Селянин (СИ) - "Altupi"

— Кирилл приехал на лето в нашу деревню, живёт в доме бабы Нюры.

— Здорово, — отозвался Андрей, хотя его брат считал совершенно противоположное. Кирилл опять посмотрел на него через зеркало, гадая, думает ли Егор, глядя ему в затылок, о сексе. Наверняка думает, и наверняка это его тревожит.

До «Ёлочек» было всего семь километров. По безлюдным улицам они быстро пересекли посёлок и по асфальтовому покрытию въехали в хвойный лесок, который несомненно и дал название базе отдыха. Вокруг было темно, но над металлическими, покрашенными зелёной краской воротами горели два фонаря, ещё несколько светили на территории. Когда остановилась машина из-под забора выскочили две шавки и принялись тявкать.

— Жутковатое местечко для детей, — констатировал Кирилл.

— Сойдёт, — с царской снисходительностью протянул Андрей. Егор уже выходил.

— А как ты пойдёшь? — открыв дверцу, спросил, перекрикивая дворняжек, Кирилл, — Ворота закрыты, все спят. Утра не надо дождаться?

— Позвоню воспитательнице, она вынесет вещи.

Егор отошёл к воротам и, переминаясь с ноги на ногу, кружа на одном месте, стал звонить, фигура отбрасывала две постоянно движущиеся тени. В тонкой футболке с глубоким вырезом ему было холодно, он потирал ладонью свободной руки предплечье другой.

— Ох и проблем ты брату доставил, — укоризненно проговорил Кирилл и тоже выскользнул из машины в прохладную ночь. Ему хотелось согреть Егора, подойдя сзади, обняв, взяв его ладони в свои, прижав к себе всем телом. С любой девкой бы такой номер вышел, будь она даже чужой девкой, а Егор такое фамильярство не позволит. К тому же на глазах у посторонних.

Природа здесь была потрясающая. Лучше, чем в Островке. Звуки леса, вкусный хвойный воздух, ароматы трав — сюда стоило приехать только за этим.

Егор уже отзвонился. И третьим к ним подбежал Андрюшка, весёлый, будто в гипсе золото-брильянты, а не сломанные кости. Для него всё случившееся было приключением.

— Сидел бы в машине, — сказал ему Егор.

— Не-а, я воздухом подышать хочу. Егор, я по тебе соскучился! И по маме тоже!

— Мама не спит, волнуется, — укорил Егор.

— Я же не специально! Я тебе всё равно помогать буду!

— Андрей, я не про это, — Егору явно было неохота обсуждать эти моменты при парне, которого он недолюбливал. Кирилл поэтому не лез, тихо курил в сторонке под ёлкой, ему хватало функции наблюдателя, ведь теперь главное в их отношениях произойдёт скоро, можно ждать, не рыпаться.

Когда братья замолчали, Кирилл всё же задал вопрос:

— Андрея не оставили в больнице даже на ночь, сразу выгнали?

Ответа он не получил, потому что загромыхали ворота, и на пятачок перед ними вышла немолодая заспанная женщина в сопровождении молодого мужчины в форме охранника. Женщина нервничала. В руках она держала чёрную дорожную сумку средней величины.

— Здравствуйте, Капитолина Геннадиевна, — сразу поприветствовал вышедший на передний план Андрей. И ещё ближе, как трофей, он выставил свою загипсованную руку.

— Здравствуй, — на отъебись проговорила воспитательница, шаря взглядом по сопровождающим парням. — Кто из вас?..

— Я, — сказал Егор, выдвигаясь вперёд и забирая сумку.

— Здесь всё. Мы всё собрали, ничего не забыли, проверили пять раз.

— Спасибо, — ответил Рахманов. — От меня расписка нужна, что забираю Андрея раньше срока?

— Нет, — Капитолина покачала головой. — До конца смены два дня, многих забирают. Не знаю, как произошло… Они всегда на площадке играли, всё спокойно было… Мы «скорую» сразу вызвали, не думайте. Врачи не стали вас, значит, держать?

— Нет. Сказали наблюдаться по месту жительства. Перелом не сложный.

Кирилл не мог спокойно смотреть, как Егор невозмутимо разговаривает с этой каргой. Не мог смотреть, как та оправдывается, невинно складывая ручки и переваливает ответственность с себя на детей. Он бы её уже на клочки порвал, заяву в прокуратуру накатал, а Егор-добрячок только что-то мямлит, рассказывает ей что да как. Но он не вмешивался, докуривал под скучающим взором охранника, тоже дымящего сигаретой. Поведение Егора вовсе не значило, что он рохля или слабак, оно говорило лишь, что он воспитанный неконфликтный человек. Будь все такими, этот мир стал бы лучше. Кирилл не понимал его, но восхищался.

— Мы поедем, — сообщил Рахманов воспитательнице и пошёл к машине. Андрей попрощался и направился за братом. Воспитательница ещё стояла, смотрела, как они кладут сумку, усаживаются. Кирилл, не спеша, бросил сигарету на землю, наступил кроссовком, кинул взгляд на безучастного уставшего охранника и, проходя мимо Капитолины Геннадиевны, язвительно обронил:

— Не стойте, мамаша, идите, пока остальные дети себе руки-ноги не переломали.

Воспитательница скривилась, но Кириллу было насрать, он отвёл душу.

Сев в машину, Калякин прокомментировал:

— Вот стерва! Хоть бы извинилась для приличия!

Егор как обычно промолчал, и Кирилл вдруг подумал, что его снедают другие мысли, нежели разборки с воспиталкой: это он секс воспринимает как радостное событие, а для Егора это дамоклов меч. Но Кирилл не собирался ничего отменять.

— Капитошка нормальная баба вообще-то, — заступился пацан, за что мгновенно получил лёгкий подзатыльник от брата:

— Андрей! Ты как разговариваешь?!

— Ай! — Андрей закрылся от него двумя руками. — Я понял! Не буду больше!

Кирилл рассмеялся, в основном оттого, что впервые видел Егора строгим. И это показалось ему очень возбуждающим.

Пока братья шёпотом вели воспитательную беседу, Кирилл настроил навигатор на обратный путь и поехал. Автомобиль снова затрясся на кочках. Пассажиры сзади успокоились, Калякин в зеркало различил, как малой устроился на плече старшего брата и закрыл глаза. Он сделал музыку тише и пытался поймать взгляд Егора, но тот опустил его на спинку переднего сиденья и о чём-то думал. В пальцах перебирал матерчатые ручки стоявшей в ногах сумки.

— Егор…

Рахманов поднял вопросительный взгляд. Его почти не было видно в темноте.

— Давай остановлюсь, сумку в багажник кину?

— Она не мешает.

— Тогда, может, ты тоже поспишь немножко? — предложил Кирилл. — Ты устал, а завтра тебе снова ехать в город. Кстати, давай я отвезу? И с молоком, и в больницу?

Андрей обрадованно открыл глаза, но брат его обломал:

— Не надо, теперь сам справлюсь.

Андрей снова прикрыл веки, а через минуту и Егор тоже. Возможно, его укачало, ведь машину трясло, как люльку младенца, или сморила усталость, но вероятнее всего он избрал такой оптимальный способ ухода от ненужных расспросов и случайных встреч в зеркале заднего вида. Кирилл всё равно его рассматривал, мча по пустой дороге. Месяц светил с их стороны, позволяя видеть точёные черты лица, изгиб шеи. Кирилл не мог поверить, что уже сегодня, в крайнем случае завтра, сможет их целовать и делать с недоступным селянином всё, что захочет.

У него снова мощно стоял.

Населённые пункты, в которых бы приходилось сбавлять скорость, по трассе располагались редко. Два соединяемых ею райцентра не пользовались популярностью крупных торговых городов, из-за этого мало кто курсировал по этому шоссе. Рейсовый автобус наверняка ходил несколько раз в неделю да из деревень народ ездил на рынок. Как Егор. Посему власти и не занимались ремонтом, даже ямочным. Кирилл подумал, что обязательно тыкнет папашу носом в эту дорогу, мол, так-то вы, депутаты, об электорате печётесь, ночей не спите. Если сначала папаша не разорвёт его за выброшенную в мусор путёвку на Кипр и за пидорские мыслишки.

Кирилл боялся, что его проделки скоро всплывут наружу. Боялся отца и мать, не способных понять его. Боялся, что его упекут в психушку или в армию. Страхи бормашиной впивались в мозг, внутренний голос шептал, что всё ещё можно повернуть вспять: и сам позора избежит, и Егору не придётся вступать в связь против воли.

Но присутствие рядом Егора Рахманова делало Кирилла счастливым. Он не только в зеркало разглядывал его безмятежное лицо, густые ресницы, губы, которые через несколько часов поцелует, он спиной через пружины и поролон сиденья чувствовал его тепло. Кирилл не хотел заканчивать эту поездку, но она неминуемо подходила к концу.