— Сюда иди, Леня, — окликает Касаткина Альберт. Мрачный, усталый, смотрит исподлобья на профессора. А за его спиной уже маячит вездесущая Катерина.
— Альберт, — испуганно охает с постели Любовь Даниловна.
А я вздрагиваю, цепенея от ужаса.
— Аленушка, ты с мамой побудь. Нам тут поговорить надо, — давит взглядом Акулу. Отводит в сторону.
Тот пытается что-то сказать, но Альберт пресекает
— Пасть закрыл. Быстро. Благодаря Алене моя мать жива. Ты этой девочке ноги целовать должен, — грубо обрывает Касаткина Альберт. Украдкой мажу взглядом по суровому лицу. И охаю от перемен. Куда делся шикарный аристократ с хорошими манерами? И откуда взялся свирепый викинг, готовый убивать?
— Пока ты ехал, Алена за тебя всю работу сделала. Даже рот свой поганый открывать не смей. Отец хочет с тобой поговорить. Вали в кабинет, — сквозь Касаткина смотрит Альберт.
Словно нашкодивший первоклассник, Акула опускает плечи и плетется к двери.
— Альберт, я не… — пытается что-то объяснить. Но тот лишь бросает презрительно.
— Иди уже. Отец не любит ждать.
— Да, да, конечно, — поспешно откликается Касаткин. Смерив меня уничижительным взглядом, плетется к выходу.
А я, сцепив пальцы, боюсь даже слово сказать.
Все! Я пропала!
Только что я стала свидетелем позора самого злопамятного гада нашего универа. Такое не прощается. Альберту и его отцу Акула отомстить не сможет, зато отыграется на мне.
— Не боись, девочка. Леня больше никогда тебя не обидит, — мгновенно считывает мои эмоции Альберт. — Наша семья в долгу перед тобой. Будут любые проблемы, обязательно приходи. Я все порешаю. Поняла?
Глава 8
Утром около общежития меня встречает отец. Хмуро ждет около черного, заляпанного грязью внедорожника. Да и сам Педжеро по сравнению с Крузаком Альберта кажется старой потрепанной машиной, а не предметом гордости на районе.
Папа подорвался и приехал ни свет ни заря. Стоит обалдевший, видимо не знает, что делать. Я же так и не позвонила домой вечером. А дальше нетрудно представить. Родители узнали о поломанном автобусе, домой я не вернулась, в общежитии не ночевала. Что они должны были подумать? Только самое страшное…
Так устроен человеческий мозг.
Отец стоит, прислонившись к педжеро. Тупо смотрит куда-то в небо. Никого и ничего не замечает. Мажу взглядом по его сутулым плечам, по зажатому в руке телефону. И сердце щемит от боли. Просыпается невовремя задремавшая совесть.
— Меня ждут, — стоит только машине припарковаться, дергаю дверцу в ужасе.
— Это и есть твой жених? — удивленно смотрит на меня Альберт.
Я же пока ехали, все уши ему прожужжала про Олега, про нашу любовь и свадьбу.
— Это мой папа, — улыбаюсь счастливо.
— Привет ему. Хорошую дочь воспитал, — улыбается Альберт. — Вот держи, — подает мне красивую визитку. На белом бархатном картоне напечатано «ВАЛДАЕВ АЛЬБЕРТ ВАЛЕРЬЕВИЧ. ЮРИДИЧЕСКИЕ КОНСУЛЬТАЦИИ И ПОМОЩЬ».
«Фу — ух! А я думала бандит!» — усмехаюсь мысленно.
— Если будут проблемы, звони, порешаем, — совершенно серьезно предупреждает меня.
— Да, спасибо большое, — откликаюсь легкомысленно.
— Мобилу сразу активируй, — кивает Альберт на нарядный пакет, где лежит маленькая нарядная коробочка, подаренная мне утром Валерием Георгиевичем. — А то мои матушки — тетушки будут тебе звонить. А им волноваться нельзя.
— Спасибо, — лепечу растерянно. Кажется, будто я попала в другое измерение или свалилась в избушку к Деду Морозу.
Валерий Георгиевич и Катя подарили мне новенький сотовый. А бледный Акула, вернувшись к больной, потребовал принести ему зачетку. Что там с ним делали, не знаю. Но только обращаться стал вежливо, а в глазах какое — то подобие уважения появилось.
— Ты молодец, Гусева, — со вздохом признал при Альберте и Кате. — Горжусь тобой.
Вывел «зачет» за сегодняшний практикум, а потом перевернул страницу и поставил «отлично» в строке экзамена.
По остальным экзаменам у меня и так «автоматы». Поэтому теперь я свободна до нового семестра.
— Пап! — Выхожу из машины, улыбаюсь отцу и до конца не верю, что мое удивительное приключение закончилось и больше никогда не повторится. Альберт резко перестраивается в левый ряд, что — то кричит проезжающим мимо дэпээсникам и скрывается на ближайшем перекрестке.
— Кто это? Где ты была? Что вообще происходит, Лена? — провожает отец тяжелым взглядом Валдаева. Нависает надо мной. Большой мрачный мужчина, почерневший от тревоги.
— Папочка! — бросаюсь к нему на грудь. — Все хорошо! Правда! Поехали домой. Я тебе расскажу по дороге…
— А как же практикум? — раздраженно бросает он.
— Я его уже сдала, — смеюсь легкомысленно. Стряхиваю с черного воротника папиной крутки снежинки и улыбаюсь радостно.
— Я так понял, свадьба отменяется? — хмуро косится на меня отец, стоит нам только сесть в машину.
— Как? Почему? — не понимаю я.
— А что это сейчас было, Лена? Что за мужик? Я так понимаю, ты провела с ним ночь.
— Нет, не с ним. В его доме, — тараторю сбивчиво.
Рассказываю отцу без утайки про трассу, про Катю с Любой и бессонную ночь.
— Диагноз какой? Чем спасала? — резко уточняет отец. Мгновенно из заботливого папочки превращается в экзаменатора. Но папе моему угодить трудно. Гоняет он меня как сидорову козу.
Так же как и Касаткину перечисляю все препараты, докладываю в каком порядке вводила.
Отец внимательно слушает и немного расслабляется. Даже кивает довольно.
— Все правильно. Молодец.
Глава 9
Папа тормозит около небольшой придорожной кафешки, которую держит наш сосед.
Привычно заходим внутрь, заказываем чай и чебуреки. Садимся у окна. Смотрю на машины, еле — еле ползущие по трассе. На бульдозер, очищающий асфальт и на покрытые снегом поля. И меня пробирает дрожь.
А если бы Валдаевы не поехали к Архипу? Что бы я теперь делала? Или меня только весной бы обнаружили, когда сошел бы снег?
— Ты понимаешь, что чуть было не погибла? — мрачно выговаривает мне отец. — Надо будет в церковь зайти, свечку поставить за твое спасение.
— Пап… — пытаюсь что — то сказать.
— Что пап? — шипит он на меня. — У тебя мозги есть, Лена?
— Ну я же жива и здорова! — улыбаюсь ему жалко.
— Дура ты у меня, — вздыхает в сердцах отец. Инстинктивно хватается за сердце. — Замуж бы тебя выдать поскорее. А там пусть твой тюлень за тобой приглядывает.
— Пап, Олег — не тюлень, — хватаю отца за руки.
— Значит, олень, — огрызается он. — Я бы с твоей матерью поехал в такой ситуации. А этот баклан не захотел. Устал он с дороги. И сегодня еще не проснулся, видите ли!
— Пап, ну Олег не виноват, — уверяю я и уже готова согласиться, что я дура! Полная дура! Надо было вчера остаться дома.
Зато по практикуму зачет, за экзамен «отлично» и новый телефон в придачу. Я же на него копила! Нет, не на такой, конечно. Попроще. Короче, как новогодняя ночь сегодня. С трешем и подарками.
Толстая расторопная официантка приносит нам золотистые, истекающие маслом, чебуреки. Два папе и один мне.
Я есть не хочу, у Валдаевых позавтракала. Но как удержаться от соблазна?
Едим молча. Размышляю, что скажу Олегу. Всю правду говорить нельзя. И телефон этот… Что с ним делать? Альберт велел сразу включить. А может лучше спрятать куда подальше и не пользоваться?
Задумчиво смотрю в окно, иногда кошусь на отца. И думаю. Думаю.
Папа ест жадно. Как обычно, когда сильно переживает. У него на нервной почве кортизол поднимается и вызывает чувство голода.
— Папулечка, ну все же хорошо, — блею как маленькая.
— Вот что, Лена, — вытирает он жирные губы салфеткой. Отодвигает тарелку в сторону. Прихлебывает чай и внимательно смотрит на меня. — Я немного в курсе, кто такие Валдаевы. Это решалы. Типа судей, только в уголовном мире. Законники. Но они судят по другим, по воровским понятиям. Очень богатые, опасные и влиятельные люди. И о том, что ты была у них в доме, никому говорить не надо. Это для тебя может плохо кончится. Понимаешь?
