Хрупкая связь (СИ) - Джокер Ольга

Я нервничаю, естественно. Наверное, как никогда раньше. Одним вином здесь точно не отделаешься — надо просто пережить.

Все мои изменения не являются для Аслана секретом, но сейчас, под его пристальным взглядом, кажется, будто он видит меня заново. Рассматривает, оценивает и изучает.

Он плавит меня, как воск. Сжигает границы между прошлым и настоящим, между мной прежней и той, кем я становлюсь рядом с ним.

Пульс оглушает, когда лопатки касаются матраса, а с меня резко съезжают брюки вместе с колготками и бельём. Вместе с хрупким самообладанием, которое и так держалось на тонкой ниточке. Вместе с попытками скрыть, как сильно меня трясёт — от предвкушения, от жара и от него.

Аслан смотрит на меня сверху вниз — на губы, шею, грудь. На разведённые, согнутые в коленях ноги, покоящиеся по обе стороны от его бёдер.

Ребро ладони касается нежной кожи между половых губ — чертовски умело и правильно. Заставляя меня бесстыдно увлажниться.

Я завожу руки за спину, расстёгивая бюстгальтер, потому что соски почти болезненно натираются об кружево, требуя скорейшего освобождения.

Падаю назад, шире раскидываю колени. Тяну Аслана за шею, зарываясь в короткий ёжик волос на затылке.

Его губы примагничиваются к моим, а язык прорывается внутрь, смешивая дыхание, вкус и слюну в единый гремучий коктейль, от которого я мгновенно пьянею.

Поцелуй жёсткий, глубокий, требовательный. И, самое главное, — взаимный. Мы тянемся друг к другу в одном ритме, будто шесть лет разлуки лишь раззадорили адский, неукротимый голод.

Пальцы сжимают мужской затылок, а бёдра непроизвольно сдвигаются ближе, встречая напряжённое, каменное тело.

Аслан выдыхает мне в губы, его ладони скользят по бокам, по изгибу талии, ложатся на ягодицы. Впиваются, прижимая меня крепче.

Горячо. Слишком горячо.

По вискам градом катится пот.

Я растворяюсь в этом жаре и в этом контакте. В этом диком, рваном темпе.

Аслан чуть отстраняется, позволяя мне сделать судорожный вдох, но не даёт даже секунды на передышку. Его губы тут же опускаются ниже — по щеке, к линии челюсти и шеи.

Я вздрагиваю, когда он прикусывает кожу у ключицы, оставляя после себя след языка, и слабо цепляюсь за его плечи, стараясь удержаться и не потеряться в этом бурном потоке ощущений.

Аслан продолжает двигаться по маршруту. Ладони держат меня за бёдра, а губы уже касаются ложбинки между грудей.

Прежде чем показать магию своим ртом, он едва заметно ведёт носом по коже, заставляя меня затаить дыхание. Это чертовски приятно, потому что мой запах его будоражит. Так же, как меня сводит с ума его…

Я вскидываю взгляд в потолок, замирая.

Идеально. Сладко. Обжигающе. Пальцы жадно впиваются в грудь. Язык дразняще скользит по ареоле, а губы обхватывают сосок, медленно и почти мучительно втягивая его.

— Если что — она не лопнет, — хрипло говорю, — даже если ты сожмёшь чуть сильнее.

Тело выгибается дугой само по себе. Бёдра снова сдвигаются, пытаясь поймать хоть какое-то трение. Даже через ткань брюк, чёрт возьми.

Поцелуи опускаются ниже — порывистые, нетерпеливые, захватывающие дух и оставляющие влажные отпечатки на коже.

Аслан двигается стремительно, прерывисто касаясь губами участка между рёбрами, затем живота.

Он не задерживается — целует пупок, лобок, выше, снова, быстрее, упорнее…

Как будто теряет контроль.

Как будто хочет забрать меня всю. Сразу.

Каждый манёвр кажется свежим и неожиданным, хотя мы знали друг друга до последнего вздоха. Или, может, я просто слишком долго жила без него, чтобы помнить, как это — тонуть в его эмоциях и поддаваться его власти?

Я обвиваю мужские бёдра, когда Аслан ложится сверху, накрывая меня своим весом.

Оттягивая вниз резинку штанов и упираясь крупной головкой в мокрую пульсирующую точку между моих ног.

Его кожа касается моей — упругая, разогретая, покрытая волосками, приятно щекочущими при каждом контакте.

Тело откликается сразу — на вибрацию дыхания, на напряжение мышц, на контраст между горячим, настойчивым мужчиной и прохладной температурой в комнате.

Зажмурившись, принимаю его внутри.

Резко. Глубоко. Без лишних пауз.

Воздух срывается с губ коротким полустоном, а ногти судорожно цепляются за широкую спину.

Аслан выдыхает длинно и тяжело, теряя последние крохи самообладания.

Двигается сразу — жёстко, торопливо, заставляя меня выгибаться навстречу.

Я реагирую сама по себе — подстраиваясь, требуя, впитывая каждый толчок, каждый пылкий рывок, каждый раскалённый миг, в котором уже нет ни сомнений, ни страхов, ни тормозов.

Он сильнее прижимает к себе, нависая на локте, проникая глубже, сливаясь теснее и заполняя всю до последнего сантиметра.

Слышится стук кровати о стену, синхронные вздохи и шорох простыней под беспорядочными движениями.

— М-м…

Я поджимаю пальцы ног, ищу губами колючую солёную шею, теряюсь в безумстве и в скорости, которая вот-вот сорвёт меня в свободное падение. Достаточно рваного шипения сквозь стиснутые зубы, серии влажных шлепков, взаимных мурашек и покачивающейся цепочки перед глазами — и мир вокруг исчезает, рассыпаясь на сотни ослепительных вспышек.

Аслан встречает мой оргазм с последними конвульсивными толчками и динамичным рывком навстречу, пока я медленно оседаю обратно. Ещё один толчок — и он застывает, пригвождая меня к матрасу.

Спазмы накрывают обоих, сплетаясь и связывая нас в общем моменте. Моменте наслаждения.

В голове роятся мысли, планы, вопросы и идеи. Но когда Аслан выскальзывает из меня и прижимает голову к моему впалому животу, я расслабляюсь, позволяя себе утонуть в этом ощущении, словно в тёплой воде.

Я пыталась искать это тепло в других, но оно ни разу не чувствовалось так же — не проникало в поры, не оставалось в памяти, не прожигало до самого сердца. А после — всегда накатывал холод. Хотелось сбежать и спрятаться где-то на другом конце света.

— Пообещай, что завтра ты не исчезнешь, — прошу едва слышно.

Секундная заминка растягивается дольше, чем длится.

— Ты же знаешь, что нет.

— Пообещай.

— Обещаю, — произносит он. Чётко. Веско. Не оставляя неопределенности. — Ни завтра, ни послезавтра, ни когда-либо.

Удовлетворение от ответа наваливается вместе с усталостью. Веки становятся тяжёлыми. Я слышу цокот собачьих когтей по полу, убаюкивающий низкий голос и скрип двери. Кажется, я прошу воды, но когда Аслан возвращается, мне сложно даже пошевелиться.

Я получаю поцелуй в затылок, объятия и больше, чем нужно. Последнее, что вижу, ненадолго открыв глаза, — плетёный браслет на левом запястье. Тот самый, который, я знаю, теперь будет появляться не только во снах.

46

Меня будит тихий скулёж у самого уха, который с каждой секундой становится громче. Сначала я не придаю этому значения, предпочитая лежать с закрытыми глазами в полумраке, созданном плотно задёрнутыми шторами.

Но когда на руку опускается мохнатая лапа — приходится проснуться. Буквально приходится, иначе Луна перейдёт к более кардинальным мерам. Хотя двигаться — это последнее, чего мне хочется.

Тело налито тягучей негой, веки будто склеены, а голова ещё хранит отголоски ночи: жаркие прикосновения, сбитое дыхание, пальцы, сжимающие мои бёдра… Несмотря на тянущую боль между ног, в животе остаётся сладкое эхо.

Аслан, как и обещал, никуда не исчез. Он тяжёлый и крепкий, его дыхание тёплыми струями касается моего затылка, вызывая за рёбрами трепет. Я бы предпочла начать утро с чего-то более приятного. Не знаю… например, с минета и быстрого секса на четвереньках…

Но кое-кто решил иначе.

Я натягиваю одеяло выше, пытаясь отсрочить момент, когда придётся покинуть уютный кокон, но лапа на моей руке становится настойчивее, и вскоре к ней присоединяется влажный нос, тыкающийся в щёку.