Из развода с любовью (СИ) - Шевцова Каролина

- Я бы купил тебе новый стол.

- А детей ты бы мне тоже новых купил?! Я не могу прийти на суд без работы.

- Я бы тебя устроил.

- Да хватит, - вспылила я. – И чтобы стояло в трудовой? Стаж в неделю? Очень благонадежно и…как там мы говорили… «по-взрослому»?

- Почему ты не сказала, что все-таки купишь фирму?

- Поэтому, - я неопределенно пожала плечами, показывая, что понимала, к чему приведет наш разговор.

- А где ты взяла деньги? Не рассказывай про банк, это легко проверить, а я не хочу ставить тебя в неудобное положение. – Судя по тону, каким говорил Виталик, вопрос денег беспокоил его больше всего.

Я опустила взгляд на стол, стараясь уцепиться за любой предмет, хоть за что-то, что сможет увести разговор в сторону. Отвечать не хотелось, не сейчас. Не ему.

- Яна, где ты взяла деньги, - повторил Игнатов.

Вздернув лицо вверх, я демонстративно сжала губы.

- У Олега?

Слово серебро, молчание золото. Молчи, Яна. Лучше молчи. А впрочем, даже если у Олега, то что в этом такого?! Это моя жизни и я решаю, какое количество глупостей уместно сделать за одну неделю. Правда свой лимит я израсходовала секунду назад, потому что сказала, глядя прямо в глаза Игнатова:

- У Олега, и что?

Виталик подошел к столу, а я замерла статуей, наблюдая за тем, как он рассержен. Изогнутые брови, в глазах сноп искр, губы сжаты в тонкую линию, все движения заострились и выдавали в нем едва сдерживаемую ярость. Никогда, никогда в жизни я не видела, чтобы мужчина был в таком состоянии. Опершись костяшками на стол, он горой навис надо мной:

- Вместо того чтобы попросить у меня, ты пошла к бывшему мужу?

От его взгляда стало страшно. Было в нем что-то хищное, обреченное. Как тигр, загнанный в ловушку, он собирался до последнего сражаться, зная заранее, что обречен.

- У его мамы, - отступила я. – У своей свекрови.

В кабинете раздался глубокий протяжный вздох. И хоть воздух между нами был наэлектризован донельзя, я ощутила, что картавый немного успокоился. Отстранившись от стола, Виталик сел в кресло и скрестил ноги так, чтобы перегородить мне выход.

- Что было не так, Яна? Чего тебе не хватило? Я не очень хорошо разбираюсь в женщинах, то прекрасно в бизнесе. И если мой сотрудник совершает ошибку, считаю это своей виной. Не знаю, можно ли это сравнивать, но предположу что и тут виноват я. Что я сделал не так? Ты хотела больше подарков? Цветов? Больше моего времени? Может, ты хочешь замуж? Так это не проблема, мне поехать за кольцом? Оно всегда лежит в сейфе, мы можем пожениться в любой момент, если для тебя это важно.

- Ты говоришь так, будто это просто, - выдавила я.

- Когда влюблен, то все просто.

Виталик жадно наблюдал за моей реакцией, словно рассчитывал, что сейчас я сделаю или скажу что-то, чтобы эта нелепая ссора прекратилась. Но я лишь продолжала молчать и дрожала, теперь уже изнутри. Так будто всю меня заморозили, и нет никакого шанса оттаять обратно. Поняв, что я так и не скажу заветных слов, Игнатов хмыкнул и добавил:

- Только это не взаимно. Я все понял, повторять не надо.

Он встал с кресла и , как в замедленной съемке, прошел к выходу. К старым высоким дверям, на фоне которых Игнатов казался еще больше. Я чувствовала, что он не остановится, не обернется, что картавый может сейчас уйти и из кабинета, и из моей жизни, а потому крикнула, надеясь все исправить:

- Я не понимаю, что дальше! Как будут выглядеть наши отношения дальше? Мы больше не партнеры.

- Очевидно, что никак, Яна. Всего хорошего, и процветания твоей фирме.

Он задержался всего на секунду, будто давал мне последний шанс сказать важное. И ушел, когда понял, что я так и буду молчать. И конечно не услышал тихое и запоздалое:

- Все взаимно. Господи, разумеется, взаимно…

Глава 16

- Яночка, ну это даже неприлично, восьмое марта, а у тебя елка не убрана, - горестно вздохнула свекровь, пока расставляла на столе креманки с оливками.

Я перевела взгляд на ушатанное, некогда пышное дерево и кивнула. В знак солидарности с Кларой Гавриловной выключила гирлянду, чтобы та не подмигивала, пока мы будем вкушать оливье под фильм Девчата. И хоть настроения моего едва хватало на то, чтобы умыться и вылезти из пижамы, я старалась улыбаться.

- Клара Гавриловна, завтра уберу, я уже коробки достала, а в остальном…мы же одни будем, можем позволить себе любое непотребство, хоть елку, хоть пальму, хоть костюмы телепузиков.

Свекровь нервно поправила накрахмаленный передник и отвернулась в сторону. Ее поведение сегодня было крайне подозрительным. За весь день я не услышала ни единой колкой фразы, не получила малюсенькой шпильки от любимой мамо и даже запереживала, здорова ли она. Румянец на пухлых щечках красноречиво показывал, что все с Гавриловной в порядке, просто уровень природной вредности наконец истончился. Поймав на себе мой взгляд, свекровь кашлянула в кулак, будто чем-то подавилась.

Это кхе-кхе было не к добру.

- Клара Гавриловна, мы же будем одни? Вы никого не звали?

- Что? Не понимаю, Януса, - не успела она договорить, как прозвенел звонок. Я недоуменно посмотрела на свекровь, та пожала плечами и ответила: - Лично я никого не жду, и вообще, занята. Сама открывай.

Пока плелась по коридору, вспомнила о двух правилах незваных гостей. Первое: если гость действительно незваный, то гони его в шею. Второе: все правила отменяются, если вдруг придет Игнатов.

Я почти перестала ждать, что он позвонит или напишет. Не проверяла телефон, не бежала к трубке на каждый звонок и не ждала его в офисе. Я слишком порывиста, он чрезвычайно упрям, и оба мы наговорили лишнего. Но все же…

В сердце еще тлела надежда, пока я открывала дверной замок. Три поворота налево, ручка вниз и прямо передо мной окажется он – супергерой в черном деловом костюме с букетом тюльпанов в руках.

Три поворота налево.

Ручка вниз.

- Мама, с восьмым марта, - радостно завопил Миша и протянул мне кактус в пластиковом стаканчике.

- Хорош цветок, - я через силу улыбнулась, - где нарыл такое сокровище?

- Клим дал, его бабушка рассаживает, нравится?

- Очень, - я присела на корточки и бережно, будто это было величайшим сокровищем мира, взяла из рук сына пластиковый стаканчик.

- Можно я дальше гулять пойду?

- Нельзя, мой руки, скоро будем обедать.

- Опять обедать, я еще от завтрака проголодаться не успел, - бурчал Миша уже из коридора. Остаток фразы я не услышала. На кухне снова случила пищевая катастрофа, из турки сбежало молоко для пюре, вода, в которой варилась картошка выплеснулась и потушила пламя самой большой конфорке, а мясо в духовке сигнализировало о том, что приготовилось минут двадцать назад и теперь нуждается в срочной эвакуации.

Так как парадный фартук нацепила на себя свекровь, пришлось довольствоваться другим: старым и дырявым, который иногда служил мне тряпкой для пыли. Заколов волосы в уродливую дулю и обмотавшись дерюжкой, принялась спасать остатки нашего обеда. Как вдруг в дверь снова позвонили.

Я насторожилась.

- Клара Гавриловна, откроете?

- Занята, Януся, очень занята, - раздалось из зала. Судя по звукам телевизора, свекровь уже включила своих любимых девчат и теперь будет проклят любой, кто нарушит ее уединение с Николаем Рыбниковым.

На этот раз, прежде чем открыть дверь, я спросила:

- Кто?

Память все еще подкидывало первое незыблемое правило незваных гостей.

- Курьер, - раздалось из подъезда.

Я потянулась, чтобы открыть и когда кто-то настойчиво дернул ручку вниз, поняла, что так и не сняла уродский фартук с талии. Впрочем, можно было не стараться. Передо мной стоял…снова не Игнатов.

- Это вам, - все тот же спокойный мужской голос попросил расписаться в графе получения и только потом вручил мне огромный букет экзотических цветов. Дорогой, красивый, смелый. Я зачарованно смотрела на алые и желтые как крылья канарейки бутоны, пока парень из службы доставки что-то отмечал в телефоне.