Сладкое господство (ЛП) - Райт Кения

– Десять раз?

Она снова принялась вытаскивать кинжалы:

– Но мне это было не нужно.

Дима, полностью захваченный происходящим, наблюдал за ней:

– Почему?

Она просто продолжала доставать кинжалы и выкладывать их на землю, будто уже и не слышала его.

Дима посмотрел на меня.

Я ответила за нее:

– Ее учитель и я считаем, что у нее фотографическая память.

Дима застыл:

– Серьезно?

Тин-Тин все так же вытаскивала кинжалы, настолько сосредоточенно, будто находилась в каком-то другом мире. Кинжалы не кончались, каждый был сложнее и загадочнее предыдущего.

Боже… сколько же их?

Дима смотрел на нее с таким восхищением, что это было невозможно не заметить.

Вдруг Тин-Тин на мгновение замерла.

– У меня нет фотографической памяти.

Дима не отрывал от нее взгляда:

– Почему ты так говоришь?

Она замялась, явно ощущая себя некомфортно под этим вниманием:

– Потому что... я забываю. Я не все помню идеально, и иногда... в голове все путается.

Дима поднялся и подошел к ней ближе:

– Это не значит, что у тебя нет фотографической памяти. Это всего лишь значит, что твой мозг работает по-особенному, и... в этом нет ничего плохого.

Тин-Тин не поднимала взгляда, глядя на кинжал у себя в руках:

– Но люди думают, что это странно. Они и так считают, что я странная, так что... мне не нравится, когда учителя говорят Мони такие вещи. И... у меня нет фотографической памяти.

У меня сжалось сердце от ее слов. Тин-Тин всегда была другой, и именно за это я ее любила, но я знала, насколько это усложняло ей жизнь. Дети могут быть жестокими, и мне невыносимо было думать о том, что ей приходится скрывать, кто она есть, только чтобы вписаться.

Лицо Димы стало жестким:

– Что ж, Тин-Тин. Я могу звать тебя Тин-Тин, да?

– Да.

– Давай я проведу небольшой тест, чтобы все прояснить.

Она подняла на него взгляд, ее любопытство вспыхнуло, несмотря на недавнее смущение:

– Тест?

Он кивнул и поднял тот самый маленький блокнот:

– Ага.

Тин-Тин посмотрела на меня, а потом снова перевела взгляд на него:

– Ла-а-адно.

– Посмотрим. – Он раскрыл блокнот на странице, исписанной его мелким, аккуратным почерком, и поднес ее к ней. – Взгляни.

Тин-Тин скользнула глазами по странице, быстро прочитывая текст. Она смотрела на нее не больше двух секунд, прежде чем Дима тут же убрал блокнот.

Эй. Это нечестно. Ей не дали достаточно времени.

Он захлопнул его:

– Ну что, расскажи, что там было написано?

Тин-Тин моргнула, а потом, не колеблясь ни секунды, начала повторять увиденное:

– Ты написал, что Моник можно называть Мони, и тебе это нравится. Лэй влюблен в нее, и ты вроде бы рад за него, но у тебя внутри стоит вопрос, что это вообще может для него значить, быть влюбленным в нее. Потом ты написал, что Марсело может все это использовать против Лэя, но ты уверен, что Бэнкс просто переживает за своего кузена и вообще не думает о политике Синдиката. И дальше идет, что Мони – это ключ к решению проблем с Синдикатом «Алмаз» при взаимодействии с Югом и Востоком, и что ее можно использовать, чтобы сохранить мир. Ты пишешь слово «власть» пять раз. Потом большими буквами: НО КАК? А под этим ты задаешься вопросом, безопасна ли карусель для Барбары Уискерс.

У меня перехватило дыхание.

Я точно не ожидала увидеть такие записи.

Лэй рядом со мной напрягся, но Дима лишь улыбнулся:

– По-моему, это самая настоящая фотографическая память. Хотя официально это называется эйдетическая⁶.

Он постучал блокнотом по ноге:

– Это когда человек может вспомнить изображение, страницу текста или целую сцену с поразительной точностью, даже если видел это всего один раз и совсем недолго. Как будто в голове щелкает фотоаппарат, и снимок можно воспроизвести почти без искажений.

Не показывая никаких эмоций, она снова вернулась к кинжалам.

Но Дима продолжил:

– Только у очень небольшого процента детей есть такая способность.

Тин-Тин нахмурилась:

– Может, я просто иногда кое-что запоминаю. Ничего особенного.

Дима покачал головой:

– Это не просто «кое-что», Тин-Тин. То, что ты только что сделала, большинство людей вообще не смогли бы, как бы ни старались. Это редкий дар.

Она положила на землю еще один кинжал.

– То, что у тебя есть, особенное, и это то, чего тебе не следует бояться. И тебе не стоит этого бояться. Не стоит прятать это в себе.

Я видела сомнение в глазах Тин-Тин, ту неуверенность, что проросла в ней за годы попыток вписаться, за годы, когда она старалась не выделяться.

У меня сжималось сердце, глядя, как ей тяжело, как она ставит под сомнение то, что так явно было частью ее самой. И еще больше болело от того, что я не знала, что стоит ли остановить этот разговор, раз он заставляет ее чувствовать себя неуютно, или же лучше промолчать и позволить Диме говорить с ней.

Мама, как ты это делала? И делала правильно?

Дима дотронулся до своей груди:

– Ты удивишься, но люди тоже считают, что я странный.

Тин-Тин фыркнула так, будто была абсолютно уверена, что люди и правда считают Диму странным.

– Когда я был маленьким, мне тоже говорили, что у меня эйдетическая память. Когда я демонстрировал это на уроках, не... осознавая, что это вообще-то странно, дети начинали надо мной смеяться, – Дима нахмурился. – Но только потому, что они были мелкими тупыми имбецилами с жалкими мозгами...

– Дима... – пробормотала Роуз.

– Правда есть правда. Я был лучше этих детей, а теперь, когда они взрослые, я стал еще лучше...

– Дима, – Роуз нахмурилась.

Дима пожал плечами:

– Тин-Тин, люди всегда найдут за что осудить тебя, что бы ты ни делала. У тебя суперсила. Главное не позволить этому заставить тебя прятаться. Не уменьшая себя... только потому, что кто-то другой не в состоянии вынести твой свет.

Тин-Тин перестала выкладывать кинжалы и уставилась на него:

– Ты убивал людей?

Я с открытым ртом замерла от шока.

Дима подмигнул:

– Многих.

Плечи у меня тут же напряглись.

– Так, все, хватит. Нам нужно убрать кинжалы обратно в сундук и пойти на барбекю. Там же еще будет битва грилей, и...

– Пожалуйста, Мони, – Тин-Тин распахнула глаза в испуге. – Дай мне еще десять минут. Я просто кое-что хочу посмотреть.

Я тяжело выдохнула:

– Ладно... только больше никаких разговоров про убийства.

С тяжелым, демонстративным вздохом, в точности как у Хлои, Тин-Тин ускорилась, выкладывая кинжалы с прежней осторожностью.

Дима ободряюще кивнул ей:

– И если тебе когда-нибудь понадобится помощь, чтобы разобраться со своими суперспособностями – я рядом.

Губы Тин-Тин дрогнули в слабой улыбке, но она ничего не ответила.

Затем Дима что-то быстро записал в блокноте. После этого он поднял ручку над страницей:

– А теперь вернемся к кинжалам. Почему их так много и для чего они использовались?

Я снова перевела взгляд на землю.

Там уже лежало не меньше тридцати кинжалов.

Это безумие.

И только подумать, Лэй ночами ошивался у дома Шанель, разговаривал с призраками и выкапывал все это из-под земли.

Я никак не могла осмыслить, насколько все это безумно.

Я бы никогда не сказала этого Лэю, но я понимала, почему Лео мог бы ее убить. Все это шло вразрез с его желаниями, чтобы Лэй сосредоточился на Востоке.

Выдохнув, я подошла к кинжалам.

Подожди. Что за странность?

У некоторых кинжалов в древесине были вкраплены крошечные точки – маленькие, четкие, аккуратные.

У других – выведены линии.

Дима снова что-то записал:

– Здесь явно зашифрованы смыслы, но какие?

Поглаживая кошку за ухом, Роуз подняла глаза на Диму: