Твои не родные. ДНК (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena"

Знаете… я хотел заорать. От боли какой-то невыносимой, от того, что изнутри словно разорвало. И стыд… какой-то невероятных масштабов, накрывающий с головой. И я не мог найти ему оправдания и понимания. Стыд от того, что я не такой, как эта девочка… я бы не смог вот так вот врага своего пожалеть. Нет во мне этого великодушия и сочувствие, а в ней есть. Оно в глазах у нее плещется, и мне в эти глаза смотреть больно.

Я ее руку своей накрыть хотел, а она вдруг одернула ее и тут же со стула спрыгнула, убежала. Я с мишкой в коридор выскочил, но следом не пошел. К себе медведя этого прижал и сполз по обратной стороне двери на пол.

Вышел на веранду, вдаль на рассвет смотреть. Когда-то любил это делать вместе с Аней. Подолгу на балконе стоять сзади, обхватив ее плечи руками, и втягивать запах ее волос. А потом уловил, что сзади кто-то стоит, и обернуться страшно… потому что знаю, что она пришла. Кожей чувствую и затягиваюсь сильнее сигаретой, чтоб успокоиться, дрожь во всем теле унять. Стою и думаю, что ей сейчас сказать, и понимаю, что нечего. Не осталось слов, ненависти, желания раздавить ее… я сам раздавлен. Я уже не знаю, чего хочу. Меня просто накрывает от понимания, что она пришла ко мне сюда сама. Пожалеть пришла? Или спросить, что ее дочь здесь делала. Зачем еще могла прийти. И мысль о том, что из жалости пришла, начинает заволакивать меня каким-то туманом безысходности, словно я в черном тупике стою и выхода оттуда нет. Тоска какая-то ненормальная, что вот в этой бездне ее со мной рядом совершенно нет и, возможно, не будет никогда. Что я цепляюсь за прошлое, которое, скорее всего, нужно мне самому. И от неожиданности вздрагиваю, потому что чувствую ее руки у себя на плечах. Наверное, в эту секунду я полностью лишаюсь рассудка. Я перестаю быть самим собой. Я опять в нашем прошлом, где нет места ненависти, недоверию, злости и жажде мести.

– Здесь очень холодно, – выдыхает мне сзади в затылок, и меня начинает трясти от эмоций, сам не понимаю, как отшвыриваю сигарету и резко к ней оборачиваюсь, чтобы неожиданно для нас обоих сгрести ее в объятия и жадно впиться в ее рот. Единственный способ успокоиться, забыться, потеряться от реальности – это раствориться в ней. Позволить себе уплыть в прошлое и завертеться в диком водовороте нескончаемого голода по ней. Аня обескуражена, она не отвечает на поцелуи, а я уже не могу остановиться. Мне это нужно. Мне нужно ее целовать, пить ее дыхание, глотать ее запах и ощущать себя живым. И я стону ей в губы, когда чувствую, как ослабевает сопротивление, как отвечает на мой поцелуй, легонько касаясь языком моего языка.

– Ты мне нужна, Аня… .нужна мне сейчас, очень нужнаааа… безумно нужна.

И это правда. Она мне нужна, она мне необходима, как воздух. Она и есть мой воздух, и только за нее я и могу цепляться скрюченными пальцами, понимая, что вот он – мой смысл. Чувствую, как Аня впивается пальцами в мой затылок и льнет ко мне дрожащим телом. Сама льнет. Без того, чтобы я насильно вжимал ее в свое тело, выдирая поцелуи и объятия. И меня ведет от этого, ведет от ее взаимности, сам не свой тяну через голову ее футболку, невольно вздрагивая, когда вижу, как всколыхнулась ее полная грудь, округлая, тяжелая, со сжатыми в тугие комочки сосками, и я со стоном накрываю ее двумя ладонями, чтобы содрогнуться от этого дикого удовольствия – сжимать ее и тереть тугие, вытянувшиеся вершинки, а потом хрипло застонать в унисон ее тихому стону. Ей нравится… она отвечает мне. И это сводит с ума… заставляет окончательно потерять голову. Мну ее грудь, то сильно, то чуть слабее, сжимая соски фалангами пальцев, и терзаю, не переставая, ее пухлый рот. Прижал к поручням спиной и ощутил болезненно стоящим членом ее упругий живот. Одной рукой потянул вниз пижамные шорты и тут же сжал ее голые ягодицы.

– Согрею тебя… здесь будет жарко.

И впиваюсь жадно открытым ртом в ее грудь, сильно втягивая сосок и уже заставляя ее громко застонать. Рывком приподнял и усадил на перила, удерживая одной рукой так, чтоб не упала, и меня начинает трясти от неудержимого желания войти в нее прямо сейчас, глубоко, так глубоко, чтоб оба закричали. Только причинять боль уже не хочется… это желание растворилось где-то в прошлом, где-то в нашей с ней ненависти, которая сейчас куда-то исчезла. Скорее всего, она вернется, но позже.

Я не хотел с ней воевать. Я устал от войн. Мне нужно было ее присутствие, я хотел вернуться ненадолго в прошлое, где любил ее и так просто получал ее любовь, ощущал ее каждой порой, каждой молекулой. Туда, где я верил ей. Оказывается, это важно – верить человеку. Важно – знать, что он тебе не лжет. Ложь разрушила наши жизни.

– Почему пришла? – шепотом в ухо, обводя мочку кончиком языка и сильнее сжимая ее спину, а другой рукой раздвигая ее колени, чтобы пристроиться между ними, чтобы накрыть горячую плоть ладонью.

– Не знаю, – прошептала в ответ и запрокинула голову, когда мои пальцы нежно погладили влажные складки. И меня это возбуждает еще сильнее, если такое возможно, возбуждает вот эта покорность, вот этот изгиб тела, когда она отдает его мне.

– Наверное, потому что я тебя звал… ты слышала, как я тебя звал, Нюта. Девочка моя, как мне тебя не хватало… я так голодал по тебе, по всему этому, нашему.

Сам не узнаю свой голос, он срывается на какие-то запредельно низкие ноты, а она трепещет в моих руках от каждого слова, и мне не верится, что это происходит на самом деле. Я беру в рот ее сосок, то сильно втягивая его, то постукивая по нему кончиком языка, а средним пальцем обвожу кругами ее маленький твердеющий клитор. Медленно. Осторожно. Одинаково по кругу и сатанея от ее реакции – уже забытой и все же такой знакомой. Пальцы помнят, как ей нравилось. Аня впивается в перила и выгибается назад, я сильнее сжимаю ее поясницу и резко вхожу в нее сразу двумя пальцами. Как же сладко она всхлипывает и насаживается на них. Я ощущаю эту пульсацию… она нарастает в глубине ее тела. Моя чувствительная девочка, раньше именно так и было… раньше со мной от пары прикосновений, и это сводило с ума. Это сносило крышу напрочь. И мне хочется рычать от наслаждения, пожирать взглядом ее лицо перед оргазмом, когда удовольствие отобрало у нее контроль и она вся не в себе, дрожит всем телом, и я жажду, чтоб она кончила. Несколько толчков внутри нее, не переставая большим пальцем дразнить ее клитор, и почти закричать, когда изогнулась и затряслась, забилась всем телом, судорожно сжимая мои пальцы, растекаясь влагой по моей ладони, и толкаюсь сильнее и быстрее, охреневая от этих мокрых звуков внутри ее лона. Мокрая для меня… такая тугая, шелковистая изнутри и так сильно сокращается, что у меня от боли член разрывает на части.

Подхватил под ягодицы, чуть приподнимая и глядя в затуманенные чуть прикрытые глаза, послушная, вялая… такая вся сейчас моя. Понес обратно в кабинет, опускаясь с ней на пол, опрокидывая ее на ковер и нависая над ней, пытаясь поймать ее взгляд.

– Ты все еще такая же сладкая, – облизывая пальцы, побывавшие в ней, и содрогаясь от адского желания войти. Глубоко. Немедленно. Но мне хочется тонуть в ней… погружаться в нее и забывать о внешнем мире, мне надо видеть ее отдачу, мне это жизненно необходимо. И я расстегиваю штаны, продолжая смотреть на нее, мне не хочется ломать… я хочу, чтоб она приняла меня, хочу ощутить ее всю, отдающуюся мне. И замираю, понимая, что она сама расстегивает мне ширинку и скользит под боксеры ладонью, сжимает мой член, и я невольно скалюсь, запрокинув голову и закатывая глаза. Это невозможно выдержать. Это, бл***дь, выше человеческих сил. Особенно когда ее горячая ладонь скользит по напряженному до взрыва стволу. Вверх и вниз так, что у меня начинает дрожать каждый нерв от перевозбуждения. Я уже успел забыть, какой сексуальной она умеет быть для меня. Перехватываю запястье и тяну вперед, чтоб направила меня в себя. Чтоб сама отдалась мне. Развожу в стороны ее колени и чуть подаюсь вперед, накрывая ее рот своим, медленно вхожу в нее. Толчок за толчком, чувствуя, как впивается ноготками мне в плечи, как сжимает их изо всех сил. Жадно целую ее лицо, кусаю ее шею, плечи, ключицы и все так же медленно в ней. Там скользко, горячо и пульсирует, а меня так ведет, что кажется, я сейчас кончу только от этой ее взаимности, от того, что сама ко мне пришла. И мне до дикости хочется начать в нее долбиться со всей дури, сжимать ее волосы и рвать ее плоть быстрыми толчками так, чтоб кричала до хрипоты.