Между строк (ЛП) - Хейл Оливия

— Давай я отвезу ее в сервис, а потом мы поставим ее в мой гараж.

— Мой отец ремонтировал ее полгода назад.

— Старым машинам нужно регулярное техобслуживание.

— Просто признайся. Ты делаешь это, потому что...

Я не могу произнести эти слова, и вдруг они кажутся глупыми. Слова, которые не стоит произносить вслух под палящим солнцем на открытом воздухе.

— Из-за чего, Шарлотта?

Он делает шаг вперед, а затем еще один.

— Я помню правила. Эта машина твоя, пока ты живешь в Лос-Анджелесе. В ней хороший кондиционер. Она отлично справляется с местными холмами. Не будь дурочкой и просто прими ее.

— Я не дурочка.

Он закатывает глаза.

— Конечно, нет. Ты самый умный человек из всех, кого я знаю, иногда даже слишком умный. Но ты так упрямишься.

Я прохожу мимо него и иду босиком по горячим камням к подъездной дорожке. Солнце греет мою кожу, и я опускаю глаза, чтобы убедиться, что мои трусики на месте.

Эйден следует за мной.

— Ты была у бассейна?

— Да.

Гнев все еще пульсирует во мне. Я не дура. Я очень старалась не быть такой, и он не может вывалить на меня это только потому, что я не сдаюсь и не принимаю его решения без моего участия.

Он упомянул правила. Это единственное, за что я цепляюсь, даже когда он называет меня «сладкой». Никаких эмоций. Никаких сложностей.

А он дарит мне машину?

Блестящий серебристый «Ауди Джи3» выглядит огромным рядом с моей старой тускло-красной Хондой. Ненавижу, что новая машина выглядит красиво. Должно быть, на ней так приятно ездить.

Что-то сжимается в груди. Я не знаю, как себя чувствовать и как с этим справиться.

— Просто прокатись, — тихо говорит он рядом со мной. — Ради меня. Мне станет легче.

— Ты хочешь сказать, что я сделаю тебе одолжение?

— Да, ради бога, Хаос. Да.

Я смотрю на него краем глаза.

— Помнишь, какую сделку мы заключили в гардеробе на благотворительном вечере? Все, о чем я тебя попрошу, ты можешь попросить у меня. Это касается обеих сторон.

Его челюсть сжимается.

— Что ты имеешь в виду?

— Если ты попросишь меня прокатиться на этой машине, я попрошу тебя поехать на моей.

Эйден долго молчит. Здесь, на холмах, в этом богатом районе, Лос-Анджелес поразительно тихий. Я и не знала, что в большом городе может быть так тихо.

— Ты не серьезно.

— Почему?

Он проводит рукой по подбородку.

— Черт, ты все усложняешь.

— Не думаю, что я тебе понравилась бы, если бы со мной все было просто, — говорю я.

Слова кажутся болезненно точными. Я годами воспитывала в себе человека, который может постоять за себя. Который дважды проверяет каждый контракт, который невероятно умен, сообразителен и всегда читает между строк.

— Садись в мою машину, — повторяю я.

— Нет, я не могу так, Хаос.

— Это испортит твой имидж?

— Да, — бормочет он. — Черт, ты это хочешь услышать?

— Я хочу, чтобы ты был честен. Это ведь не аренда, да?

Он смотрит на меня. Я смотрю на него в ответ. Слово «глупый» эхом крутится у меня в голове.

— Нет, это не аренда, — говорит он. — Это была бы пустая трата денег.

— А покупка новой машины не пустая трата?

Эйден выдыхает.

— Деньги не проблема.

— Ты только что сказал, что не воспользуешься арендой, потому что это выкачивание денег, так что очевидно, что деньги тебя действительно волнуют.

— Боже, ты иногда слишком умна.

Он проводит рукой по лицу.

— Я думал, это сделает тебя счастливой.

— Ага. А раньше у тебя получалось такое с другими женщинами?

Мне нетрудно это представить.

Он смотрит на меня с опаской.

— Не знаю, какое это имеет отношение к делу, ведь, согласно правилу номер один, я делаю это для своего делового партнера. А не для своей женщины.

Ненавижу собственную логику, когда оказываюсь перед ней бессильна. Я поворачиваюсь и смотрю на машину. Пытаюсь что-нибудь сказать, хоть что-нибудь, хотя на самом деле просто хочу сесть за руль.

— Почему этот цвет?

Он засовывает руки в карманы брюк.

— Ты носишь много серебряных украшений, — говорит он. — Я это заметил.

Я смотрю на него краем глаза.

Он смотрит на меня в ответ.

Наши молчаливые гляделки прерывает звонок его телефона.

Я иду к машине и смотрю в водительское окно, пока он отвечает на звонок. Голос у него тихий, но я слышу имя Эрика.

Кожаные кресла серого цвета выглядят удобными, на обивке ни единой царапины. Все совершенно новое. Он купил мне машину на ближайшие несколько недель.

— ...как такое возможно? Разве Фрэнсис не... Нет. Я сейчас же приеду.

Эйден еще раз смотрит на меня, повесив трубку.

— Хотя бы прокатись на ней, — говорит он, направляясь к своему джипу. — Увидимся позже.

Я наблюдаю, как он открывает ворота и выезжает на дорогу. И только когда он скрывается из виду, я открываю дверь. Внутри все еще пахнет новой машиной. Я плюхаюсь на сиденье и провожу руками по гладкому кожаному рулю.

Может, и правда прокатиться?

Глава 37

Эйден

Лос-Анджелес сверкает за моими окнами, сияющий своей искусственной красотой. Его бескрайние просторы исчезают вдали. Копия ночного звездного неба, которое можно увидеть лишь вдали от цивилизации.

Я делаю еще один глоток скотча. Он слишком хорош, чтобы тратить его на такую ночь. Но он притупляет гнев, пылающий во мне неугасимым огнем.

Новости циркулируют с сегодняшнего дня. И все они были словно кинжал между ребер. Обвинения в налоговом мошенничестве, выдвинутые против нового генерального директора «Титан Медиа».

Это именно тот заголовок, которого я хотел избежать. И успешно избегал в течение последних двух лет, думая, что смог найти свое место в деловом мире.

Я постепенно, дюйм за дюймом, вычеркивал из памяти общественности преступления моего отца. Я работал изо дня в день, чтобы доказать свою состоятельность и восстановить хоть какое-то подобие чести имени Хартман.

Мошенничество – последнее, с чем я хотел бы быть связан.

Я был в кризисном режиме с того момента, как Эрик позвонил мне вчера. На телефоне с юристами, с моей обеспокоенной сестрой, с моей командой руководителей. Совет директоров созвал экстренное заседание.

Переговоры с Калебом и Норой Стоун зашли в тупик. Мы так далеко продвинулись – я пытался убедить их принять сделку, которая сделает нас всех легендами в этой индустрии, и превратить их стартап в глобальный успех. Мне удалось убедить совет директоров.

Мы были так близки.

А потом какой-то чертов придурок в бухгалтерии промахнулся с ноликом, подставил нас перед налоговой, а новостные агентства нашли отличную историю для публикации.

Этот день и так был слишком длинным. Сегодняшняя ссора с Шарлоттой заставила меня потерять последние остатки моего терпения, а потом позвонил Эрик и сообщил, что история с налогами стала достоянием общественности.

С тех пор я тушу пожары. Поздно, слишком поздно, и я пытаюсь залить последний пожар очередным стаканом скотча.

Повсюду следы Шарлотты. Ее туфли аккуратно сложены в коридоре. Ее свитер наброшен на спинку дивана, на котором я сижу. Я протягиваю руку и провожу рукой по мягкой ткани, и она ощущается как нежное прикосновение к моей коже. Как и ее шелковистые волосы.

Где она, я не знаю. Наверное, спит наверху.

Но машину на подъездной дорожке переставили. Я заметил это, когда пришел домой. Теперь она припаркована рядом с ее ужасной красной Хондой. Так что я знаю, что она ездила кататься на Ауди.

Я делаю еще один большой глоток скотча.

Хуже времени и не придумаешь. Для сделки. Для мемуаров. Этот пресс-релиз может свести на нет все, над чем я работал годами.

Меня переполняет ярость. На людей по всему городу, эти крошечные точки белого света, заполняющие ночное небо ярким сиянием, затмевающим звезды. На мою бухгалтерию за то, что они создали эту проблему и вовремя не обнаружили ее. На моих юристов и пиарщиков за то, что они не разобрались с историей раньше и не замяли ее до того, как она набрала обороты. На моего отца за то, что он вообще обратил на нас пристальное внимания общественности. На его мелочную жадность, его раздутое эго, его безумные желания. На то, как он вел себя на судебном процессе, превратившем его в отдельную новость.