностью, чем-то, что он должен сделать, чтобы соблюсти традицию. Все узнают.

Я думаю о том, что будет для меня, если я проиграю сегодня вечером. Если я не смогу осуществить свой план. Жизнь в качестве любовницы Дина или слуги в Блэкмуре – вот мои единственные два варианта, навсегда запертая в поместье, возможно, даже со следопытом внутри, как у настоящей домашней кошки. Теперь я знаю, что угрозы Дина игнорировать нельзя. Конечно, жизнь в относительном комфорте, жизнь, где мне не нужно беспокоиться о таких вещах, как счета и арендная плата, и я знаю, что многие люди променяли бы свободу на это.

Но не я. Я не собираюсь добровольно отдавать свою жизнь в руки этого высокомерного мудака только потому, что он думает, что заслуживает этого, что он может завоевать человека вместе со всем этим грёбаным городом.

Я пытаюсь думать о своей тёзке, о том, что сделала бы богиня Афина, если бы знала, что вот-вот проиграет не только битву, но и всю эту гребаную войну.

Проблема в том, что у меня почти не осталось времени.

Когда Дин велит мне снять трусики, в комнате становится тихо.

Я знаю, что время вышло.

22

АФИНА

— Снимай трусики.

Голос Дина звучит громко и повелительно, и в комнате становится тихо, все взгляды устремлены на меня. Они все с нетерпением ждут, что я буду делать, подчинюсь ли я, и я знаю, что должна, но я застыла на месте.

Черт, черт, черт. Я так облажалась.

Я не могу сказать «нет». Я знаю, что не могу.

— Если ты их не снимешь, — говорит Дин, его голос понижается на октаву и снова приобретает угрожающие нотки, — я попрошу кого-нибудь снять их с тебя. Тебе бы этого хотелось, малышка? Чтобы какой-нибудь незнакомец снял с тебя трусики? Хочешь от этого намочить их?