Глава 55. Важные проценты
Спустя три месяца
Артур
Я сижу в ресторане и лениво помешиваю кофе, ожидая отца.
Мы договорились встретиться на обед — очередной деловой разговор, без которых уже давно не обходится.
Взгляд рассеянно скользит по посетителям, отмечая детали интерьера, когда вдруг...
Сердце пропускает удар.
В дальнем углу, за столиком у окна, я вижу эти знакомые до боли рыжие волосы, небрежно спадающие на спину. Тонкие пальцы с аккуратным маникюром держат бокал с вином. Лана.
А напротив нее — холеный мужчина в дорогом костюме, явно из тех, кто легко может стать ее очередной жертвой.
К вискам приливает кровь. Неужели Лана настолько обнаглела? Я был уверен, что она давно покинула город.
Чашка с кофе звякает о блюдце — руки начинают дрожать от злости.
Не помня себя, вскакиваю и широкими шагами направляюсь к их столику. В голове пульсирует только одна мысль — не дать ей снова кого-то обмануть.
— Лана! — резко разворачиваю ее за плечо и... встречаюсь взглядом с совершенно чужими карими глазами. Это не она.
Спутник незнакомки привстает, его взгляд не предвещает ничего хорошего:
— У вас какие-то проблемы?
— Прошу прощения, — поднимаю руки в примирительном жесте, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. — Я обознался.
Возвращаюсь к своему столику, стараясь успокоить дыхание, и вижу отца. Он наблюдает за этой сценой с едва заметной усмешкой.
— Что, призраки прошлого? — спрашивает, садясь напротив. — Лучше подумай о будущем. Ты подготовил бумаги на завтра?
Молча киваю и тоже устраиваюсь за столом.
Прошло полтора месяца с тех пор, как я вернул себе управление компанией. До сих пор помню торжество, с которым смотрел вслед уходящему Разумовскому. Наконец-то мое детище снова в моих руках.
— Юристы все перепроверили?
— Разумеется.
— Не забыл про вечер у Максимова в эту субботу? — интересуется отец.
— Не забыл, — отвечаю с плохо скрываемым раздражением.
— Там будут Лев с Евой, — словно между делом говорит отец и отвлекается на телефонный звонок.
А я замираю, не донеся вилку до рта. Ева... При одном упоминании ее имени что-то болезненно сжимается внутри.
Несколько раз я порывался поговорить с ней, приезжал то к офису, где она работает, то к дому, где живет с Аристовым. И каждый раз не решался, уезжал ни с чем.
Часто вижу ее фотографии в светской хронике — всегда улыбающуюся, сияющую, счастливую. Рядом с Аристовым.
Боль, которая когда-то была острой, со временем превратилась в глухую, постоянную тоску. Она живет где-то под ребрами, напоминая о себе каждый раз, когда я вижу счастливые семьи или детей с родителями в парке.
Эта тоска превратилась в моего постоянного спутника. Она приходит по вечерам, когда я возвращаюсь в пустой дом. Она грызет изнутри, когда я вижу, как Ева счастлива с другим — с тем, кто сумел оценить то, чем я так легкомысленно пренебрег.
Говорят, время лечит. Но в моем случае оно только обостряет понимание того, что я натворил.
Теперь, когда компания снова моя, я часто сижу в пустом кабинете допоздна и думаю: а стоило ли оно того?
Раньше мне казалось, что да. Сейчас я как никогда четко понимаю, как сильно ошибался.
Нет ничего более разрушительного в браке, чем сконцентрироваться на тех десяти процентах, которых тебе якобы не хватает, полностью обесценив остальные девяносто процентов счастья, которое у тебя уже есть. Это как смотреть в микроскоп на крошечное темное пятнышко на картине, игнорируя всю ее красоту.
Я начал воспринимать уют домашнего очага как должное, а размеренность совместного быта — чем-то скучным и пресным. Мне захотелось острых ощущений, нового опыта, ярких эмоций.
И тут появилась Лана — воплощение той самой недостающей «остроты».
Она словно вспыхнула в моей жизни ярким фейерверком, заполнив эти злополучные десять процентов своей энергией, страстью и непредсказуемостью.
Я позволил себе увлечься и потерял гораздо более ценные девяносто процентов: тепло родного дома, улыбку, любовь и поддержку любимой женщины, возможность быть кому-то по-настоящему нужным.
И детей.
Нет, они по-прежнему со мной общаются — мы встречаемся по выходным, созваниваемся, обмениваемся сообщениями. Но в их глазах появилось что-то новое: едва уловимая настороженность и, что гораздо хуже, легкий оттенок разочарования.
Они смотрят на меня по-другому: словно пытаются разглядеть, как их отец, которого они считали образцом порядочности и надежности, мог так облажаться.
Я знаю, что они любят меня — это чувство никуда не делось. Но их безоговорочное доверие, та особая близость, которая бывает между родителями и детьми — все это оказалось под угрозой.
И никакие успехи в бизнесе не способны компенсировать эту потерю.
Из мрачных размышлений меня вырывает отец, закончивший свой телефонный разговор.
Он сыплет вопросами по предстоящему тендеру и успокаивается только тогда, когда понимает, что у меня все под контролем.
Наконец обед заканчивается, и я возвращаюсь в офис.
— Артур Максимович, вас уже ожидают, — сразу докладывает секретарь.
— Кто?
— Ваш сын.
Я спешу в кабинет — мы не договаривались о встрече. Может, что-то случилось?
Вообще, Павел уже давно не приходит за советами, не делится планами на будущее. Наши разговоры стали более формальными, поверхностными, и мне пока не удается это изменить.
Он вскакивает, как только я захожу.
— Что-то случилось? — спрашиваю сразу.
— Нет. То есть да. В общем, я хочу с тобой поговорить.
Сразу подмечаю, что сыну будто не по себе.
— Выкладывай.
— Ты же в курсе, что я через неделю уезжаю на стажировку?
— Ну да, ты говорил.
— Короче, я решил рассказать все до поездки. Вообще, я уже давно хотел рассказать. Не хочу, чтобы это стояло между нами.
— Что именно? — ничего не понимаю я.
— Это я помог маме получить пятьдесят процентов твоей компании. Я нашел те самые договора и передал их ей.
Внутри все опускается.
— Ты... что? — мой голос звучит хрипло, будто кто-то сдавил горло.
— Я помог маме получить половину компании. Я нашел те договора, — твердо повторяет Павел, глядя мне прямо в глаза.
Ярость накрывает меня мгновенно, застилает глаза красной пеленой.
Не помня себя, я бросаюсь к сыну, впечатываю его в стену и хватаю за грудки. Сердце колотится как бешеное, в висках стучит кровь.
Меня предал собственный сын, которому я доверял, которого растил, которым гордился!
Но Павел не отводит взгляд. Смотрит прямо, с вызовом, и в его глазах ни капли страха.
— Ты считаешь, что я был не прав? Надо было позволить тебе оставить маму ни с чем? — спокойно спрашивает он. — Если так, вперед.
И вдруг вся моя ярость испаряется, словно ее и не было.
Руки разжимаются сами собой, и я отступаю на шаг. Потому что понимаю — он прав. Чертовски прав.
Мой сын оказался настоящим мужчиной. Он встал на защиту справедливости, защиту своей матери. А я... я просто жалкий эгоист, который думал только о себе.
Горечь подкатывает к горлу. Я отворачиваюсь к окну, не в силах смотреть Павлу в глаза.
Стыд и раскаяние снова накрывают меня с головой. Как я мог довести ситуацию до того, что собственный сын был вынужден искать способ защитить свою мать от меня?
— Ты все сделал правильно, — в конце концов поворачиваюсь к нему.
Впервые за долгое время сын мне улыбается. Не как обычно, а по-настоящему, искренне.
— Я рад, что ты это понял.
Понять-то понял. Только слишком поздно.
Глава 56. Мне нужна твоя любовь
Ева
Мы со Львом поднимаемся по широким мраморным ступеням особняка Максимова. Музыка и голоса гостей доносятся даже сюда, на улицу.
Я чувствую, как Лев легонько сжимает мою руку. Он знает, как я волновалась перед этим вечером, потому что он хочет познакомить меня со своими влиятельными друзьями.
