Хрупкая связь (СИ) - Джокер Ольга

Нехотя выбравшись из постели, я ищу одежду и выхожу из спальни. Бросаю взгляд на часы и, уже вслух, возмущаюсь — стрелки показывают только половину седьмого утра.

— Чего ты хочешь? — спрашиваю Луну, присев на корточки и почесав её за ухом. — Есть? Пить? Внимания? Ласки?

Догадки, конечно, у меня есть, но одна только мысль о том, что придётся тащиться в такую рань на промозглую улицу, приводит в ужас.

— Почему я? — искренне недоумеваю. — Почему ты не разбудила хозяина? Или это месть за то, что я не дала тебе с ним поиграть?

Собака смотрит на меня своими тёмно-карими глазами-бусинами, склонив голову. Как бы там ни было, она милая. Сложно злиться, когда перед тобой сидит пушистое создание с таким невинным, полным ожидания взглядом, в котором читается капля хитрости.

— Ну извини. Ночи с ним — точно мои. Это даже не обсуждается.

Заглянув к Ами и проверив температуру на ощупь, я быстро умываюсь и привожу себя в порядок подручными средствами. В доме, где мы жили с Владом, остались все мои вещи и косметика, но пока я даже не думаю о возвращении туда. Нужно время, чтобы остыть.

Я с трудом нахожу собачий поводок и ещё несколько минут гоняюсь за Луной по гостиной. Ей кажется, что это прикол или шутка, и каждый раз, когда я почти её ловлю, она весело подпрыгивает, выскальзывает из-под рук и несётся в другую сторону, виляя хвостом.

На улицу я выхожу всклокоченная и слегка рассерженная, шагая по тротуару, куда глаза глядят. Довольно скоро лёгкий морозец пробирается под куртку, отрезвляя мысли и эмоции. Наверное, в утренней прогулке есть что-то привлекательное. Что-то нужное и успокаивающее — чтобы разложить по полочкам перемены в моей жизни.

Наша связь с Асланом однозначно причинила боль, разочарование и дискомфорт многим, кто оказался в это вовлечён.

Я собираюсь разводиться. Он отменил свадьбу.

Нас ждут непростые времена — слишком много обиженных, слишком много осуждающих взглядов, и даже если я попытаюсь их не замечать, они всё равно будут давить. По крайней мере, пока я остаюсь в городе.

Но утешает одно: мы не разрушили что-то хорошее. Мы просто перестали притворяться, что счастливы там, где не вместе.

Я выбрала. Он выбрал. Теперь осталось только одно — научиться получать удовольствие от мелочей, даже если мир ещё не успел с этим смириться.

Вернувшись в дом, я проверяю телефон, экран которого пылает от непрочитанных сообщений и пропущенных звонков.

Муж запустил цепную реакцию из сплетен — одно слово перетекает в другое, искажается, обрастает подробностями, которых не было, пока, наконец, не превращается в громкий скандал, живущий в собственной вселенной.

Я не знаю, как это комментировать. Не знаю, что ответить Нине или Лиде, поэтому просто записываю несколько голосовых сообщений с указаниями для помощницы по студии и ставлю режим полёта.

Ситуация с телефоном Аслана — не лучше. Пока я достаю из холодильника продукты, собираясь пожарить блинчики, которые обожает на завтрак Амелия, его телефон без остановки гудит на кухонной столешнице.

Это действует на нервы.

Все хотят ответы. Хотят объяснений. Хотят драмы.

А я хочу тишины.

На экране вспыхивают разные имена, но чаще всего звонит Дина. Я отвлекаюсь, как могу, занимаясь тестом, но её настойчивость звучит глухим набатом в висках.

Я переворачиваю блинчик, наблюдая, как он пузырится и румянится на сковороде, и делаю вид, что мне всё равно.

Но мачеха не сдаётся. Новый звонок, новая вибрация — как напоминание, что молчанием проблему не решить.

Я закрываю глаза, вдыхаю запах горячего масла и теста, пытаясь удержать зыбкое спокойствие. Мне нужно хотя бы одно утро без навязанного чувства вины, без выяснений и без чужих эмоций, с которыми придётся разбираться.

Но, кажется, это утро мне не принадлежит.

Поэтому я беру в руки телефон Аслана и зажимаю палец над зелёной трубочкой. Он сделал мне предложение. У нас всё серьёзно. Можно сказать, что я уже вступила в официальный статус и… чёрт возьми, имею право!

Я глубоко вздыхаю и, прежде чем успеваю передумать, провожу по экрану.

В динамик врезается знакомый голос, которого я не слышала уже очень-очень давно. Целую вечность.

— Аслан, родственники твоего отца мне здорово осточертели. Я устала готовить им плов и кутабы, устала каждый день с ними общаться и водить по экскурсиям. Они приехали на твою свадьбу, но, похоже, не торопятся уезжать, несмотря на то, что свадьбы не будет!

Поток возмущений прерывается парой раздражённых ругательств, и, когда наконец наступает тишина, я нервно сглатываю и спокойно отвечаю:

— Привет. Аслан пока спит, но я обязательно передам ему твои пожелания. Что-то ещё?

На другом конце провода воцаряется молчание. Оно длится ровно десять секунд. Затем трубку бросают.

Я смотрю на дисплей, сдавливая корпус пальцами. Вот коза. Это сбой связи или со мной просто не хотят разговаривать?

Я набираю повторно.

47

Усидеть на месте совершенно невозможно, когда Дина снимает трубку. Я меряю шагами гостиную, прохаживаясь вдоль панорамных окон, а затем иду на задний двор — на закрытую веранду, чтобы остудить эмоции.

Мы общаемся сухо и сдержанно, словно малознакомые люди. Я не понимаю её отношения ко всему случившемуся и не спешу в этом разбираться, хотя раньше мы всегда держались вместе. Например, когда играли против папы, плели интриги или бездумно тратили его деньги.

Дина тоже неидеальна — как и я. Она точно не образец для подражания, и сомневаюсь, что прошедшие годы хоть что-то изменили.

Признаю, со стороны всё выглядело довольно уродливо, когда я явилась беременной в её съемную квартиру. Сначала я встречалась с Демьяном, потом переключилась на Аслана, пытаясь отомстить за измену и предательство. В итоге — закрутила скоропалительную интрижку с другим парнем.

Казалось, я просто морочу Аслану голову — именно так выразилась Дина. Честно и без прикрас. Именно так я сама оцениваю ту ситуацию в этот момент.

Но она не учла одного. Не почувствовала того, что творилось у меня внутри. Вина, прозрение, осознание. Боль от понимания, что некоторые поступки уже не исправить. Как бы ни хотелось иначе.

Закончив разговор, я возвращаюсь в дом, зябко передёргивая плечами. В спальне, где я провела ночь, пусто. О том, насколько бурной она была, напоминает скомканное постельное бельё, режущее глаз.

Не в силах бороться со своей педантичностью, я быстро его расправляю и, затаившись у двери ванной, наконец решаюсь войти.

Меня сразу окутывает влажное облако. Зеркало запотело, но сквозь мутное стекло ясно различается габаритный мужской силуэт.

Аслан стоит за перегородкой душевой кабины, опершись одной ладонью о стену. Вода струится по его спине и плечам. Другой ладонью он медленно проводит по лицу, стирая капли. В его движениях нет спешки — в отличие от того, как он вёл себя ночью.

Я не могу отвести взгляда, но всё же снимаю одежду, оставив её на краю раковины, и делаю шаг внутрь, прикрывая за собой дверь.

Скрип петель выдаёт меня. Аслан поворачивает голову, бросая резкий взгляд через плечо.

Его тёмные волосы мокрые, на ресницах дрожат капли воды. Несколько секунд он молчит, затем убирает руку от стены и полностью разворачивается ко мне.

Голый. Заряженный. Готовый к схватке. Отчётливо понимающий, зачем я здесь.

Я сглатываю, убирая волосы за спину.

Вода стекает по его телу, огибая рельеф мышц и цепляясь за светлые рубцы на боку. Горячий пар клубится вокруг, размывая границы, но его взгляд — чёткий и пронзительный, точно острая стрела, бьёт прямо в мой низ живота.

— Просила не исчезать, а сама куда-то пропала, — хрипло говорит Аслан.

Я не отвечаю. Просто вхожу под воду, позволяя струям обжечь кожу. Обычно я предпочитаю более прохладную температуру, но сейчас не пытаюсь её отрегулировать — времени мало. Ами может проснуться в любой момент.