Несокрушимо (ЛП) - Харлоу Мелани

— Консервированная свёкла? Боже, какой ужас! — Он потянул меня за волосы, и я засмеялась.

Но кроме этого он ни разу меня не коснулся. Ни разу.

Иногда я ловила, как он смотрит на меня, и он ловил, как смотрю на него. Но мы никогда не говорили ни слова о том, что произошло между нами… или о том, что происходило сейчас. Как будто, если не называть это, мы будем в безопасности.

Но мы не были. Конечно, не были.

Я ворвалась в дегустационный зал и увидела Хлою за стойкой, которая разбирала новые бокалы из коробок.

— Привет, — сказала она, — как дела с домом?

— Всё хорошо, — ответила я, тяжело дыша. — Генри здесь?

— Внизу. Слишком холодно работать в винограднике сегодня. Ты хочешь…

Но я уже мчалась через цементный пол к ступеням, ведущим в подвал. Я сразу его заметила, стоящего у бочки с длинной стеклянной трубкой, которую теперь знала, как называть — «винный вор».

Он услышал мой топот по лестнице, поднял взгляд и широко улыбнулся.

— Привет.

Когда я подошла к нему, я дышала тяжело, и мне казалось, что сердце вот-вот вырвется из груди. Но это было не только от спешки.

— Привет.

— Как прошла оставшаяся часть поездки?

— Хорошо.

Я до смерти хотела, чтобы он обнял меня, и не могла удержаться от разочарования, когда он так и не сделал этого. Моё тело было словно огромный обнажённый провод, искрящееся от его близости.

— Дети справились?

— Да. Было тяжело, и Уитни много плакала, но я ожидала этого.

Мои надежды начали угасать… Он так и не прикоснётся ко мне. Даже дружеского, неформального касания локтем не будет.

— Бедняжка.

Он взял пробу вина из бочки.

— Ты рада вернуться?

— Да.

Боже, как я скучала по его объятиям. Неужели я больше никогда их не почувствую?

— Кажется, теперь мы действительно можем двигаться дальше.

— Когда вы закрываете сделку с домом?

— Пока жду точной даты, но надеюсь, что у нас будут ключи уже на этой неделе.

Я попыталась улыбнуться, но вдруг почувствовала, что хочу расплакаться, и даже не понимала почему. Что со мной не так? Конечно, он не будет ко мне прикасаться — он уважает моё решение, как порядочный человек. Разве я ожидала от него чего-то другого?

— Оптимизм — это хорошо, — сказал он. — Чем ты хочешь заняться сегодня? На улице слишком холодно, но ты можешь поработать здесь со мной и Марьелой или спросить Хлою, чем ей помочь наверху.

Я с трудом сглотнула комок в горле.

— Наверное, пойду наверх, посмотрю, что нужно Хлое.

— Хорошо.

Я повернулась и начала уходить.

— Сильвия, — тихо позвал он.

— Да?

Я обернулась, чувствуя, как сердце разбивается на тысячи осколков. Каждая клеточка моего тела хотела броситься к нему, запрыгнуть в его объятия, умолять о другом конце этой сцены воссоединения.

— Я рад, что ты вернулась.

Я улыбнулась, хотя в глазах стояли слёзы. Неужели мы обречены на это навсегда? Скучать друг по другу даже тогда, когда стоим рядом? Это была настоящая мука, и я не видела выхода.

— Я тоже, — сказала я.

Наверху я сказала Хлое, что плохо себя чувствую, что было правдой — в животе внезапно началась буря.

Моя сестра посмотрела на меня.

— Да, у тебя неважный вид. Иди домой, отдохни. Ты, наверное, не останавливалась ни на секунду последние дни.

— Ладно.

Я снова укуталась в свою зимнюю одежду и пошла домой быстрым шагом, не дав слезам вырваться наружу, сдерживая рыдания в груди. Я не остановилась, пока не оказалась в своей спальне с закрытой дверью, где бросилась на кровать, свернулась калачиком и дала волю слезам. Я не плакала так сильно со времён, когда меня бросил Бретт.

Но это была моя вина.

Я переехала сюда, чтобы найти покой и уверенность, чтобы почувствовать опору под ногами, чтобы создать для себя и детей безопасное убежище, чтобы собрать своё сердце по кусочкам и защитить его лучше.

Но вместо этого я влюбилась. Я чувствовала себя обнажённой, уязвимой, и ненавидела себя за это.

Вдруг я поняла, что меня сейчас вырвет, и пулей вылетела из кровати в примыкающую ванную, едва успев до того, как желудок опустел.

Так продолжаться больше не могло.

В конце концов мне пришлось вытащить себя из спальни и попытаться быть взрослой, способной функционировать. Дети вернутся из школы около трёх, у Китона тренировка по боксу, Уитни нужно испечь что-то для благотворительной ярмарки лыжного клуба, а мне нужно заехать в банк и офис риелтора до пяти. Я почистила зубы, прополоскала рот и попыталась привести лицо в порядок, но скрыть то, что я несколько часов рыдала, было невозможно. Хлоя была права — мой цвет лица оставлял желать лучшего. Моя кожа приобрела какой-то серо-зелёный оттенок. Надеюсь, солнцезащитные очки немного помогут. По крайней мере, желудок чувствовал себя лучше.

Мне удалось закончить все дела до того, как дети вернулись домой на автобусе, хотя все в офисе риелтора и банке, наверное, подумали, что я странная, раз ношу очки внутри помещений.

Дома я приготовила детям полезный перекус и молилась, чтобы они не заметили мои опухшие глаза. Китон, похоже, ничего не замечал, пока ел свои палочки сельдерея с арахисовым маслом и взволнованно рассказывал о проекте для научной ярмарки. Но Уитни не сводила с меня пристального взгляда из-за своей тарелки с морковью и хумусом и едва прикасалась к еде.

— Ты не голодна? — спросила я, избегая зрительного контакта.

— Немного, — ответила она, покручивая на тарелке несколько маленьких морковок. — Ты в порядке?

Китон перестал есть и тоже посмотрел на меня.

— Конечно, — попыталась я улыбнуться, но улыбка получилась какой-то жутковатой. — Давайте заканчивайте с перекусом, чтобы мы успели вовремя. Пока Китон будет на боксе, Уит, мы заедем в магазин и купим всё для выпечки. Что ты хотела приготовить?

— Брауни.

— О, это вкусно. Дай-ка я найду рецепт, чтобы составить список продуктов.

Она продолжала изучающе смотреть на меня, пока я искала рецепт в телефоне, проверяла запасы в кладовке матери и быстро составляла список того, что нужно докупить. С Нового года у нас с Уитни были довольно хорошие отношения, хотя мы больше никогда не обсуждали Генри или то, что произошло той ночью. Она знала, что я работаю в винодельне, но если это её беспокоило, она ничего не говорила.

В Калифорнии она была довольно грустной и привязчивой, но я её не винила. Для нас всех это был эмоционально сложный уик-энд, а то, что Бретт был занят тем, чтобы успокаивать беременные капризы Кимми, только ухудшило ситуацию. Ему удалось провести немного времени с детьми, но я знала, что это было не то внимание, которого они от него ждали.

Я слишком хорошо это знала.

Поздно вечером, когда Китон делал уроки в своей комнате, а Уитни и я занимались выпечкой на кухне, в доме царила уютная атмосфера. Мои родители ушли ужинать с друзьями, и мы остались вдвоём. Снаружи ветер завывал у окон, а температура продолжала падать, но внутри было тепло, и кухня наполнялась восхитительными ароматами.

Уитни была гораздо веселее и разговорчивее, чем днём, и я наслаждалась её рассказами о новых друзьях в школе, симпатичном мальчике из её класса по английскому, о том, в какой цвет она хочет покрасить свою комнату в новом доме и как назовёт лошадь, которую мы собирались завести. Это был именно тот вечер, о котором я мечтала для нашей новой жизни.

— Мам, можно тебя спросить? — Уитни продолжала смотреть на миску с глазурью, добавляя в неё ещё сахарную пудру.

— Конечно.

— Почему тётя Эйприл так и не вышла замуж и не завела детей?

— Думаю, она просто не встретила подходящего человека.

— Но ведь она такая красивая.

Я улыбнулась.

— Дело не только во внешности, милая. Нужно найти того, рядом с кем ты можешь быть самой собой. Того, кто будет видеть твою красоту и внутри, и снаружи.