Высокие ставки (ЛП) - Рейн Пайпер

Я отбрасываю мысль о будущем, как только она всплыла на поверхность, мы не сможем сойтись в долгосрочной перспективе. Конечно, мы весело проводим время, больше в спальне, чем на улице, и даже несмотря на наши интересные разговоры и уютные вечера перед телевизором, он никогда ничего не говорил о будущем со мной.

— О чём ты мечтаешь? — Талия смотрела на меня, а затем последовала за моим взглядом до Лили.

— Ни о чем.

Я слышу, как Маркус и Лукас говорят о бейсболе и Гигантах.

— Она очень красивая девочка, — заметила Талия, пока я продолжала смотреть на беззаботную Лили.

— Красивая. — Я вздрогнула, когда подняв глаза, увидела на себе голубой взгляд Талии — оценивающий, оценивающий и сообщающий мне, что концерт окончен.

Я киваю на её невысказанный вопрос, и уголок её губ опустился. Она посмотрела на Маркуса, затем на Лили и, наконец, снова на меня. Её грудь поднялась и опустилась при глубоком выдохе, но она ничего не сказала.

Если я что-то и знаю, так это то, что моя сестра обычно недолго молчит. Если мы сможем сойти с яхты до того, как она выскажет своё мнение, клянусь, я буду убирать блёстки в лагере до конца лета.

Глава 29

Маркус

Как только мы причаливаем, Кэт отвозит Лили в магазин мороженого вместе с Калебом и её семьей, а я дважды проверяю, что Сладкая Талия на воде и готова отправиться в путь на следующее утро.

Я не задержался в гараже и на пять минут, как зашла блондинка. И не та, которую мне хотелось бы увидеть, а та, у которой сейчас гормональный дисбаланс. Я оглядываюсь, зная, какой разговор может произойти, но надеюсь, что ошибся, когда заметил, как Кэт и Талия переглядывались через стол.

— Какие у тебя намерения относительно моей сестры? — Она отодвигает мой офисный стул и плюхается на него.

Я отрываю взгляд от сообщений, приклеенных рядом с телефоном, написанных рукой Джека, словно курицей лапой.

— Что, прости?

Гретхен была сумасшедшей, когда была беременна, поэтому я действую осторожно.

— Не притворяйся идиотом, Маркус. Я знаю, что что-то происходит, и я здесь, чтобы сказать тебе, что это нужно прекратить.

— Прости? — На этот раз мне интересно, почему она думает, что может прийти в мою мастерскую и диктовать мне что делать со своей жизнью.

— Слушай, ты вроде хороший парень, но тебе сколько? Тридцать пять?

— Тридцать четыре. — Я стараюсь не показывать своего вспыхнувшего раздражения из-за того, что она считала меня на год старше.

Она закатила глаза и выразила своим взглядом, что это «одно и то же».

— Моей сестре двадцать четыре года, и ей потребовалось много времени, чтобы прийти в себя.

Похоже, мы всё-таки собираемся это сделать.

— Возможно, она всегда была в себе. Возможно, она думала не о том, о чём тебе хотелось бы. — я скрестил руки на груди.

— Это не так.

— Откуда ты знаешь? Вы двое, очевидно, очень разные. — Я сохраняю своё обычное спокойствие, даже несмотря на то, что хочу сказать: «Ты планируешь до мельчайших деталей, а Кэт — девчонка, которая следует за ветром». Но это сестра Кэт, и, несмотря на мои чувства, нужно выказать ей уважение, которого она заслуживает.

— Мы разные, но это хорошо, потому что благодаря этому я могу удержать таких парней, как ты, от попыток заманить её в ловушку, с ней играющей в дом здесь, в глуши. У неё есть мечты, которые нужно осуществить. Цели всей жизни.

Я поднял руки вверх.

— Думаешь, я ищу мамочку для дочки?

Она фыркнула, встав на ноги.

Ей понадобилась минута, чтобы сделать это. Я бы сам предложил ей помощь, но у меня такое чувство, что она бы не приветствовала меня.

— Я знаю, как тяжело воспитывать ребёнка, и уверена, что делать это в одиночку утомительно.

Из моего горла вырвался сухой смешок.

— Послушай, Талия, у моей дочери есть мама. Не очень хорошая. Она получила неприятный конец в той истории, и это отстой, но это не значит, что я собираюсь заманивать какую-то девушку в ловушку, чтобы она осталась здесь. Я понимаю, что у Кэт есть стремления, которые уведут её далеко от Бухты Предела. Обещаю тебе, я не собираюсь уговаривать её остаться здесь этим летом.

— Значит, она для тебя летняя интрижка? — Она выставила бедро, а затем взялась за живот. Очевидно, её нахальство обошлось ей тяжко из-за ребёнка.

— Нет. — Я провожу рукой по волосам. — Разве это не твой отец пригвоздит меня к кресту если что?

Талия рассмеялась.

— Мой папа слепой, особенно когда дело касается Кэт. Послушай меня, — она сделала шаг вперёд. — Всё, о чём я прошу, это подумать о том, чего ты хочешь от вашей истории с Кэт. Я уверена, что ты тоже не хочешь, чтобы Лили пострадала из-за этого, но если вы двое будете ходить вокруг да около, как будто не обращаете внимания на то, что ваше время вместе подходит к концу, когда придётся принимать решение, именно это и произойдёт. Вот только пострадают не только Лили и Кэт. — Она указала пальцем на меня, тыкнув мне в грудь. — О, и если ты причинишь ей вред, я натравлю на тебя всех боксёров, которых знаю. Ты понял меня?

Я посмеялся над её попыткой прижать меня к своему ноготку.

— Понял.

Она прищуривается и смотрела на меня, пока дверь не открылась. Мы оба повернулись и увидели, как шёл к нам Лукас.

— Прости, Маркус, она сбежала. — Он обнял жену за плечи и стал разворачивать её, чтобы уйти.

— Ой, перестань относиться ко мне как к сумасшедшей. — Талия попыталась оттолкнуть его от себя, но он не поддавался и вместо этого переплёл свою руку с её.

— Видишь, Маркус? Ты уверен, что это то, чего ты хочешь? Женщины Сантора сходят с ума, когда беременеют.

Лукас оглянулся через плечо и с энтузиазмом кивнул.

— Подумай дважды, — пошутил он, и Талия ударила его в живот. — Пойдём, детка, я принесу тебе булочку с корицей, когда мы вернёмся в город утром.

— Ты реально думаешь, что еда решает все.

— Итак, это значит ты не хочешь её? — спрашивает он, поднимая брови и придерживая для неё дверь.

— Я этого не говорила. — Её голос далёк от ласкового.

Минуту спустя они ушли, и я остался один, чтобы переварить то, что только что сказала Талия. Думаю, пришло время мне стать взрослым и осознать, что мои отношения с Кэт будут иметь последствия.

***

Позже той же ночью Лили крепко спала, а на мне лежала голая Кэт. Кончик моего пальца скользнул по её руке.

— Эй, — сказал я наконец, когда мы оба выплыли из тумана оргазма.

Она положила подбородок мне на грудь.

— Да?

Моя рука перемещается к её волосам, разглаживая только что расчесанные пряди в разные стороны.

— Расскажи мне о своём искусстве.

Улыбка появилась на её губах, и моё сердце сжалась от того факта, что я никогда раньше не спрашивал её об этом и как же это дерьмово с моей стороны.

— Что ты имеешь в виду? — она спрашивает.

Я смотрю на неё сверху вниз. Она прекрасна, и у меня внутри всё скручивается, когда я осознаю, что конец нашего времени, проведённого вместе, неотвратимо приближается.

— О твоём искусстве. Твоём будущем. Ты собираешься осенью в Нью-Йорк?

Её улыбка завяла, а взгляд опустился вниз и сфокусировался на моей груди. Её пальцы некоторое время очерчивали мои мышцы, прежде чем она ответила.

— Да, такой был план.

— Был?

Крохотного проблеска надежды, начинающего искриться внутри меня, не должно было быть. Я не хочу, чтобы эта девушка отказалась от амбиций своей жизни — и жила в таком маленьком городке, как Бухта Предела. Если Гретхен меня чему-то и научила, так это тому, что невозможно заставить кого-то захотеть быть здесь.

— В последнее время я много думала об этом. Я задавалась вопросом, является ли Нью-Йорк наилучшим местом для меня. — Её неуверенный взгляд достиг моего, и я не могу не проглотить ощущение, что она ведёт к определённому вопросу.