Доктор Sex (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra"

В папке штук десять однотипных бланков на разные фамилии. Няшиной - лежит последний. Бланки уже со штампами - Зубарева постоянно косячит так: печати на пустые бланки, подписи под пустыми листами… Будем считать, что это карма за безответственность.

- Как ты их нашел вообще?..

- Одна из пациенток собирает документы в суд, ей нужны выписки, а там подписи твоей нет. Ну и следом нашёл ещё несколько.

Двигаю ей папку. Щелкаю ручкой.

- Подпиши... А то... вдруг утром проспим... и не до этого будет. А мне с утра ей выписки отдавать.

Она зависает в моих глазах. И я ей много чего обещаю взглядом.

Ну давай... пиши! - застываю я в нетерпении облизывая губы.

Небрежно ставит подпись, мимо линии. Опускает взгляд на следующих бланк, пробегается взглядом. Снова ставит.

Я прикуриваю сигарету, она забирает ее у меня.

- Такси вызови, Костя.

- Адрес...

Ставя очередную подпись, диктует адрес. Вбиваю в приложение.

Остаются последние бланки. Те самые. Она опускает взгляд.

Не читай!

- И - да... Я скучал, Тань.

Отрывает взгляд от бумаг.

- А я знала... - игриво и чуть надменно ухмыляясь.

Не глядя, ставит подписи. Я убираю документы, застегивая папку. Расплачиваюсь.

Мы выходим на улицу, такси ждёт.

Открываю ей дверь, подаю руку, помогая сесть.

- До завтра, Тань.

- В смысле?... - обескураженно. - Ты не едешь?

- Не могу, - развожу руками.

- Почему?

- Я… в другую женщину влюблен. Ну и ты же знаешь, что я… Как там ты говорила про меня? Верный как дворняга, кажется? Тебе не понять, конечно, но прости дефективного, - подмигиваю ей дружелюбно.

Захлопываю дверцу. Смотрю вслед такси. Такого откровенного динамо Зубарева точно не схавает! Мы вылетим из отделения теперь вдвоем, Няшина. Как Бонни и Клайд, блять, как Пятачок и Винни, как... Ты - из-за меня, а я - из-за тебя!

Глава 45. Хороший гад

Сегодня полночи опять рыдала в Гарика. Ну нет никаких сил на то, чтобы быть стойкой. Оказывается расстаться с мужчиной, в которого влюблена это ещё пол беды. Вторая половина беды обрушивается на тебя, когда ты понимаешь, что у него другая женщина. И видишь это...

Вторые полночи, я дописывала третью статью для Истомина.

Быть может, я дура. Но вот так...

Это единственное, что дало мне силы - идти и жить следующий день.

Сегодня домой возвращается Владик, и я собираю свои вещи в рюкзак, забираю его с собой.

Злоупотреблять гостеприимством я не хочу. И сегодня, если все получится, я переезжаю в... морг. И лучше об этом не думать.

Не понимаю, как смотреть Истомину в глаза, говорить с ним... Мир мой опять рушится, рушится... И, кажется, уже рушиться и нечему, но снова отыскивается какая-то неведомая конструкция, от разрушения которой больно.

Оставив рюкзак в сестринской, сижу на лавочке возле стойки за фикусом, прижимая к себе файл с распечатками и флешкой.

Мне очень хочется ему это отдать. Гораздо больше хочется сказать, что я люблю его и мне больно. Но не скажу...

Истомин хмурый, невыспавшийся и недовольный, с бумажным стаканом кофе в руке. И опять опаздывает.

- Доброе утро, - бросает на меня искоса совсем недобрый взгляд.

- Доброе утро, - шепчу я, опуская глаза.

- У тебя телефон недоступен, - пишет что-то.

- Да.

- Что "да", Люба?! - цедит он сердито. - Должен быть доступен.

- Он поломался, - вздрагивает мой голос.

- Да? Очень плохо...

Можно подумать, я сама не знаю, что плохо!

- Константин Захарович, - негромко о чем-то говорит ему старшая сестра.

- Что?.. Какое ещё дежурство?

- Вот вписан ты, посмотри... - сует она ему открытую папку.

- Нормально... - озадаченно вчитывается он.

- ...С занесением в личное дело... и лишением квартальной премии.

- Ах так?.. - бросает ручку.

- А я Костя тебе говорила, что она тебя отсюда выживет, - тихо.

- Опять опаздываете, Константин Захарович? - стуча каблуками выходит из кабинета Зубарева и, видимо, не заметив меня, начинает его отчитывать.

Таким елейным ядовитым тоном, что я уже начинаю подозревать, что Истомин очень сильно не доработал вчера как мужчина. Ну или засунул в эту стерву совсем не то, что она ожидала. С него станется! Или, может, у них вышел личный конфликт?..

Она сегодня выглядит просто роскошно! В бордовом костюме, с укладкой и макияжем.

А я невыспавшееся унылое разбитое чмо. С мышиным хвостиком, мешками под глазами и опухшим лицом.

- А студентами, по-вашему, я должна заниматься? Слоняются с утра... На дежурство ночное почему не вышли. И даже не предупредили! Отделение осталось без врача! Это недопустимо. Да Вы пьяны, что ли?! Вообще не знаю, о чем Вы думаете! Это так не может продолжаться.

Истомин сжимает челюсти, не пытаясь оправдываться.

Развернувшись, идёт к лифту, поднимая к уху телефон.

Догоняю.

- Подождите...

- Я сейчас занят, Любовь Романовна, - едва сдерживая ярость, смотрит на экран.

- А я у Вас много времени не отниму. Держите.

Всовываю ему в руки.

- Что это?

- Это анализ предмета исследования по вашей диссертационной работе. В трёх статьях.

- М... - озадаченно и раздражённо смотрит на файл. - Я тебя не просил. Зачем?.. Я сам могу прекрасно написать все, что мне нужно.

Пожимаю плечами.

- Не можете. Вы здесь за двух с половиной врачей работаете. За себя, за Татьяну Борисовну, - срывается мой голос на жалкий писк, - ... и иногда в ночную смену. Никто при таком графике не может.

- Занималась бы своим грантом лучше, Няшина.

- Ну, нет, так нет, - ноет у меня в груди. - Я старалась...

Тяну руку, забрать бумаги. Но он отводит свою в сторону, не позволяя мне этого.

Стреляет взглядом на открытый лифт.

- Зайди.

Мы спускаемся вниз.

Мое сердце колотится от близости.

- Что у тебя происходит, Люба?

- Ничего интересного.

В отличие от Вас!

- Не обижайся. На нервняках нарычал. Спасибо за статьи. Я дополню и отправлю в сборник какой-нибудь. В соавторстве, естественно.

- Ладно...

- Ты плохо выглядишь.

Отвожу взгляд в сторону. Это ужасно ранит!

- Ну извините... Вам есть на кого любоваться теперь.

- Нет. Я не сказал, что ты некрасивая, Люба. Красивая... Я сказал, что ты похудела и выглядишь болезненно.

- Я выгляжу болезненно, потому что мне больно! - перебиваю его, не выдерживаю этого разговора.

И вылетаю из лифта, в ещё не до конца открывшиеся двери.

- Няшина, вернись! - рявкает он.

Иди к черту!

По лестнице поднимаюсь обратно. Истомина долго нет. И Зубарева рвет и мечет. В итоге сама проводит утренний осмотр. Сама принимает нового пациента. Орет на персонал по поводу и без. И нам всем, практикантам, достается. Мне - больше всех.

- Няшина... первичный осмотр проведи. Анкету заполни на пациента.

- Ну он же не наш. Его в кардиологию надо. У него сердечный кашель. Это сердечная недостаточность...

- Что-о-о? Это ты где столько самоуверенности взяла, чтобы без анализов диагнозы ставить?! С чего ты взяла, что кашель сердечный?

- У него же губы синие, одышка... и ноги отекли, он обувь снял. Руку, вон, к груди прижимает.

- Истомину подражаешь? Так у тебя, милочка, образование не позволяет с диагнозами работать. Твое дело - вот! - толкает в мою сторону стопку анкет.

Анкеты рассыпаются по столу.

- Заполняй иди! Доктор Хаус недоделанный... - брезгливо. - Возомнила о себе!

- А вдруг у человека приступ случится? Ему в кардиологию надо. А мы затянем здесь с анализами. Ну очевидно же не наш.

- Так и запишем: "Нарушала распоряжения заведующего отделением, нарушала протоколы приема пациентов".

- Понятно... - поджимаю я губы, выхожу из ее кабинета.

- Не переживай, Истомин придет, отправит в кардиологию, - успокаивает меня сестра.