Замуж за 30 дней (СИ) - фон Беренготт Лючия

И как его подписывать, этого черта, если он в глубокой коме?

А никак.

Подхватив блокнот с наскоро набросанными расчетами – пусть Лесли наглядно увидит, что все-таки бывший муж выделил ей порядочное содержание – Майкл несколько раз глубоко вздохнул и решительно направился в номер своей клиентки.

***

– Я ее убью. И зародышей ее проклятых. И свекровь туда же. Закажу их всех… скопом… – совершенно обезумевшим взглядом съедая бумагу с анализами, шептала Лесли. – Долбанная семейка. Чтоб они все передохли…

Майкл терпеливо молчал.

– Сволочи…

Лесли была настолько деморализована, что даже не швырнула и не разбила ничего об его голову. Очень хорошо, что он вернулся с полдороги и попросил беременную любовницу переслать ему анализы по имейлу. Без них Лесли просто пришла бы в неконтролируемую ярость. Анализы же ее добили и лишили воли к сопротивлению.

– И что? Я должна теперь согласиться на эти… копейки? – взмахом руки она смахнула предложенные на подпись бумаги на пол. – Только потому, что мой муженек кого-то обрюхатил в этой нищей стране?

А не надо было аборт делать без всякой причины – про себя парировал Майкл. Сидела бы сейчас на попе ровно, ожидая законного вдовства.

– А если он встанет? А я уже все подписала и на все согласилась?

Лесли встала с кресла и дрожащей рукой налила себе виски – сразу на три пальца, безо льда.

– А если нет? Если ваш муж сегодня-завтра умрет? Раньше была только мать – причем довольно обеспеченная, а потому не претендующая. А теперь – дети. Сразу двое.

Он понимал отчаяние Лесли.

Если подписать разводные бумаги сейчас, свидетельством любовницы, с таким трудом добытым, можно будет, пардон, подтереться. Ведь оно будет датировано раньше, чем подпись Лесли – а значит, жена была поставлена в известность, и все равно согласилась на развод. Оспорить в суде свое собственное, сознательно принятое решение будет нереально трудным делом. Таким, за которое не возьмётся ни одна уважающая себя фирма.

– Фак! – вскричала Лесли, словно прочитав его мысли.

Похоже на согласие, подумал Майкл. Подобрал бумаги с пола, аккуратно расправил. Там же, под столом, нашел выкинутую в гневе ручку.

– Здесь, здесь и здесь, – привычным жестом указал в каких местах следует стоит подписать, а в каких проставить инициал, и замер в ожидании.

Глава 56

– Ну, вот и все.

С выражением какого-то изумленного ступора на лице, Пол просматривал свеже-распечатанные листы договора о разводе мистера и миссис Стивенсон – подписанные на этот раз обеими сторонами.

Бумаги пришли уже в самолете. Да-да, в том самом, пресловутом «частном» самолете.

Улетали тайком, подкупив полбольницы, чтобы подтверждали всем, кто только заинтересуется, что заезжего миллиардера Пола Стивенсона в безнадежной коме увезла домой родная мать.

Для конспирации даже в аэропорт ехали на машине скорой помощи, спрятав чемоданы под каталкой и одев меня в костюм медсестры.

– Боже ж ты мой… – протянул Пол слабым голосом, только увидев меня в коротком белом халатике. –  У нас так только в ролевых играх и одеваются…

Пообещав быть его личной медсестрой на время полета, я заставила его убрать лапищи из-под халатика и улечься обратно на каталку. И вообще притвориться мертвым, пока его кто-нибудь не увидел.

В отличие от своего сына, все время пытающегося выкинуть что-нибудь идиотское, моя будущая свекровь оказалась великолепной актрисой. Прижимая к глазам платочек, она ни на секунду не вышла из амплуа горюющей матери – до того самого момента, пока дверь самолета не задраилась за нами, и мы не оказались в относительной безопасноти.

Отсюда и навсегда она превратилась в мою персональную няньку.

Я просто не могла поверить своим глазам и ушам – до какой степени разительно отличалось ее поведение от того, что у нас привыкли ожидать от этого не самого приятного члена семьи.

Немедленно потребовав, чтобы я называла ее Рейчел, миссис Стивенсон увела меня в дальний конец салона самолета и заставила забраться на время взлета в глубокое, раскладывающееся кресло, подложив под ноги на подушку. Так, она утверждала, у меня не начнется тошнота.

Мои заверения в том, что никакого токсикоза – да и вообще, ощущения беременности – у меня пока не наблюдалось, ее не удовлетворили.

– С самого зачатия женщине необходимо побольше отдыхать, смотреть на красивое и слушать исключительно приятные вещи, – безапелляционно заявила она и строго глянула в сторону Пола. – Мой сын говорит тебе приятные вещи?

Я ошеломленно кивнула.

– Иногда…

– Он – тюфяк, – покачала головой Рейчел. – И отец его был тюфяк… Ах, какой он был тюфяк…

Глаза ее подернулись поволокой – она явно погрузилась в воспоминания далекой молодости. А мне отчетливо представился покойный Пол Стивенсон Старший – здоровенный, флегматичный ковбой, щелкающий плетью надо стадом таких же флегматичных коров.

Я хихикнула, представив рядом с ним беременную девчушку в ситцевом платье, строго выговаривающую ему, что ей необходимо слушать только приятное и побольше отдыхать… И поэтому, вместо того, чтобы готовить ему на ужин бобы, она сейчас пойдет и полежит в кресле с задранными ногами...

– Ты – хорошая девушка, – вглядываясь мне в лицо, подытожила Рейчел. – Думаю мы с тобой поладим…

– А можно… я уже встану? – робко попросила я, чувствуя, как у меня начинают неметь ноги.

– Ни в коем случае! Если тебе скучно, могу прислать сына – пусть почитает тебе вслух какой-нибудь женской белиберды – у меня как раз припасен романчик на это случай... И вообще, скоро взлетим, тогда встанешь.

С видом, который явно давал понять, что возражений она не принимает, Рейчел поднялась и бойко засеменила в переднюю часть салона.

Мне же вдруг показалось, что все это неспроста – уж больно загадочный у нее был вид, когда она, подойдя к Полу, дернула его за рукав. Да и почему сама не могла мне почитать свою «белиберду»? Или дать почитать самой?

Но задуматься над этим как следует я не успела – из технического отсека возвестили, что пришли, наконец, долгожданные документы.

Усевшись рядом со мной, Пол снова и снова пролистывал договор, в неверии качая головой. Потом мы с ним выпили на радостях – он виски, я – кока-колы.

А потом самолет стал выруливать на взлетную полосу.

Наскоро поцеловав меня, Пол ушел вперед, на свое место – я и сказать ничего не успела. Заметила лишь, что он странно кивнул кому-то в иллюминаторе. Хотела было встать, пойти за ним… Но в этот момент самолет взревел турбинами и, судя по вспыхнувшим на табло надписям, уже нельзя было не то, что встать, но даже и ремень расстегнуть.

Приготовившись к заложенным ушам – в последний раз, когда я летала на самолете, я оглохла почти на час – я закрыла глаза и откинулась на сиденье.

Самолет рванул вперед, резко набирая скорость… Рев мотора стал почти нестерпимо громким, и я поморщилась от неприятных ощущений.

– Заткни уши и смотри в окно! – прокричал мне снова оказавшийся рядом Пол. – Так ты «заземлишься»… Вон коробка с берушами.

А ты почему ходишь во время взлета? – хотела спросить я, но не стала – все равно не услышит.

Потянулась рукой куда он показывал и вытащила из кармашка сиденья герметично закрытую розовую коробочку.

Содрала целлофановую обертку, щелкнула простеньким замочком…

– В окно смотри, когда будешь уши затыкать… – не оставлял меня Пол.

Я вздохнула и, чтобы отстал, глянула в круглый иллюминатор. И прям в груди защемило.

А ведь он прав.

Улетаю из родной страны и даже в окно самолета не взгляну.

Не то, чтобы я улетала прям с концами – собиралась вернуться за родными, как только сможем оформить меня по рабочей визе. И все же… Заканчивается одна жизнь, начинается другая.

Подперев щеку кулаком, я облокотилась на ручку кресла, пытаясь впитать, осознать происходящее.