После развода. И даром не нужен - Попова Елена

Все это лишь только закалило меня и мой характер.

Я с детства усвоила несколько важный вещей, которые мне в итоге очень помогли:

1) Я – кузнец своего будущего, и только я.

2) Каждый день – это чистый лист бумаги, и мне самой на этом листе писать.

3) Мы не в средневековье живем, где жены подчинялись своим мужьями и полностью зависели от них. Сейчас женщина способна сама позаботится о себе.

Я бы даже сказала – обязана. Потому что никто не знает, чем обернется следующий день.

Вдруг муж, с которым ты шестнадцать лет счастливо прожила в браке, найдет другую.

Именно это со мной сейчас и случилось…

Теперь я понимаю, что к этому всегда нужно быть готовой, даже если кажется, что у тебя безоблачная жизнь в браке.

Ведь я тоже жила с мыслью о том, что муж никогда мне не изменит, что мы будем вместе до самой старости, я была в нем полностью уверена, но все равно параллельно заботилась о своем будущем, чтобы в случае развода не остаться на улице.

Мне больно сейчас, очень больно, особенно от двойного предательства. Но было бы куда больнее, если б я не имела профессию, благодаря которой я могу обеспечить себя и Дашу.

Сейчас жизнь подводит меня к новому рубежу. Я точно разведусь с мужем, иначе быть не может. Но я знаю одно: разойдясь с ним, я нисколько не ухудшу качество своей жизни. Пациенты, которые ходят ко мне целыми семьями и приводят друзей, пойдут за мной в любую клинику, потому что они мне доверяют.

И я говорю себе спасибо за то, что смогла о себе позаботиться.

– Как давно ты с ней? – войдя в комнату, пронизываю взглядом Сашу.

– Ир… – закрывает дверь в комнату, – давай мы сейчас спокойно обо всем поговорим.

– Мне повторить вопрос?

Саша выдерживает небольшую паузу и, видимо, понимая, что я все равно узнаю правду, вздыхает.

– Полгода.

Какое совпадение… Ведь именно полгода назад между мной и Глебом словно черная кошка пробежала.

Именно полгода назад он перестал воспринимать меня как мать. Начал грубить, дерзить, и редко появляться дома…

Глава 6

Ирина

Шесть утра…

Я сижу на диване в гостиной, укрывшись пледом, безжизненным взглядом смотрю в одну точку и слушаю, как в каминной трубе завывает ветер.

В голове тишина как на дне моря. В душе – полное опустошение.

До сих пор кажется, что все это сон.

Наверное, я сейчас проснусь в своей спальне, лежа на теплой груди мужа, посмотрю на него и с облегчением выдоху, поняв, что мне приснился кошмар.

Пойму, что не было никакой Ксаночки, что муж мне не изменял, сын – не предавал.

И весь этот тяжелый разговор с Сашей мне тоже просто приснился…

– Ой, как хорошо-о, – причмокивает Аркаша. – Птичка моя. Аркаша орел? М-м-м, чьи такие ножки? Ксаночка. Кубничку хочешь? М-м-м, кусно-кусно.

– Нет… это не сон, – прерывисто вздыхаю, глядя на попугая, который теперь до конца жизни будет напоминать мне о Ксаночке.

– Лысый, иди сюда, – обращается к нашему коту-сфинксу. – Иди сюда, трусишка.

Лысым его называет Глеб, и Аркаша, конечно же, теперь тоже так обращается к нему.

Даша год назад подобрала кота на улице, принесла домой и уговорила нас с Сашей оставить его. Поначалу он был – кожа да кости. У этой породы и так шерсти нет, так еще и истощен был донельзя.

За этот год кот изменился до неузнаваемости, освоился у нас, не шарахается от каждого громкого звука, но Аркадий продолжает называть его «трусишка».

– Марсик, прыгай ко мне, – хлопаю ладонью по дивану, беру кота на руки и прижимаю к себе.

Его мурлыканье немного успокаивает, помогает привести в порядок голову. Но из нее невозможно вышвырнуть слова Саши, которые он сказал мне вчера вечером.

Они ударяли как пощечины.

И теперь на всю жизнь останутся в моем сердце.

– Ты стала матерью для Глеба, вырастила его как родного сына, родила мне дочь, и я очень благодарен тебе за все годы нашего брака. Ир, ты очень хорошая жена и мать, – сказал он, пристально глядя в глаза. – На тебе держался весь наш дом, ты многое сделала для наших клиник, но… у меня появились чувства к другой женщине. Я больше не хочу обманывать тебя, и говорю, как есть.

Сердце кровью обливалось, душу разрывало на части от обиды и боли.

Я не понимала, чем заслужила подобное отношение. Всю жизнь отдавала семье всю себя, растила детей в любви, заботе, поддерживала мужа и в горе, и в радости, а теперь он вонзает мне нож в спину и говорит, что у него есть чувства к другой женщине.

– Как ты посмел выставить меня ревнивой дурой перед своей любовницей? – с ненавистью смотрела на него. – Оксана Юрьевна, наш партнер, – повторила его слова. – Александр Романович, у вас очень красивая жена, – вспомнила, как ему шептала Ксаночка. – Что за спектакль вы там устроили?! Как у тебя хватило совести обвинить меня в грубом общении с ней? Ты бы еще извиниться перед ней попросил!

Брезгливым взглядом окинула комнату.

– Ты приводил ее в наш дом, спал с ней в нашей кровати, а потом стоял и выкал ей при мне, делая вид, что она всего лишь деловой партнер. Как давно в тебе умер настоящий мужчина? – в упор глядя на него, спросила я. – Мужчина, умеющий ответить за свои поступки, который всегда говорил правду в глаза. Сделал вид, что вызвал клининговую компанию для того чтобы к нашему возвращению в доме было чисто, а на самом деле таким образом решил избавиться от улик в виде чужих волос и прочего. Вот только про попугая, видимо, забыл, и побежал за помощью к сыну. Ты не только заставил Глеба врать, но еще и настроил его против меня.

– Ир, Глеб не виноват, он просто…

– Он просто прикрывал отца? – перебила я. – Кто ему так промыл мозги, что он стал постоянно врать мне? То есть, пока маленький мальчик нуждался в материнской любви и заботе, ты всегда твердил о том, какая я замечательная мама, как хорошо воспитываю его, благодарил меня за то, что я читала ему книги, делала с ним уроки, желая вырастить из него умного и образованного мужчину. И даже когда он случайно узнал о том, что я ему неродная мать, ты сделал все возможное, чтобы это никак не отразилось на его отношении ко мне. А теперь, когда он вырос, и не нуждается в материнской опеке, ты настраиваешь его против меня?

– Никто его против тебя не настраивает, – отрезал Саша.

– Ты сказал, что полгода назад встретил эту… Оксану Юрьевну. И ровно полгода назад я перестала узнавать Глеба. Что ты ему наговорил обо мне такого, что он не только начал грубить, но еще и врет мне, выгораживая тебя?

– Мам, – послышался у двери голос Даши, – можешь проверить устное сочинение?

– Минуту! – не оборачиваясь, ответила я, и просверлила взглядом Сашу. – Завтра я подам на развод и на раздел имущества. Из клиники тоже уволюсь. Надеюсь, начальство, – выделила я, – не заставит меня отрабатывать две недели. Хотелось бы уволиться уже завтра. А еще, – идя к двери, добавила я, – подыщи себе жилье на то время, пока будет идти бракоразводный процесс. Я не желаю тебя видеть.

Даша слышала часть нашего разговора и вместо того чтобы готовиться к итоговому сочинению, расспрашивала меня о том, что натворил Глеб.

– Мам, ну я же слышала, как ты сказала папе, что Глеб начал врать тебе. Что он сделал? Опять чем-то обидел тебя, да?

Я быстро свернула этот разговор и попросила дочь сконцентрироваться на учебе.

Она и так переживает из-за поведения брата, из-за его отношения ко мне, и из-за того, что он предпочел жить с женщиной, которая его бросила в младенческом возрасте.

Даша видела, с какой любовью я всегда относилась к Глебу, и для нее было настоящим шоком, когда она узнала о том, что не я его родила.

«Я бы никогда в жизни об этом не догадалась. Ты же к нам всегда одинаково относилась», – сказала тогда дочь.

На тот момент ей было тринадцать, а Глебу пятнадцать.

После того как Маргариту лишили родительских прав, я официально усыновила Глеба, стала для него матерью по документам, и все думали, что он мой родной сын, но… правда совершенно случайно вылезла наружу, благодаря длинному языку одной Сашиной родственницы, у которой гостил Глеб.