До встречи в моих снах (СИ) - Ветрова Влада

Мысль до сына я уже донесла, но, если мы продолжим этот разговор, придется рассказать все. Как плакала ночами, пока его отец таскался, как умоляла Стаса дать шанс только нам двоим, как с улыбкой и камнем на сердце врала своему папе, чтобы только он не достал из сейфа свое ружье, за которым полез, едва узнал о моей ранней беременности. Он точно разозлится на отца. Но крайней все равно останусь я.

– Я уверена, ты сможешь правильно выбрать момент, чтобы затронуть щекотливую тему, – заключаю я. – Ты же открыто выражаешь свою позицию, вот и не дрейфь.

Сын недовольно кривит губы, но парировать не успевает: Николай, которого он сам же и пригласил, ставит свою тарелку на стол.

Так-то, мой дорогой. Имеешь храбрость гулять, имей ее и на неудобные разговоры.

– Однако, – хмыкает Саша, бросив взгляд на тарелку Николая. – Семь яиц.

– Два желтка. Остальное – только белок, – поясняет сосед, садясь рядом с ним. – Я сюда не жиреть приехал.

– А для чего? – задает Сашка каверзный вопрос. Любит он выводить собеседника из зоны комфорта, прямо как его папочка.

– Чтобы спасти семейный бюджет новой ячейки общества, – туманно объясняет он и рассказывает полную версию.

– Ты поменял улучшенный номер с огромной кроватью в виллах на берегу на стандартный в главном здании? – таращит глаза Саша.

– Как только увидел сердце из лепестков на кровати. Ложе любви для сестры. Ассоциации, знаешь ли. Как человек, не захотевший делить постель с матерью, ты должен понять.

– И без меня желающие найдутся, – нагло ухмыляется сын, а я пинаю его под столом, пытаясь сделать это незаметно. – А ты почему никого не взял? На двоих же путевка была.

– Я ни с кем не встречаюсь, – посмотрев на меня, отвечает Николай.

– Почему? – не унимается сын, а я снова пинаю его.

– Я развелся четыре года назад. И потом как-то… не сложилось, – без раздражения отвечает Николай, сочтя допрос за завтраком от едва знакомого хамоватого сопляка нормой.

– Дети есть?

– Нет.

– Не хочешь?

– Хочу, – сухо отвечает Николай и, опустив взгляд в тарелку, наталкивает в рот еды.

Сашка, не видящий выражения его лица, снова собирается задать вопрос, но я предвосхищаю.

– Саш, принеси фруктов, пожалуйста, – прошу я его, дополнив сердитым взглядом. Саша нехотя поднимается и уходит. – Извини, – говорю я Николаю. – Если что, он достаточно взрослый, чтобы ответить за свою бестактность. Отец его манерам точно не научит.

– Страховка не покроет мою ярость, – невзначай отвечает он, а я опускаю взгляд на его пудовые кулаки и нервно сглатываю. Вряд ли он шутит и на этот раз. – Но я не злюсь. Просто у каждого своя больная мозоль.

Мне любопытно до чертиков, но лезть не в свое дело – занятие неблагодарное. Да и, если бы хотел, рассказал сам. Может, у него какие-то проблемы в этой области, ни один мужчина не захочет вести светскую беседу на такую тему.

– Рад за сестру? – меняю я курс на более безопасный.

– Да, – с мягкой улыбкой отвечает он, а в уголках его суженных глаз появляются лучики морщин. И он мгновенно становится похожим на добряка, достающего котят с деревьев по просьбе детишек. – Но сильнее – за отца. Она та еще заноза.

– Девочки, – кокетливо веду я плечиком, и от этого движения сползает тонкая лямка сарафана. Николай цепляется за нее взглядом, а я быстро возвращаю ее на место. – Она хотя бы не принесла в подоле в восемнадцать, – подшучиваю я над собой.

– Мои родители скакали бы от радости, – с натянутой улыбкой отвечает он, а я прикусываю язык. – Но Василиса слишком умна и осторожна для таких оплошностей. – В моей груди закручивается вихрь обиды и за себя, и за сына, и я быстро отвожу взгляд. – Прости, я не то имел ввиду… – досадливо говорит Николай.

– Да нет, все правильно, – с натянутой улыбкой отвечаю я, посмотрев ему в глаза. – Сама дура. Но об этом я не жалею. У меня хотя бы есть сын, – подло бью я по больному и поднимаюсь из-за стола.

Николай хмыкает, и мы в унисон произносим одно и то же:

– Приятного аппетита.

По пути из ресторана я отлавливаю сына, флиртующего с какой-то девушкой. Сгребаю его футболку на груди в кулак и утаскиваю в сторону.

– Какого… – возмущенно шипит сын, полоснув по мне гневным взглядом.

Но мне пофиг.

– Еще хоть раз попытаешься меня с кем-нибудь свести, я тебе такой парад невест устрою, на всю жизнь запомнишь, – грожу я тихо. – Понял?

– А нормально сказать можно было? – выдернув из моей руки футболку, парирует сын, прожигая меня сердитым взглядом. – А не вести себя как припадочная.

– И тебе приятного аппетита.

Я хлопаю его по груди и выхожу, печатая шаг. В номере переодеваюсь и решаю послать все эти разборки к черту. Я приехала сюда купаться и загорать, отлично понимая, что сын найдет себе занятия поинтереснее. Вот на этом и сосредоточусь.

Обильно намазавшись кремом, я растягиваюсь на лежаке и до самого обеда поднимаюсь только чтобы освежиться в море. Затем – перекус во втором ресторане неподалеку и повторение программы. Пока ближе к ужину на мой лежак не плюхается сын, радуя взор красными плечами.

– Ты обгорел, – приподняв солнцезащитные очки, скупо констатирую я.

– Я в курсе, – морщится Сашка, коснувшись кожи и зашипев от неприятных ощущений.

– Крем для тебя я оставила в номере, – снова сообщаю я очевидное.

– Я видел, – бурчит Саша. – Но Яна предложила намазать меня своим маслом, и от такого предложения… – он делает драматическую паузу и заканчивает бормотанием: – Я обязательно откажусь в будущем.

Я прыскаю и тихо смеюсь.

– Дурень.

– Чего этот бугай учудил? – мямлит он.

– Да в общем-то, ничего, – слабо морщусь я. – Просто… не надо так, Саш. Я сюда не роман приехала закрутить. Просто погреться, поплавать. С тобой пообщаться.

– Я понял. И это… извини, ладно?

– А Яна – это?.. – игриво уточняю я, а Саша содрогается в беззвучном смехе, опустив голову.

– Та из ресторана, – все-таки отвечает он.

– Ясно, – с улыбкой отвечаю я и сажусь. – Пойдем, обработаем твои боевые ранения.

Решение не терзать его вопросами о девушке было самым здравым. За ужином он рассказывает о ней сам, а когда вечером мы садимся в баре у бассейна в ожидании вечерней программы, знакомит. И даже не отсаживается с ней за другой столик.

Девушке оказывается двадцать лет, а прилетела она со старшей сестрой, которая уже подцепила какого-то немца. Она очень симпатичная, но лично на мой взгляд не идет ни в какое сравнение с Сахаей. Ну не понимаю я этой моды на филеры, гиалуронки и прочие достижения косметологии. Старая уже, наверное. Моя мама когда-то не понимала, зачем я проколола пупок. А я до сих пор таскаю сережку, снимала только во время беременности, когда стала похожа на шар.

Аниматоры начинают выдергивать женщин и девушек из-за столов, готовясь к какому-то наверняка дурацкому конкурсу, а Яна оживляется, в нетерпении ерзая на стуле. Девушке явно недостает ощущений, но аниматор решает иначе. Что недостает мне.

– О, нет, спасибо, – отнекиваюсь я, но он зазывает настойчивее:

– Пойдем-пойдем! Смелее!

– Сходите, это же весело! – поддерживает его неугомонная Яна.

– Давай, ма, хоть поржем, – прогоняет меня и сын. Встает и выдергивает меня со стула за руку.

– Я сделаю все, чтобы ты сгорел со стыда, – смеясь, угрожаю я Сашке, но все же выхожу к десятку других девушек, выстроившихся в ряд.

Стою, бегаю затравленным взглядом по собравшимся отдыхающим и вдруг замечаю Николая, сидящего в одиночестве за одним из крайних столиков. Перевожу взгляд на сына, а он начинает свистеть и улюлюкать, чем очень смешит свою новую подружку и задает тон для всех остальных присутствующих мужчин. Особенно, одиноких.

Вскоре всем участницам повязывают на бедра по узкому платку. Мой аккурат прикрывает короткие джинсовые шорты, которые я выбрала на вечер. А потом между столов, пританцовывая под начавшую играть восточную музыку, проходит одетая в костюм наложницы девушка, вызывая шквал восторженных аплодисментов.