Сладкое господство (ЛП) - Райт Кения

– Как думаешь, Бандитка и ее повстанцы действительно сражались этими кинжалами?

За него ответил Лэй:

– Вряд ли. Я всегда считал, что они… скорее церемониальные.

Роуз приподняла брови:

– Ты имеешь в виду, что кинжалы предназначались для ритуалов или жертвоприношений, а не для боя?

– Возможно, – пожал плечами Лэй. – Я просто знаю, что они не были для сражений.

В этот момент заговорил Чен:

– Я всегда думал, что эти лезвия, может быть, были талисманами на удачу для повстанцев. Или чем-то, что им вручали, когда они присоединялись. Напоминанием об их инициации.

– Хорошие мысли, – отозвался Дима. – Но тогда зачем Бандитка хотела, чтобы эти кинжалы достались Лэю, если это всего лишь реликвии или ритуальные артефакты?

Роуз снова посмотрела на кинжалы:

– А вдруг это подсказки? Что-то, что она хотела, чтобы Лэй разгадал?

Чен поправил очки:

– Я тоже думал, что это подсказки… когда она говорила с Лэем, всегда казалось, будто она хочет, чтобы все что-то поняли.

Дима повернулся к нему:

– Что именно?

Чен пожал плечами:

– Она была слишком жуткая, чтобы расспрашивать ее, да и со мной она вообще не разговаривала. Ее внимание всегда было приковано к Лэю.

Все повернулись к Лэю.

Дима постучал ручкой по блокноту:

– Где ты нашел большинство кинжалов, Лэй?

Лэй взглянул на Тин-Тин, которая наконец закончила выкладывать все кинжалы на землю:

– Мне пришлось выкапывать их в разных местах вокруг Озера Грез.

Дима продолжил расспрашивать:

– Только вокруг поместья Джонсов?

Чен покачал головой, ответив раньше, чем успел Лэй:

– Некоторые были гораздо дальше. Помню одну ночь, когда эта чертова призрачная тварь заставила нас идти пятнадцать минут до какой-то старой могилы, чтобы достать один из них.

– Могила? – Дима начал быстро что-то записывать, его любопытство явно проснулось. – И ты тоже видел призрака, Чен?

– Не так ясно, как Лэй, – признался Чен. – У меня было ощущение, что она его больше… ну, больше любила. Но я иногда видел ее силуэт… как тень или как будто фильм проецировался на экран, появлялся и исчезал… Но больше всего я ее чувствовал.

Чен слегка передернулся:

– И это было паршивое чувство.

Дима не растерялся:

– А что вы должны были делать с этими кинжалами?

Лэй смотрел на Тин-Тин, которая закрыла крышку сундука и просто залезла на него сверху:

– Бандитка все время повторяла, что это – ключ к их освобождению.

Роуз тут же вмешалась:

– Их? Кого? Она говорила про всех тех, кто был жестоко убит во время Кровавой недели?

Лэй нахмурился:

– Она никогда не говорила прямо. Только повторяла, что каждый кинжал – это ключ.

Дима внимательно посмотрел на него:

– Каждый кинжал – ключ?

– Да.

– Вот оно, – проговорила Тин-Тин и начала кивать снова и снова. – Я начинаю понимать… ну… по крайней мере, это должно быть так.

Что должно быть? Что она имеет в виду?

Глава 26

Ключ ко всему

Моник

Я смотрела на Тин-Тин, стоявшую на сундуке, пока она не сводила глаз с всех этих кинжалов.

– Может быть, нам стоит поесть и…

– Мони, просто дай мне минуту, – голос Тин-Тин прозвучал раздраженно. – Я думаю.

Я подняла взгляд на Лэя, не зная, стоит ли настаивать. Но он улыбнулся Тин-Тин, полностью поглощенный ее решимостью.

Ладно. Блять. Все нормально. Я просто слишком сильно за нее переживаю.

Кроме того, я до сих пор не могла понять, нравится ли Тин-Тин Лэй, но было совершенно очевидно, что Лэй ею очарован. В его глазах появилось тепло, которого я раньше за ним не замечала, что-то мягкое и оберегающее.

И, к тому же, мне начинало нравиться, как они реагируют друг на друга.

Ну ладно. Посмотрим, к чему все это приведет. Похоже, нам теперь жить на этой вертолетной площадке.

Дима присел на корточки, чтобы рассмотреть кинжалы, разложенные по всей площадке. Он постучал ручкой по одному, потом по другому.

– Да. Я согласен с Ченом и Лэем. Не думаю, что эти кинжалы – оружие. Это было бы нелогично.

Лэй кивнул:

– Их форма не подходит ни для настоящей защиты, ни для боя. И это тонкое дерево... было бы бессмысленно использовать такое в сражении.

Тин-Тин, все еще сидевшая на верхушке сундука, посмотрела на Диму, потом на кинжалы.

– У Бандита были пушки. Он... ну... я имею в виду...

Тин-Тин просияла.

– Она сама делала пули, потому что ее отец был кузнецом и научил ее еще в детстве.

Я видела, как у Димы в голове завертелись шестеренки, пока он переваривал сказанное.

– Тогда почему они деревянные?

Тин-Тин прикусила губу, задумавшись. Она всегда так делала, когда сталкивалась со сложной задачей по математике, будто, покусывая губу, могла вытащить оттуда ответ.

– Или...

Я наблюдала, как она подалась вперед, ее взгляд бегал по кинжалам, будто она пыталась отыскать в них скрытый смысл.

– Господи, Мони, – прошептала она. Она даже не подумала спуститься с сундука.

– Что?

– Кажется, я поняла, но... не хочу говорить это вслух.

– Может быть... тебе все-таки стоит спуститься?

Она не шелохнулась, все так же глядя на кинжалы.

– Мне нормально наверху, Мони. Отсюда я вижу их все.

Лэй подошел ближе и положил руку мне на руку.

Новый защитник Тин-Тин.

Я выдохнула, долго, глубоко, и, вопреки всякой логике... я улыбнулась.

Тин-Тин прошептала:

– В конце ее дневника, Евангелия Бандита, она пишет...

Тин-Тин на пару секунд закрыла глаза, а потом открыла их.

– Она сказала: «В конце я все спрятала и пошла к своим детям, и отдала каждому по кусочку, чтобы никто не смог найти это в одиночку. Им пришлось бы объединиться, чтобы собрать все, а это и было самым большим сокровищем».

Все посмотрели на Тин-Тин.

Дима что-то записал в блокнот и пробормотал:

– Отдала каждому по кусочку.

Глаза Тин-Тин расширились.

– Вот оно. Думаю, это и есть ответ.

Меня передернуло, все происходящее слишком сильно било по нервам.

– Что именно?

– Она использовала слово «кусочек» в «Евангелии Бандита», – Тин-Тин спрыгнула с сундука и начала собирать кинжалы по два, укладывая их рядом. – И она сказала Лэю – ключ. Или... она говорила ключи?

Лэй выглядел так же озадаченным, как и я.

– Она всегда говорила, что это ключ.

Тин-Тин ухмыльнулась:

– Типа, кинжалы – это и есть ключ?

Лэй кивнул.

Дима оторвался от блокнота и поднял взгляд:

– А. Теперь я понял.

Я развела руками.

– А я – ни хрена не поняла.

Лэй посмотрел на Тин-Тин, потом на кинжалы, потом снова на меня.

– Я тоже.

Пальцы Тин-Тин скользнули по краю одного из кинжалов, затем она обвела взглядом остальные.

– Она сказала: «Я все спрятала и пошла к своим детям, и отдала каждому по кусочку, чтобы никто не смог найти это в одиночку», так что... каждый кинжал – это кусочек. По-другому быть не может.

Но, блять, что это вообще должно значить?

Я видела это в ее глазах – искру озарения, возбуждение от открытия. Она была на пороге чего-то большого, чего-то, чего никто из нас не мог предугадать.

Тин-Тин уставилась на один кинжал в руке, отбросила остальные и провела пальцем по краю того, что остался, еще раз, и еще, и еще, будто пыталась врезать в память каждую его линию и изгиб.

– Так, – она метнулась взглядом к другим, разбросанным по площадке, кинжалам. – У Бандита был один ключ, и она разделила его на части.

Я моргнула.

– Что?

– Вот оно, – Дима кивнул. – Господи. Думаю, ты права.

Роуз бросила на меня взгляд:

– Я в таком же ахуе, как и ты, Мони.

И вдруг Тин-Тин издала пронзительный визг, от которого все вздрогнули.