Эверест (СИ) - Свирская Дарья

Мы завтракаем в восемь, одиннадцать или два, смотря когда проснемся. А спим, словно впавшие в спячку звери, почти постоянно. Хотя среди ночи вполне можем проговорить несколько часов подряд.

Большую часть времени мы проводим в спальне, изредка делая вылазки в другие части квартиры. Я успела развернуть каждый рулончик-причину и убедиться, что мой Эверест занимался этим собственноручно. А еще узнать множество подробностей о нем.

Оказывается, он умеет и любит готовить, аккуратен в быту и не разбрасывает вещи, а еще совершенно не храпит. Мечта, а не мужчина!

ДМИТРИЙ

Она похорошела еще больше, если такое вообще возможно, и теперь в ее глазах не вызов и негодование, а мягкий свет. Надеюсь, именно так блестят глаза счастливой женщины.

Когда увидел ее на пороге, сердце сделало кульбит от «все же пришла» до «пришла без вещей». А позже, когда она пояснила, что сумка за дверью, был новый кульбит от «она шутит» до «не может быть». Я бросился туда чуть ли не бегом, убедиться, что «может». И внес эту сумку, как символ своих надежд, словно драгоценность, удивившись, что она настолько мала.

Но Лера, кажется, зря привозила с собой одежду, ведь ничего кроме короткого халатика пока еще не надевала. Да и была ли у нее такая возможность? Конечно, нет.

Я как дракон утащил ее в свою высокую башню и запер в спальне, откуда не выпускаю уже несколько дней. Даже неудобно порой, зато как приятно! А что поделать, если руки сами тянутся к ней, и самое невинное касание вызывает полную боевую готовность?

Она пытается меня образумить, прилежно выполняя рекомендации врача, а я никогда не был примерным пациентом. Я чувствую себя превосходно, ощущая, как энергия внутри бурлит мощным гейзером, чего не могу сказать о ней. Моя женщина с непривычки расслабляется настолько, что восполняет потраченные силы сном. А я оберегаю ее сон как Цербер, любуясь, пока сон не начинает тянуть и меня в свое царство. Тогда я, не выпуская из рук свое сокровище, составляю ей компанию, и это настолько необычно, странно и будоражаще, что нельзя описать словами…

ЛЕРА

Когда Дима сообщил, что мы отправимся на работу, я не думала, что все произойдет именно так. Мы приезжаем незадолго до начала рабочего дня и, ни от кого не прячась, выходим из машины, на глазах основной массы сотрудников направляясь в свои кабинеты. Дима, помогая мне выбраться из авто, всячески подбадривает, а по пути даже берет за руку. Так и появляемся мы на пороге офиса: рука в руке, плечом к плечу.

— Ничего не бойся, я с тобой! — Шепчет он мне строчкой из песни, и я перестаю дергаться, полностью доверившись ему в этом вопросе.

Вчера я спросила, как вести себя в офисе, получив ответ: «Как обычно». Пока я пыталась так или иначе интерпретировать эти слова, получила вопрос:

— Лера! Что именно тебя смущает?

— То, что все будут судачить о нас.

— Ты думаешь, они сейчас этого не делают?

— Я не думаю, а точно знаю, что делают. — Говорю ему, вспоминая, как случайно напоролась на сплетниц.

— Вот видишь! Так какой тогда смысл переживать об этом? Мы подтвердим возможные домыслы, а когда все на виду и открыто, сплетники перескочат на новый объект. Ведь о том, что все и так знают, говорить не интересно.

— Но ты сказал вести себя как обычно… Я подумала… Наоборот…

— Ты думала, что я попрошу тебя все скрывать? — Киваю, а он обнимает меня и прикасается подушечкой пальца к моему носу.

— Глупышка! Я бы не смог скрывать отношения с такой шикарной женщиной, даже если бы по какой-то причине и хотел!

У меня отлегло от сердца, и я целую его в щеку за то, что рассеивает мои опасения, но нужно уточнить еще один нюанс:

— Дима, у меня есть просьба. Точнее, пожелание.

— Я весь — внимание. — Он трется щекой о мою щеку и разве что не мурлычет.

— В стенах офиса только рабочие отношения, обращение на «вы», субординация и все такое.

— Эх, весь кайф обломала! А я собирался сделать это на столе во время обеденного перерыва, — повергает меня в шок своими словами, но, когда я присматриваюсь внимательнее, замечаю, как тщательно он пытается спрятать смешинки в глазах и уголках губ.

— Шутка. — Не выдерживает он и выпускает на волю сдерживаемый смех. — Разумеется, только рабочие! Лер, я не любитель устраивать шоу на потеху публике. Личное — оно на то и личное.

Я с облегчением выдыхаю, отмечая, что насчет личного мы на одной волне. И обнимаю, пряча голову на его плече, понимая, что этот мужчина — что-то необыкновенное.

ДМИТРИЙ

Хоть я и убеждал рыжую, что не любитель постановочных шоу, сегодня сознательно отправляю четкий посыл в массы: она со мной. Четче было бы только написать, что мы пара, на плакате и вывесить над центральным входом.

Я не совсем понимал волнения Леры по поводу того, что и кто там себе думает, и что говорит, списав на «женские приколы». Но, прочувствовав на своей шкуре прелести «сарафанного радио», решил, что ее опасения не были напрасными.

Сначала меня набрал Лукас, чтобы поздравить и коротко доложить обстановку в растревоженном как улей офисе. О нас не болтал только ленивый. И каждый, конечно же, если не «догадывался», то «знал», а уж о чем и что именно — вариантов были сотни. Я попросил не озвучивать все версии, и он, хмыкнув, вскоре отключился.

Потом позвонила Петровна с «ну, ты, Романыч, даешь!» и несколько приближенных с производства, а когда я зашел в бухгалтерию сверить оплаты, на меня стал пялиться весь состав как по команде.

— Что? — Не выдержал я, и все опустили головы, уставившись в компьютеры и бумажки на столах.

Не это ли имела в виду рыжая, выводя меня на вчерашние разговоры? Я не придал большого значения ее беспокойству, а сегодня в первый раз чувствовал себя неуютно. Но я переживу, толстокожий. А ей каково?

Хорошо, что впереди выходные, и все, надеюсь, уляжется. А сегодня с этим нужно заканчивать, да побыстрее.

Вернувшись в приемную, выдергиваю ничего не понимающую Леру с рабочего места и за руку тяну в смежную со своим кабинетом комнату.

— Побудь немного здесь, хорошо? — Спрашиваю-договариваюсь я. — Дверь можешь оставить открытой.

Лера кивает, а я не могу нарадоваться, что она не сыплет сейчас вопросами, на которые я, скорее всего, не смог бы ответить без раздражения.

Я, расхаживая по кабинету, обзваниваю руководителей всех отделов на экстренное совещание, а пока жду, приношу нам кофе и поясняю Лере, что после совещания наш с ней рабочий день будет окончен.

Ровно в назначенное время все собираются, и из докладов я понимаю, что за время моей болезни бизнес не сбился с намеченного курса. Все шло по плану и никакой «неотложки», требующей срочного вмешательства, не накопилось.

— На этом можно заканчивать. Вопросы есть?

Все молчат.

— Тогда я хочу сделать заявление: да! Я действительно встречаюсь с Валерией Викторовной и, да, это серьезно.

Снова тишина, лишь удивленные переглядывания за столом.

— Еще вопросы?

— Зачем вы нам это говорите? — Доносится голос «из зала».

— Чтобы вы от моего имени проговорили это каждый в своем отделе. И чтобы к понедельнику головы всех были заняты исключительно рабочими вопросами…

ЛЕРА

Он налетает на меня как коршун, хватает за руку и тащит в кабинет. А потом просит тихонько посидеть в смежной комнате. Сам собирает совещание. И сам оглашает новость о нас.

Изумленная поворотом событий, не сразу понимаю, что таким образом он защищает меня от любопытных глаз и злых языков. А своим распоряжением прикрыть всем рты до понедельника пресекает дальнейшее распространение слухов. И даже обещает принять меры к непонятливым.

И, кажется, он сказал, что у нас серьезно. Или мне показалось?

Но он сделал заявление перед всеми… Значит, нет…

ДМИТРИЙ

— Прости меня, — первое, что говорю, входя к ней из пустого кабинета.

— За что? — Недоумевает Лера.

— За то, что тебе приходится через это пройти. Но иначе они никогда не успокоятся.