Между строк (ЛП) - Хейл Оливия

Каково это – жить здесь?

Не в этом доме. Я изо всех сил стараюсь не привыкать к невероятному напору воды, большим мраморным плитам на кухне и дорогим картинам на стенах.

Но каково жить на одном месте постоянно? Возможно, завести сад. Я никогда ничего в жизни не сажала, но хотела бы попробовать. Ездить к океану по выходным. Может быть, найти место для тренировок. Я редко этим занимаюсь во время работы. Вот почему бег стал для меня таким хорошим видом физической активности. Но раньше, в колледже, я обожала заниматься пилатесом. Прошли годы с тех пор, как я в последний раз ходила на занятия.

Может быть, я даже заведу несколько друзей. Новых друзей. Не на один сезон, а на годы. Друзей на всю жизнь.

Найду фермерский рынок, чтобы ходить туда каждые выходные, и куплю гараж, в котором будет постепенно скапливаться куча хлама – неизбежное следствие хорошей жизни.

Пущу корни.

Ящерица снова выскакивает, и я вижу, как ее конечности с нечеловеческой скоростью несут ее к воде. Я провожу рукой по еще влажным волосам и отодвигаю ноутбук обратно в тень.

У меня уже написано много основных глав для мемуаров Эйдена, хотя мне чаще, чем хотелось бы приходилось искусно изворачиваться, заполняя пробелы. Книги, которые я купила о корпоративном мошенничестве, помогли мне с более сложными отрывками. Я также добавила несколько цитат из новостных статей, которые, я уверена, Эйден захочет вырезать из черновика. Но я буду настаивать на том, чтобы они остались.

Сейчас я постукиваю ручкой по блокноту передо мной. Эйден просил рассказать о моих идеях для книги. Вера тоже, и именно на нее мне нужно произвести впечатление.

Кое-что из моего разговора с Норой Стоун за ужином мне особенно запомнилось. Она сказала, что из моей идеи получится хороший документальный сериал.

Это был неожиданный вотум доверия. Может быть... может быть, это сработает. Моя идея. Впервые за много лет моя работа не сосредоточена на чьей-то чужой жизни.

Пятнадцать минут славы.

Массы забывают, но для того, кто это испытал, все меняется.

Я делаю несколько заметок. Что происходит, когда камера отключается? Был ли рядом с ними кто-то, кто помог им справиться с внезапным вниманием СМИ? Есть много людей, переживших кратковременную всемирную известность, с которыми я могла бы поговорить. Я уже составила короткий список.

Я постукиваю ручкой по бумаге. Их продолжают узнавать? Могут ли они жить и работать как до всего этого?

Рев двигателя неподалеку вырывает меня из мыслей. Я роняю ручку и осторожно поднимаюсь. Засунув ноги в шлепанцы, я обхожу бассейн, направляясь к подъездной дорожке навстречу голосам.

Эйден должен вернуться только поздно вечером. Уборка на сегодня тоже не запланирована. Черт. Я слышала, что такие шикарные дома могут ограбить. И телефон я оставила внутри на зарядке.

Я осматриваюсь. Вокруг ничего нет, что могло бы пригодиться для самообороны. К сожалению, Эйден просто так не разбрасывает бейсбольные биты вокруг дома. Никакого беспорядка. Только большие шезлонги и гриль – центральный элемент летней кухни, отделанной натуральным камнем.

Но на столе на веранде лежит большая скульптура из коряги. Наверное, очень дорогая. Я крепко сжимаю ее и поднимаю как дубинку.

Голоса приближаются. Я крадусь к стене, отделяющей меня от говорящих, и медленно высовываю голову. К открытым воротам подходит незнакомый мне мужчина. Он среднего телосложения с рыжеватыми волосами и в белой рубашке-поло.

Но он с кем-то разговаривал.

Я крадусь за угол и делаю осторожный шаг вперед... Эйден стоит у новой серебристой машины на подъездной дорожке.

Я отпрыгиваю.

— Черт!

Он смотрит на меня. А потом усмехается.

— Хаос? Ты что, собиралась использовать это как оружие?

— Я думала, кто-то вломился в дом.

— Если кто-то вломится, позови меня и спрячься в шкафу. Нельзя же выходить навстречу грабителям в одном бикини с куском дерева в руках.

Я опускаю скульптуру из коряги.

— Я не думала, что ты дома.

Эйден идет по дорожке от гаража. Он снимает солнцезащитные очки и окидывает меня взглядом.

— Ты выглядишь...

У него такой взгляд. Тот самый, что был на кухне тем вечером, словно я все, чего он когда-либо хотел. Мне это нравится больше, чем следовало бы.

— Это всего лишь бикини.

— Всего лишь? О, нет.

Он выглядит хорошо. Льняная рубашка, темные брюки. Его волосы взъерошены больше обычного, а от его взгляда у меня сжимается желудок.

— Ты такой обаятельный. Я думала, тебе нужно быть сегодня в офисе сегодня.

— Так и есть. Просто взял перерыв на обед.

Он лезет в карман.

— Лови.

Он бросает мне что-то блестящее. Я вовремя спохватываюсь и ловлю ... ключи от машины.

— Что это?

— Думаю, тебе больше не стоит ездить на своей старушке Хонде.

Я хмурюсь.

— Что ты имеешь в виду?

— Это небезопасно. Я слышал, как она тарахтит, когда ты поднимаешься на холм. Лучше езди на этой.

— Она крепкая, — возражаю я.

— Это небезопасно.

— Это абсолютно безопасно. Хонда не становится менее безопасной от того, что ты повторяешь эти слова.

Я хмурюсь и оглядываюсь назад, чтобы увидеть серебристый «Ауди Джи3», припаркованный прямо рядом с его огромным джипом.

— Вот в чем дело. Тебе неловко, что люди видят мою потрепанную машину, припаркованную здесь, рядом с твоим домом за тридцать миллионов долларов?

— Этот дом стоил не тридцать миллионов.

— Ладно. Тридцать пять.

Он усмехается и качает головой.

— Мне не стыдно за твою машину. Это просто смешно, Хаос.

— Ты ее купил?

Я указываю на «Ауди».

— Арендовал, — говорит он. — Вроде как.

Я смотрю на ключи в руке. Такие невинные на вид – пластиковый брелок с большой кнопкой.

— Ты со мной это не обсуждал.

— А нужно было?

— Мне, кстати, нравится моя машина, — говорю я.

Это ложь. Моя машина умирает медленной смертью уже несколько месяцев, но я все время уговариваю себя подождать до очередной зарплаты, прежде чем покупать новую. Моя Хонда все еще ездит, и это главное.

Эйден скрещивает руки на груди.

— Что тебе в ней нравится?

— Много чего.

— Назови хоть что-нибудь.

— Мне не нужно перед тобой оправдываться. Тебе не стоило покупать мне машину.

Паника нарастает, сжимая мою грудь.

— Это не имеет никакого отношения к... Эйден, лучше бы не имело.

— К чему?

Но я вижу по его прищуренным глазам, что он прекрасно понимает, о чем я говорю.

— К нам. К тому, что мы договорились, что между нами не будет никаких чувств и это не помешает нашей работе.

— Я знаю, о чем мы договорились. Эта машина не нарушает ни одно из этих правил.

Я повторяю его позу, скрещивая руки на груди. Его взгляд опускается на мою грудь и задерживается там на секунду дольше, чем нужно. Точно. Я в бикини, и треугольнички моего топа не оставляют простора для воображения. Что, впрочем, было неплохо, ведь я просто загорала у него на заднем дворе и перечитывала написанные главы.

— А ты бы сделал это для другого своего сотрудника?

Он поднимает глаза.

— Да. Я забочусь о людях, с которыми работаю, и об их безопасности.

— На какой машине ездит твоя помощница Елена?

— На «Тойоту Приус».

Я прищуриваюсь.

— А Эрик?

— Он ездит на «Хонда Цивик». Гораздо более новой модели, чем твоя.

Я закатываю глаза.

— Ты это знаешь только потому, что они оба регулярно приезжают сюда и паркуются прямо у твоего дома.

— И что? Главное, что я это знаю.

— Но ты же не даришь им новые машины.

— Нет, потому что они ездят на безопасных машинах.

Я качаю головой, слишком поздно вспоминая, что у меня на макушке солнцезащитные очки. Я ловлю их как раз перед тем, как они достигают земли.

— Ты не можешь знать этого наверняка. Ты просто предполагаешь. Боже, Эйден, что мне делать со своей машиной?

Он колеблется на мгновение, и по этой паузе я понимаю, что он хочет сказать: «Избавься от нее». Неужели это действительно аренда? Но он пожимает плечами.